ПОЛЁТ
В детсаду был тихий час. Из всех своих поездок по странам мира Хрущев привозил какие-нибудь новшества вроде кукурузы. Говорили, что именно он привез из Финляндии идею, чтобы в детсадах игровая и спальная комнаты были объединены. Поэтому днем в том же помещении, где мы играли, расставлялись раскладушки, и мы ложились на них спать. Сначала все дети мирно лежали на боку, положив ладошки под голову. Это очень неудобно, и было непонятно, зачем нас заставляют спать именно в такой позе. Потом воспитательница уходила, и группа взрывалась шумом, гамом, визгами. Кто-то прыгал на раскладушке, кто-то швырял друг в друга подушки и простыни. При появлении воспитательницы все мгновенно притворялись спящими. Так было и в тот день. Моя раскладушка стояла рядом с постелью Нади. Дети ведь не стесняются друг друга, даже уборная у нас была общая, без всяких кабинок. Мальчик мог галантно подать бумажку девочке, вставшей с унитаза. Нормы приличия — это часто мнимые приобретения цивилизации. Дети и старики, не отягощенные условностями, первые из-за отсутствия опыта, другие из-за его потери, бывают ближе других к естественному состоянию своих душ и тел.
Лежа в соседних с Надей кроватях мы в тот день беседовали на разные темы. Она рассказала, как крестили в Ленинграде ее младшего брата. В церкви я никогда не был, поэтому рассказ Нади меня заинтересовал. Я только два раза сталкивался с религией. Как-то в пасху бабушка купила мне на рынке три размалеванных деревянных яйца. Когда в детсад поступила девочка по фамилии Новикова (мне нравилось каламбурить “Новикова — новенькая”), то однажды моя бабушка по просьбе родителей девочки отвела ее из детсада к ней домой, где нас угостили крашеными куриными яйцами, которых до этого я никогда не видел.
Надя мне про попа, я ей про попу своей бабушки, которую увидел, когда та поспешно забежала дома в уборную, не успев закрыть за собой дверь и включить свет. Похвастался, вызвав одобрение Нади. Детям ведь любопытны скрываемые части тел.
А еще мы с Надей обсуждали тему скорого коммунизма. Тогда, в 1961 году, только что прошел двадцать второй съезд компартии, после которого наш Сталинск переименовали в Новокузнец, именно на этом съезде Хрущев провозгласил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме (и еще он пообещал, что к 1990 году в СССР не останется ни одной церкви). В школьные годы я читал книжку, автор которой водил читателей-пионеров по 1980 году, где уже царил полный коммунизм. Про слова Хрущева мы с Надей не знали, а про коммунизм слышали, что при нем все будет бесплатно. Надя слышала, что скоро откроются магазины свободного доступа к товарам. И нам это показалось первым шагом к бесплатным магазинам.
Со стены на нас смотрел желтолицый Ленин, копия маслом в багетовой рамке. На другой стене “Март” Левитана. Имени художника я тогда, разумеется, не знал, просто видел на картине весну и оттаявший снег на крыше крыльца.
После тихого часа у нас был полдник. Иногда давали что-то вкусное. То сгущенку, размазанную на маленькой тарелочке, то виноград. Я не любил кофе с молоком, так как на его поверхности были противные пенки. Поэтому, когда был такой кофе, я ждал, пока все дети выйдут из-за стола, а потом шел к тазику с грязной посудой и ставил туда свой стакан, предварительно вылив кофе в тазик, чтобы скрыть следы “преступления”.
Одно время вместо стаканов у нас были пиалы. И в детсаду и в домах у людей. Даже суп ели из больших пиал. Посуда была в дефиците, вот люди и обрадовались дружбе и торговле с Китаем.
Родители приходили обычно к вечеру, но почему-то в тот день бабушка пришла за мной сразу после полдника. Она сказала:
— Пойдем, я тебе что-то покажу.
Мы вышли из детсада. Около пожарной лестницы Надя разложила свою посуду и всякие щепки для игр. Неожиданно во мне проснулся какой-то бесенок, и я пнул ногой все ее игрушки. Бабушка меня пристыдила, и мне стало совестно…
Прошли парфюмерный магазин, где всегда стоял необычный запах и можно было видеть много любопытных вещей. Плоская круглая пластмассовая пудреница, в желтую крышку которой вделана белая роза. Пластмассовая курочка, везущая детскую колясочку, предназначенную для установки яйца всмятку, чтобы удобнее было есть.
Рядом дом, который народ называет ”гайкой”. Построен в форме шестигранной гайки, как и башенки на нем.
А вот и памятник Суворову. Рядом как бы под углом два дома, достойные стоять и в столице, они создают композиционный фон для памятника, если его сфотографировать. Но на снимке не был бы виден пейзаж, на который был устремлен взгляд Суворова —частные домики, почти землянки, и ужасающая грязь. Когда в школьные годы я изучал историю Средних веков, где описывалась грязь, царившая на улицах европейских городов, то у меня всегда возникали ассоциации именно с этими домиками. Мимо этих избушек шел путь и в музыкальную школу, и в магазин подписных изданий, всегда безлюдный, с множеством книг в одинаковых корешках и с приятно звучащей из репродукторов музыкой, из которой почему-то особенно запомнилась классическая музыка. Так что эта кучка домов создавала какой-то островок, выглядевший контрастом к остальным зданиям. Позже на их месте вырос высотный научно-исследовательский институт.
В тот момент, когда мы с бабушкой проходили мимо этих домиков, из одного из них вышла толстая баба и направилась к деревянной уборной, на ходу приподняв подол платья, сняв розовые фланелевые штаны и обнажив огромную задницу.
Рядом с этими полуземлянками стоял деревянный столб, на нем громкоговоритель, из которого раздался голос Левитана, сообщившего о первом полете человека в космос…
Мы продолжили свой путь, пока не дошли до улицы Школьной, на которую повернули. Эта улица мне всегда казалось очень скучной и неуютной, правда на ней был расположен геологический музей, в окнах которого были выставлены камни с надписями под ними. Камни вызывали мой интерес. Недалеко от этого музея дом, рядом с которым мы и остановились. Бабушка показала мне на четвертый этаж. На одном из балконов не было перил. Аляповатые цементные перила валялись на асфальте рядом с домом. Бабушка рассказала мне, что две супружеские пары стояли на балконе и свалились, в живых остались мужчина и женщина из разных пар. Оставшихся в живых спасло то, что они упали на тела тех, которые погибли.
Слухами земля полнится, иначе трудно объяснить, как бабушка, работавшая очень далеко от места трагедии, узнала об этом и поспешила удовлетворить свое любопытство.
Мир тесен. Позднее в этой квартире поселилась Роза, сестра маминой подруги Тони. От Розы мы узнали, что оставшиеся в живых мужчина и женщина поженились. Балкон отремонтировали. Не знаю, боялась или нет Роза выходить на балкон, но, как ни странно, сама она имела опыт полета с третьего этажа. Когда ей было года три она сидела на окне, рядом с ней в окно глядела восьмилетняя Тоня.
Неожиданно последняя крикнула матери:
— Мама, смотри, Розкина рубашка упала.
Оказалось, что в рубашке была и сама Розка. Девочка, видимо, родилась в сорочке, осталась цела и невредима.
