Петербургу быть пусту…
- Я родилась в годовщину смерти своей сестры. Через год. День в день. И ее тоже звали Татьяной. Повзрослев, я поняла, что у родителей был своеобразный дар «черного юмора». Так они шутили над ни в чем не повинным ребенком, надо мной.dd
Он не мог понять, зачем она рассказывает ему все это. Какая-то неуместная исповедь, которая ставит его в неловкое положение. Ведь и он теперь должен был чем-то ответить на ее искренность. Исповедоваться он не собирался, да и вообще не был настроен на серьезный разговор.
.....Читать дальше →
архив за день: 14.02.2009
случай
поэзия
ЗАКУЛИСА
Вадим АндреевЗАКУЛИСА
Большие игроки, они в тени.
Их мир – в иносказаньях и пробелах,
где карты, как у шулера в борделе,
крапленые – какую не тяни.
Наш мир для них – как голливудский фарс.
И, божествам Олимпа уподобясь,
они кроят планету, словно глобус,
безжалостно черня бумажный шар,
используя палитру войн и свар.
Политики, банкиры, короли
глядят на них, как жалкие кроли.
Как .....Читать дальше →
проза
Это волшебное чувство – любовь!
Алексей КургановЯ на днях с одной красоткой познакомился. Не красотка, а просто ух! В «Васильке» дело было, в нашей привокзальной пивнушке. Я туда освежиться зашёл после ночной рабочей смены, а она уже там сидела. Уже освежалась. Взял я, как всегда, сто пятьдесят, кружку пива, разогретый беляш и стою, озираюсь, куда бы пристроится. Смотрю: у окна место свободное. Подхожу ближе, смотрю: не то, чтобы совершенно свободное. Какая-то фемина стоит рядом, пиво из кружки жадно досасывает. Видать, после вчерашнего успокаивается… Ну, я со всей галантностью (обхождение имеем!) интересуюсь: дескать, не разрешите ли к вам присоседится? А чего ж отвечает. Давай, присуседивайся. И, не отрываясь от кружки, чуть сдвинула в сторону своё роскошное тело. .....Читать дальше →
проза
Жизнь дачная
Александр БалтинКЛУБ НУМИЗМАТ
По мощёным узким улицам, задирая голову, любуясь черепицей, островерхими крышами, шпилями церквей, идёт, крутя в пальцам крупную монету, и, опуская взгляд, видит высверк тусклого, массивного серебра, зная чётко, что находится в Австро-венгерской империи, в центре старой Праге, и в трактире «У чаши» будет встречен Швейком, который рад каждому, зашедшему с ним поболтать за пивом или сливовицей. .....Читать дальше →
эссе
К 145-ЛЕТИЮ ФЁДОРА ШАЛЯПИНА
Александр БалтинКогда очередного, более, или менее преуспевающего шута из телепотока, гаера из пустейшего мира шоу-бизнеса называют золотым голосом России, хочется воскликнуть: Господа-товарищи! Как же не стыдно! Золотой голос России - это Шаляпин!
Удивительно, как провидение может собрать, сконцентрировать в пределах дара одного человека столько ярчайшего, национального, совместив сие одновременно со всеобщностью, с лучшими слитками духовного золота иных культур - ибо Шаляпин-Мефистофель столь же естественен и красив, как Шаляпин-Мельник, или Шаляпин русских песен. .....Читать дальше →
поэзия
ПОПЫТКА МЕТАФИЗИКИ 1917 ГОДА
Александр БалтинОнтологическая бездна
Действительности бытия.
Крестьянство трону столь полезно,
Сколь нет им сытого житья.
Догадки декаданса в моде –
Но это – тоненький покров
Над суммой адовых мелодий,
Рванувшихся к огню миров
Других… .....Читать дальше →
проза
МАКСИМ
Александр Балтинпьеса
Одна из бесчисленных московских интеллигентских квартир.
1989 год. Излом советской империи.
Комната, тесно заставленная разнокалиберной мебелью.
Все предметы будто налезают друг на друга, толкаются,
Застывают в причудливых позах, точно огромные оцепеневшие насекомые. Валера сидит на валике дивана, что-то бездумно перебирая на тумбочке. Ольга перекладывает со стола на сервант декоративные тарелки.
Ольга. Давай стол подвинем. Давай, давай – хватит всякую чепуху перебирать. Ничего не поделаешь – придётся подвинуть. Иначе раскладушка для брата твоего не станет.
Валера. Он мне разве брат?
Ольга. А кто же он? .....Читать дальше →
проза
Капризы Мельпомены
Алексей КургановВ культурной жизни нашего города случился неожиданный переполох: Жабский написал пьесу (он называл их на старомодный манер «пиесами») и, как всегда, потребовал от режиссёра народного театра Погремушкина её немедленно поставить. Когда Погремушкин начал жалко блеять, что репертуар давно свёрстан и утверждён самим Ираклием Абрамовичем, Жабский начал вижать, плеваться, махать кулачками, топать ножками, трясти своею козлиною бородёнкой и орать, что он – единственный в городе (и, конечно же, гениальный) драматург и поэтому не позволит обращаться с ним как с рядовым городским литературным членом. .....Читать дальше →