— И все-таки завидую!- сказал Антон убежденно, — Да, завидую я тебе. Пойми, твоя новая квартира – это жизнь с чистого листа. Ты сегодня будто заново родился.
— Вряд ли человек рождается на свет таким усталым, — неподвижно стоя возле окна, ответил Игорь. Он скучающим взглядом изучал заоконный пейзаж, переводя взгляд с низкого и плотного неба на соседнюю желтую «хрущевку». Каждый дом в округе был желтым. Пейзаж глубокого питерского тыла.
— Э, все это пройдет…- с наигранным оптимизмом заверил Антон, — Старо, брат, старо как мир. Люди встречаются, влюбляются, женятся и чуть позднее разводятся. Никуда не денешься. Закон жизни…
— Закон жизни, говоришь?.. Чего-то не помню, чтобы ты со своей Светкой разводился.
— В отношении нас со Светкой действует другой закон жизни.
Игорь не стал допытываться у приятеля, что это за странный закон жизни, согласно которому Антоха уже десять лет живет в счастливом, по крайней мере – внешне счастливом, браке, а его, Игоря, семейная жизнь стала трещать по швам в первый же после свадьбы месяц, дойдя в конце концов до неизбежного, как оказалось, финала…После развода с Дашкой, которая три года назад, словно бы предчувствуя скоротечность их брака, решила оставить себе девичью фамилию, последовала продажа квартиры, всяческие манипуляции с недвижимостью, в результате которых Игорь и оказался в этой двухкомнатной квартире на окраине города. Странное действие имел этот закон жизни.
— Кстати, Игорюха, с праздничком тебя…- Антон взял наполовину опорожненную бутылку водки, разлил по новой, — Я не новоселье имею в виду!
— Что еще выдумал?
— Это не я выдумал. Сегодня ж хеллоуин. Мне утром Светка сказала. Праздник, говорит, кельтский, когда мертвые возвращаются на землю попрощаться с родными. Ну, давай, за хеллоуин!- поднял он рюмку.
Игорь вернулся к столу и, взяв свою рюмку, молча чокнулся с приятелем, залпом выпил. Он удивлялся тому, что сегодня пьет и не пьянеет… «Может, водяра паленая», — равнодушно подумал он, чувствуя во рту какой-то непривычный химический вкус.
— Русские люди, а пьем за ненашенские праздники, — заметил Игорь, — Вот он тебе кризис национальной идентичности, налицо…
Потом они долго стояли на улице, пытаясь поймать «тачку» для Антона…Но машины, оказывается, на эту улицу заезжали редко.
Где-то недалеко громыхал грузовой состав, раздался короткий возглас электрички. Воздух был наполнен холодной влагой.
— Эх, е-мое, надо было такси вызвать!- ворчал Антон, — Хрен отсюда уедешь…И до метро далеко.
— Теперь понял, в какую дыру меня занесло, — с выражением мрачного торжества сказал Игорь.
— Ничего-ничего!- притопывал ногами Антон, — Зато свежий воздух, есть где устраивать утренние пробежки. Представляю, как здорово тут весной будет, когда все зазеленеет, птички запоют. Вот там за кустами ручеек какой-то виднеется. Может быть, тут цветут подснежники.
— Я ж всю жизнь в центре прожил. Сначала на Разъезжей, потом на Марата. И не знал, в какой глуши закончу свои дни…
— Не нравится мне твой пессимизм. Не с таким настроем надо начинать новую жизнь…
Голые ветви над их головами разрезали ветер.
Зеленая «шестерка», которая, казалось бы, равнодушно спешила по улице мимо одиноко голосующих приятелей, вдруг скрипнула тормозами и влетела колесом в прикрытую тонким, точно карамельным, ледком лужу, чуть не обдав Антона мутной волной. Антон дернул ржавенькую дверцу:
— Мне на проспект Культуры…Триста даю. Идет…- и, обернувшись к Игорю, помахал рукой, — Все, удачи! Еще раз с праздником, новосел, счастливого хеллоуина!
В этот день на город просыпался первый снег. Небо тут же потеряло высоту. Снег хлынул мгновенно, обильно и торопливо. Снег спешил запорошить город, хотя до наступления настоящей, календарной зимы оставался ровно месяц. Полет крупных хлопьев создавал ощущение остановившегося времени: двигался и шаманствовал только снег, все остальное вдруг погрузилось в зимнюю спячку – неподвижно замер караван шерстяных туч над городом, стихли звуки поездов, люди попрятались в не освященных квартирах и даже не стало видно дыма из толстой приземистой трубы теплостанции. Пустел город, пустела земля, вся жизнь переносилась в близкое снежное небо. Игорь замедлил шаг и посмотрел вверх: крупноячеистая сеть снежных хлопьев стремительно летела вниз, накрывая дома, кораллы деревьев и быстро белеющие дворы с их помертвевшей травой. Ветер подталкивал скрипучую качель на детской площадке.
На месте своей припаркованной возле углового подъезда машины Игорь обнаружил сугроб мохнатого снега. Достигая земли, снег словно бы менял свою сущность, и уже не был таким легким, каждая кристаллическая частица переставала быть небесным телом. Почему-то показалось, что если прикоснуться, снег на ощупь будет теплым…Игорь рукой очистил лобовое стекло «Форда», снег таял в ладони, и оставшаяся от него вода действительно была теплой.
Возле лифта таял натоптанный снег. Игорь остановился возле железных почтовых ящиков, покрашенных в едко зеленый цвет, с небрежно написанными красной краской номерами квартир…Нашел ящик «98», открыл маленьким ключиком. Оказалось, ящик забит рекламными визитками и бесплатными газетами. Игорь выгреб содержимое ящика. Он заметил, что из замочка ящика с номером «53» торчит связка ключей. Поразмыслив несколько мгновений, Игорь решил сделать доброе дело и вынул забытые ключи. Итак, квартира номер 53. Он стал подниматься по лестнице, изучая таблички с номерами квартир…
Остановился перед обитой облезлым дерматином дверью, коснулся продавленной кнопки звонка. На лестнице плавали теплые кухонные запахи И еще на лестнице пахло бедностью, по-больничному пахло неблагополучием и страданием. Игорь обреченною подумал, что скоро он пропитается этими запахами, и все знакомые начнут считать его неудачником. За дверь не было слышно шагов, но внезапно яркий свет брызнул Игорю в лицо.
— О, е…- выдохнул Игорь, отпрянув.
В приоткрытую дверь выглянула морда. Не животного, но и не человека. Желтая кожа в складках и морщинах, большущий нос с широкими волосатыми ноздрями и безгубый подвижный рот, приоткрывший блестящий ряд зубов. Внезапно кожаная морда сжалась, скомкалась, и из-под нее выглянуло смеющееся девичье личико. Господи, это была всего лишь маска…Игорю не приходилось видеть столь натуральных страшилок.
— Испуга-ались?- с восторгом спросила девчонка, — Это мы к хеллоуину готовимся.
— Я п-понял, — с запинкой ответил Игорь.
Она, как фокусница, держала морду в руках, нежно ее поглаживая. Девчонка была какого-то неопределенного возраста. Белая футболка туго обтягивала зрелую грудь с выпирающими сквозь ткань сосками, но в целом фигура ее казалась подростковой, с тонкими ручками и хилыми плечиками. И в лице ее запечатлелось нечто не просто детское, а младенческое: огромные серые глаза с неподвижным взглядом, приоткрытые маленькие губы, круглые сдобные щеки. Волосы апельсинового цвета свисали челкой до самых бровей. Игорь не мог понять, ребенок перед ним или взрослая женщина. И хотя в квартире было тихо, казалось, что девчонка только что вышла с какого-то бушующего, с обильной выпивкой, смехом и маскарадом, праздника. Казалось, что и теперешнее бесшабашное выражение ее личика сойдет, подобно жуткой маске, под ним окажется еще одно, третье лицо. Перед Игорем стояло многоликое создание.
— Это ваши ключи?- Игорь показал связку ключей, насуровив брови, чтобы скрыть невольное смущение от пережитого испуга.
— Наши!- воскликнула девчонка, — А откуда они у вас?
— Вы их оставили в почтовом ящике.
— Ну надо же!.. Это Вера такая рассеянная. Спасибо! А вы кто?
— Сосед, из 98-й.
— Как из 98-й? Там же Рашкины живут.
— -Больше не живут. Я купил эту квартиру.
— Что, и Петька уехал?- удивилась девочка, и изумленное выражение сделало ее личико совершенно детским. «Лет пятнадцать, не больше!- решил Игорь.- Смазливая, черт, возьми деваха».
— Ну да, и Петька, — заверил ее Игорь, хотя не имел понятия ни о каком Петьке.
— И не попрощался, и адреса не оставил, свинья, — с явным сожалением сказала девочка. – Где ж искать теперь?..
— К сожалению, не знаю!- Игорь пожал плечами. – До свидания.
Он поспешил уйти, почувствовав, что дальнейшее созерцание обтянутой тонкой тканью спелой груди и сдобных щечек не принесет ему ничего, кроме внепланового невроза. Взяла ключи, и катись ты подальше со своими свиньей-Петькой и рассеянной Верой…Из какого же генетического материала природа лепит такие создания, не то чтобы совершенных форм и идеальных пропорций, вовсе нет, но какого-то гипнотического, галлюциногенного вида, с детскими руками и грудью кормящей женщины, с глазами, в которых словно бы запечатлен вопрос «ну как я тебе?». «Закон жизни», — сказал бы Антон и был бы, наверное, прав. На ходу Игорь обернулся, мельком глянув на еще не затворившуюся дверь квартиры. Девчонка, снова натянув гадкую морщинистую морду, стояла в светло-медовом проеме, совершая какие-то диковатые ужимки, бескостно дергалась всем телом в такт неслышной музыки…Ее судорожные движения, мелькание тощих ног заставили Игоря вспомнить старинную жутковатую гравюру, которая называлась, кажется, «Пляска смерти». «Ля-ля-ля…Тум-тум-тум…»- донеслось до Игоря. Девчонка представляла себя на сцене, в огне прожекторов, и жаждала внимания к себе. Странной особенностью женской психологии Игорю казалось то, что женщины стесняются признаться в своем желании нравиться мужчинам, причем не конкретным мужчинам (мужу, любовнику, начальнику…), а всем или, по крайней мере, большинству мужчин. Дарья всегда спорила с Игорем, заявляя, что наряжается и накладывает макияж для того только, чтобы ей самой было приятно, чтобы самой себе нравиться, и по той настойчивости, с какой она доказывала мужу эту мысль, Игорь понимал, насколько неискренни подобные утверждения: если прихорашиваешься ради себя самой, так, может быть, и в постели сама себя удовлетворишь? Эта девчонка из пятьдесят третьей квартиры не такая, она и не думает скрывать своего природного стремления приманивать мужиков.
На своем этаже Игорь остановился…Возле двери его квартиры на грязном плитчатом полу чернел какой-то продолговатый предмет.
Предмет оказался крошечным гробиком, в котором лежала тряпичная кукла в темном пиджаке и галстуке. К гробику была прикреплена записка, написанная большими красными буквами: «Превед, Петька! К тебе пришел Мертвый Джо». Громко выругавшись, Игорь отшвырнул игрушку ботинком. «Похоже, они тут все с ума посходили!»- Игорь был полон ненависти к этому неизвестному Петьке, в квартиру которого пришел вовсе не Мертвый Джо, а абсолютно живой ее новый обитатель Игорь Селезнев. «Кризис национальной идентичности…» — припомнил он свою недавнюю фразу. Кризис…Кризис…Осеннее обострение…Желтый дом, целая улица желтых домов. В черном-черном городе желтый-желтый дом…
В прихожей Игорь уныло оглядел коробки и свертки с привезенными вещами. Распаковывать неохота было, но ведь надо же достать хотя бы посуду, надо найти где-то в сумках постельные принадлежности. В пустой квартире каждый звук оказывался гулким, словно звучал в огромном зале со сводчатым потолком – эхо придавало новому жилищу Игоря немного романтичности, но в целом эта «двушка» вызывала в его душе глухую тоску. Жизненные метаморфозы последнего времени казались ему несправедливыми. Хорошо хоть, что машина осталась у Игоря, поскольку куплена она была за несколько месяцев до свадьбы, а потому при разводе не считалась «совместно нажитым имуществом», в отличие от квартиры на улице Марата, в ремонт и благоустройство которой Игорь вбухивал почти все свои доходы последнего времени. Сумрачно на душе, а тут еще дурацкие шуточки с «Мертвым Джо»…Все-таки это грустное событие – новоселье.
Игорь уселся на ящик, в котором были упакованы книги, как Кощей на сундук. Оставалось теперь только от скуки чахнуть.
Вдруг послышалось подвывание автомобильной сигнализации…Игорь прошел на кухню и выглянул в окно. Так и есть, его «Форд» кричал и мигал желтыми подфарниками. Схватив брелок сигнализации, Игорь выскочил из квартиры, на ходу натягивая куртку. Лифт был занят, Игорь побежал по лестнице. Пока добежал до первого этажа, сирена затихла. Машина, в целости и сохранности, стояла, по-прежнему занесенная снегом, и на нее никто не покушался, даже следов не виднелось на свежем снегу. Не понятно было, почему «Форд» начал звать хозяина, что напугало его. Возможно, не привык к новому месту, одиноко себя почувствовал…
И только на обратном пути, возвращаясь в квартиру, Игорь вспомнил, что на бегу чуть не споткнулся о сидящего на ступеньках человека. Мужичок в черной вязаной шапке и засаленном ватнике спал, прислонившись плечом к изогнутым перилам. На рукавах его таял снег. Седые длинные волосы толстыми прядями падали на драный воротник. Мужик зябко сжался, прижав колени к груди и втянув голову в плечи. Его стоптанные ботинки напоминали копыта. Возле него на полу дымилась оброненная сигарета…Сейчас мужик был уже не один, над ним склонилась дряхлая женщина с волосами, седыми до полной белизны, в потертой кожаной куртке, надетой поверх халата, и в валенках на босу ногу.
— Молодой человек…- с надеждой во взгляде обратилась женщина к Игорю, — Помогите, пожалуйста, его дотащить. Недалеко, мы на втором этаже живем.
— Это он что, хеллоуин отмечал?- спросил Игорь.
— Чего?..Какой хуин?- переспросила женщина.
— Хеллоуин сегодня, праздник такой.
— В честь чего праздник?
— А хрен его знает…- вздохнул Игорь, просовывая руку под ватный локоть недвижного соседа. – Вставай, дядя!- крикнул Игорь ему в ухо.
Мужик, просыпаясь, задвигался, хрустнул суставами, зачмокал губами, ноги его напряглись, но, словно бы не находя опоры, вытянулись, как жерди. От него мощно шибануло смешанной вонью табака, водки и, кажется, ацетона. С одной стороны его поднимал Игорь, с другой – охающая супруга. Что-то в мужике булькало, тяжело плескалось, будто жидкость в канистре.
— Хорошо, хоть до дома дошел…А то бы где-нибудь упал да замерз.
Да, это хорошо, — согласился Игорь, ставя пьянчугу на ноги.
Как ни странно, мужичок не упал и даже, обнаружив себя в вертикальном положении, разлепил набрякшие веки, хотя, похоже, ничего перед собой не увидел. Пока старуха открывала дверь квартиры, Игорь придерживал покачивающегося пьянчугу, который, ощущая уходящий из-под ног пол, судорожно хватался за рукав Игоря. На его широкой, с выступающими узлами вен руке синела татуировка «Веня».
— Все, пришли. Бывай, дядя. Ты теперь в безопасности, — легко вталкивая мужичка в распахнутую перед ним дверь, попрощался Игорь.
На этот раз никаких сюрпризов под дверью квартиры не оказалось…Веселые люди в этом доме живут! Игорь возвращался домой с решимостью немедленно заняться распаковыванием коробок и ящиков с вещами. Пора обживать новую квартиру. Войдя в комнату, Игорь хлопнул в ладоши и огляделся. С чего начать?
Хотя прежние жильцы перед продажей квартиры сделали ремонт, Игорю не нравились ни аляповатые цветастые обои, ни ковровые покрытия грязного сероватого цвета, а уже тем более потолки, на которых змеились тонкие трещинки. Но затевать ремонт в новой квартире Игорю не хотелось, и он поймал себя на том, что почему-то воспринимает квартиру как временное жилище. Заходя сегодня утром в подъезд, он испытал такое чувство, будто в гости идет в дом, где не очень-то хочется бывать – к самому себе, получается, в гости…Он словно бы не верил, что действительно прописан в этой «двушке» на окраине города. К этой мысли еще нужно было привыкнуть, это было, как ни странно, гораздо тяжелее, чем осознать свой нынешний статус холостяка. Впрочем, хотелось скорее отогнать обманчивые мечты…А окна в квартире все же придется поменять – деревянные рамы с железными ручками плотно не закрывались, в щели забивался снег, подоконники были покрыты зазубринами и порезами.
Тишину вспорол дребезжащий дверной звонок. Не посмотрев в глазок, Игорь распахнул дверь. Он увидел девчонку из пятьдесят третьей квартиры. В первую секунду Игорь решил, что она, похоже, ошиблась дверью. Девчонка глядела на него снизу вверх внимательными серыми глазами.
— Извините…- сказала она и, морща переносицу, рассмеялась рассыпчатым смехом, — Я поняла, что неудачно пошутила. Вы ведь нашли этот наш гроб! Мы с сестрой подбросили его, мы не знали, что Рашкины съехали…Извините.. Презент Петьке полагался, к хеллоуину! Тут такой прикольный чел жил, Петька. Извините нас!
— Да ничего…- ответил Игорь.
— А меня Ксенией зовут, — представилась она, продолжая облучать его своими младенческими глазами, — Или просто Ксю.
— Я Игорь. Странные какие-то подарки к празднику.
— Такой уж праздник. Жуткий! Сегодня вечер вампиров и блудниц…– хихикнула Ксения и губы ее сложились розовым колечком.
— Мне он не нравится, от него кладбищем попахивает. Чего стоишь, Ксю, заходи…Правда, у меня тут сидеть пока не на чем, мебель завтра привезут, а сейчас ящики вместо стульев.
Ксения бочком мелькнула мимо Игоря, точно египетский барельеф, причем так быстро и решительно, словно боялась, что Игорь передумает ее приглашать. На девчонке был черный свитер и голубые джинсы, а ремень затянут так туго, что непонятно, как она дышит…Казалось, вся квартира тут же наполнилась запахом ее духов. Вытянув шею, она заглянула в комнату, где прямо на полу мерцал экраном компьютер, вошла упругими шагами на кухню, в которой уже стояли стол, газовая плита, микроволновка и холодильник. Вспоминая свое поведение там, на лестнице возле пятьдесят третьей квартиры, короткий и пустой разговор с девчонкой, Игорь не мог понять, каким образом он дал ей понять, что они могут встретиться еще раз, и притом – в его квартире. Может быть, он смотрел на нее таким взглядом, который не оставлял сомнений…Должен быть какой-то знак с его стороны. Или девчонка сама себе что-то выдумала.
— Может, вам чего по хозяйству помочь?- спросила она, осматривая кухню.
— Да у меня и хозяйства-то нет еще…
— Вы из Питера или приезжий?
— Коренной питерец…
— А семья ваша где?
— Нету семьи, — просто ответил Игорь.
— По-онятно, — протянула Ксения и вдруг простодушно спросила: — А тараканы тут есть?
— Вроде нет…- удивился Игорь.
— А у нас полно тараканов,- она села на придвинутый к столу ящик, обхватив руками треугольные коленки. — Отовсюду лезут, из вентиляции, из-под обоев. Мы уже и порошки всякие сыпали, и химией какой-то травили, а им хоть бы что. Ночью включишь свет, а вся стенка тараканами засижена, такие здоровые, медлительные, усатые сволочи, плодятся тысячами…Мы уже к ним привыкли.
— Гадость какая…- поморщился Игорь.
С каждой секундой у него оставалось все меньше сомнений в том, для чего пришла девчонка. Игорь начал чувствовать опьянение, то ли от запоздалого воздействия водки, то ли от близкого женского тела, а скорее от всего вместе. Уже нельзя было сопротивляться внезапно навалившемуся горячему бреду…Странно, еще пять минут назад Игорь был совершенно трезв. Опьянение концентрировалось в нем удивительно быстро, Игорь чувствовал, что еще минута-другая, и приступ тошноты вывернет его наизнанку, кухня медленно повернулась вокруг своей оси. В животе ощутилось сжатие. Чтобы не потерять равновесие, Игорь пристально посмотрел на Ксению, и, пока он не отводил взгляда, «морская болезнь» не мучила его, все окружающие предметы находились на своих местах, ничего не кружилось и не качалось.
Ксения понимающе усмехнулась, с хрустом в коленках вскочила с ящика и, расстегнув ремешок, быстро освободилась сначала от джинсов, а потом и от трусов. Ноги у нее были тощие, покрытые белесыми волосками. Пальцы на ногах крошечные, округлые, с красными ноготками.
— Свитер не буду снимать, холодно тут у вас, — рассудительно сказала она, откидывая со лба апельсиновую челку.
Ксения сложила снятую одежду на кухонном столе. На ней был черный свитер с высоким пушистым воротом, а ниже свитера белел впалый живот. Сейчас ее фигура, с полной грудью, узким тазом и тонкими ножками, казалась еще более непропорциональной. Голая ниже пояса, она выглядела особенно возбуждающе, это был немыслимый, сумасшедший контраст – серьезное, большеглазое лицо, толстый черный свитер, а ниже — бесстыдно обнаженное тело, босые ноги, оставляющие на линолеуме быстро тающие следы. Не сводя взгляда с Игоря, Ксю погладила ладонью свой втянутый живот, на котором просвечивали сквозь кожу синеватые прожилки. Игоря поразило ее спокойствие.
Он, чувствуя частые осечки в сердцебиении, подошел к ней вплотную, сверху вниз заглянул в ее немигающие глаза, обеими руками взялся за ее крепкие ягодицы, легко приподнял и усадил на стол. Пустая водочная бутылка покатилась, упала на пол, но не разбилась. Ксения с шумом втянула воздух, по ее лицу проползла гримаса, похожая на судорогу. Она вертела головой, словно бы продолжая начатую на лестнице диковатую пантомиму.
— Да…Да…Еще…Не останавливайтесь…- проговорила она сквозь стиснутые зубы, дергая головой в такт движениям Игоря. Ее пальцы цепко сжимали его руку выше локтя.
Скользнувшая под ее свитер рука Игоря наткнулась на выпирающие ребра.
«Морская болезнь» отступала. Онемевшее было тело стало вновь послушным. Громким выдохом он освободил гортань от остановившегося воздуха.
— Как у вас холодно…- сказала Ксю с дрожащим вздохом, — Из окна дует…Замерзла на этом столе, потрогайте, у меня жопа просто ледяная. Брр-р…Ну, чувствуете? Да, да, гладьте, трогайте вот здесь, мне приятно. О…- она приподняла согнутую в колене ногу.
Игорь взял со стола ее трусы, потрогал шелковистую ткань.
— Возьму на память. Подаришь?
— Берите, — дернула плечем Ксения, — А вы с самого начала произвели впечатление умного человека.
— И в чем же это выразилось?
— Не стали мне вешать лапшу, что, мол, в моем-то юном возрасте и так далее…Я же не дура, поняла, что нам с вами захотелось одного и того же. Ненавижу душеспасительные беседы. Бывает же, что людям просто захотелось секса. Ну просто! Чего тут мудрить, да?
— И давно ты научилась понимать, чего хочет мужчина?
— С рождения, — ответила она, натягивая узкие джинсы на голые ягодицы, и вдруг продолжила: — Вы только не думайте, что я такая…всем сразу даю…
— Я и не думаю, — сказал Игорь.
Правильно! Просто вы классный. Сразу видно преуспевающего мужчину.
— Ты преувеличиваешь. Но спасибо тебе…за все! Ты мне помогла. Слушай, Ксю, у меня есть пиво. Давай выпьем?
— Ни в коем случае. Родители убьют, если запах почувствуют.
Игорь рассмеялся:
— Ну ты даешь…А если они узнают, чем мы занимались?
— Не узнают, — и, вновь осмотревшись, сказала, — Вам бы шторы на окна…А то все на виду, когда свет включен…
Он так и не решился задать ей бестактный вопрос о возрасте. «Да какая разница…- подумал Игорь, — Ясно, что уже не девочка. Взрослая баба, сколько бы ни было ей лет». И среди тех вопросов, которые он мог и, наверное, должен был ей задать, вопрос о возрасте был не самый важный…Он ведь ничего о ней не знал, кроме имени.
— Ну, я пошла! Меня уже, наверное, ищут, — деловито сказала Ксю, одергивая свитер, — Пока! С праздником вас…- хохотнула она, уже стоя на пороге. Мелькнула в дверях апельсиновыми волосами.
Игорь закрыл за ней дверь. Наверное, так же чувствует себя внезапно выздоровевший человек, провожая в прихожей бригаду «скорой помощи»…
Блестящий снежный мрак стоял за окном. Снаружи серебристая пыль лепилась к стеклу.
В комнате Игорь лег на расстеленный на полу матрас и накрыл лицо трусами Ксю. Ее телесный запах, похожий на острый запах хвои, сейчас уже не возбуждал его, а наоборот, погружал в невесомое забытье, он балансировал между сном и явью, не видя ничего, но вслушиваясь в приглушенные городские звуки. Ксения будто бы не ушла, а растворилась, фантомом разлилась в воздухе и стала доступна не взгляду, а только обонянию. Игорь медленно вдыхал воздух как женскую сущность, чувствовал, что он горячо и тягуче наполняет легкие, проникая в каждую клеточку его расслабленного тела.
В прихожей загудел и закурлыкал мобильник. Ну нет покоя в этот вечер! Игорь рывком поднялся. Схватив телефон, он увидел высветившийся на дисплее номер Светланы, жены Антона. Что бы это значило?..
— Игорь, Игорь!..- возбужденно затараторила Светлана, — Антон не у тебя? Он не вернулся к тебе?
— Нет. А что случилось?
Игорь представил лицо Светланы, всегда бледное и задумчивое, с узкими глазами, похожими на трепещущие стрекозиные крылья. Светка закончила консерваторию, работала в музыкальной школе, музыка для нее была смыслом жизни…Практичный, деловой Антон любил жену, но, похоже, не понимал, чем она живет, в каких высях витают ее мысли, в Светке было немало такого, что расходилось с привычными понятиями о жизни. Их брак был единством противоположностей. Иногда Светлана закрывала глаза, словно бы отгораживаясь от окружающих, и Игорю думалось, что, наверное, в эти минуты в ее сознании рождается музыка. Сейчас бедная Светка была на грани истерики, она всхлипывала в трубку.
— Он позвонил мне, когда выехал от тебя. И вот его до сих пор нет! Прошло уже три часа. И к телефону не подходит. Игорь, с ним что-то случилось!- почти закричала она.
— Вот блин…- выдохнул Игорь.
— Его надо искать, Игорь!
— Но где?..- вслух подумал он. – Света, слышишь? Не психуй. Всякое бывает. Я сейчас одеваюсь и еду…Еду!- уверенно повторил он.
— Спасибо, Игореша. Я очень волнуюсь, — неожиданно тихо сказала она.
Он заметался по квартире, искал в сумке свитер, потом, не найдя, надел джинсовую куртку. Торопился, не зная, куда именно должен ехать…Наверное, домой к Светке и Антону. Больше-то ехать некуда, где искать человека?.. Посмотрел на часы: действительно, Антон уехал три часа назад. До проспекта Культуры минут сорок пути. Антон всегда был человеком предсказуемым, с ним не случалось загулов и внеплановых попоек, он почти никогда не опаздывал. И сегодня не был он до такой степени пьяным, чтобы заблудиться, не доехать до дома. Может быть, у него случился сердечный приступ, и водитель отвез Антона в больницу? Ни разу Антон не жаловался на здоровье, он крепкий мужик. Игорь стал вспоминать зеленую «шестерку», на которой уехал Антон. Стекла были тонированы до слепой черноты (беззвездная ночь царила внутри зеленой «шестерки»), и водителя Игорь не видел. И на номер, ясное дело, внимания не обратил. Обычная старая «шестерка», каких тысячи. Стоп! А домой ли ехал Антон? Об этом они не говорили, просто Игорю казалось почему-то очевидным, что Антон направляется домой. Может быть, садясь в зеленую «шестерку», Антон заранее знал, что не доедет на ней до дома. Они полдня просидели на кухне новой квартиры, размышляя о том, что сегодня жизнь начинается с нового листа, с нового рождения. А что, если и Антон решил заново родиться? Сегодня, в день первого снега. Снежный покров в своем недолговечном «культурном слое», возможно, еще хранил следы расставшихся здесь неподалеку друзей – на том месте, где старые зеленые «жигули» проломили карамельный ледок лужицы.
За белой рощей, похожей на архитектурное сооружение, со стуком пронеслась ярко освещенная электричка, словно бы перебинтованная прилипшим снегом. А снег валил, небо было снизу освещено городскими огнями, его пронзали какие-то тонкие прожектора, как спицы, из трубы теплостанции прямым розоватым столбом тянулся дым, напоминая неподвижную ось, вокруг которой вращалась небесная сфера. Может быть, подумал Игорь, траектории планет ломаются так же часто, как и человеческие судьбы…На земле чистый снег был лишен каких бы то ни было примет, будто бы в нем растворялись все признаки вещественности. В какой стороне находится станция метро, Игорь не смог определить. Постоял, озадаченно озираясь. Поскрипывающая детская качель во дворе напоминала виселицу с покачивающимся под перекладиной телом…Ветра не было, а качель скрипела. Игорь пошел, слыша свои хрустящие шаги, наугад мимо чернеющих гаражей.
