Постарайся поменьше говорить и не давать никакой информации. Взвешивай свои ответы – все будет записываться. У людей своя задача, они будут ей следовать, а у тебя своя. Убери из дома все лишние бумаги, которые могут тебя скомпрометировать, особенно финансовые документы – возможен обыск. У меня дома будет обыск! – воскликнул я, уже живо представляя, как чужие грубые дяди переворачивают мои вещи, сбрасывая с полок дорогие сердцу безделушки. И последнее, — сказал многозначительно прокурор. Если попадешь в трудную ситуацию, сразу звони мне, телефон у тебя есть. Тогда я не придал значение этой последней фразе, только потом понял, что имел в виду прокурор. А имел он в виду то, что я мог и не выйти из УБЭПа после первого же допроса. Я намотал на ус все его указания, особенно, насчет документов.
Наступила следующая неделя. Теперь уже не надеясь ни на чьи звонки, я поехал к знакомому мне мрачному зданию. По дороге, с робкой надеждой, все-таки связался с дядькой – майором. Да, я поговорил с подполковником, — подтвердил он. Вроде, нормальный, вменяемый парень. Поезжай, лишнего не говори. Все, что мог для тебя сделать, я сделал. Попросил его повнимательнее подойти к твоему делу, разобраться во всем.
На этот раз, двухэтажное здание показалось мне еще более мрачным, чем ранее. А солнце, как нарочно, опять светило вовсю, на небе не было ни облачка! Зеленые деревья с еще не запыленными листочками манили под свою тень. Эх, сейчас бы на пляж, в Серебряный Бор, со своей знакомой красавицей, кстати, капитаном милиции! А тут приходится по допросам таскаться, — вздохнул я, заходя в мрачное здание.
Вы к кому? – спросил у меня при входе суровый дежурный. Автомат лежал перед ним на столе. Я назвал фамилию подполковника. Проходите! – меня уже ждали. Дежурный выдвинул металлический штырь, и массивная дверь из железных прутьев гостеприимно распахнулась передо мной.
Я долго плутал среди узких пустых коридоров, заглядывая в маленькие комнатки в поисках нужной мне. Вернее, идти-то было всего чуть, но дорога показалась мне ох какой долгой! Да, мы Вас вызывали, проходите, — предложил мне молодой парень, едва я нашел нужную дверь. Вы подполковник? – спросил я несколько удивленно. Нет, я лейтенант, но то же работаю по Вашему делу. Проходите, подполковник сейчас подойдет, он у руководства.
Кабинет, куда я вошел, казался крошечным. В нем едва помещалось четыре стола, и за каждым сидел сотрудник. Перед одним из них стоял открытый ноутбук, но так, что бы входящий не мог видеть экрана. Мне предложили сесть на стул, молодой парень куда-то вышел, и скоро вернулся с подтянутым мужчиной моих лет. На этот раз это был подполковник.
Мы Вас давно ждем! – сказал он приветливо, с улыбкой, не совсем уместной к предстоящему серьезному разговору. Почему Вы не являлись на вызовы? Повесток мне никто не передавал, а Дед толком объяснить ничего не мог, старый он уже, — объяснил я причину своего отсутствия. Забавный у Вас дедушка, забавный, я разговаривал с ним, — так же, с улыбкой, продолжил ласковую беседу следователь. Тут мне звонили, кстати. У Вас есть заступник, просили меня быть повнимательнее к Вам. Я готов ответить на все Ваши вопросы, — ответил я ему.
На этом обмен любезностями закончился. Он достал из стола массивную папку, распухшую от документов, и раскрыл на первой странице. Скосив, по привычке глаза, я увидел размашистую резолюцию на бланке. Славно поработали! – оценил я. Хоть будет, за что садиться! Как же Вы так! – улыбаясь еще шире, продолжил подполковник, поднимая на меня глаза стального цвета.
Описывать весь ход допроса я не стану, он продолжался больше двух часов. Остановлюсь только на нескольких ярких деталях. Прежде всего, наша беседа записывалась. Все вопросы и ответы сотрудник, который сидел за ноутбуком, тут же набирал на клавиатуре. Посмотреть на меня сбежалось все управление. Не мене десяти человек заходили в крошечный кабинет, молча садились на стулья вдоль стены, и так же молча уходили. Подполковник, отбросив формальности, в открытую предлагал рассчитаться с Хряком. Встретитесь с ним при моем посредничестве, все обсудите, наметите сроки выплаты, — увещевал он меня. Я у него ничего не брал! – сразу отмел я такое заманчивое предложение. Платил, говорите, зарплату в конвертах, белую и серую? А разве для вас новость, что очень многие сейчас так работают! Это их не интересовало – попался-то я!
Еще хорошо помню, что не удержался и сказал ему, — Вы что, не видите, по чьей указке бегаете? На проходимца, к тому же, ранее судимого работаете! Вы что, не офицеры! – добавил я, сам старший лейтенант запаса. Хряк, конечно, к офицерам не имел ни малейшего отношения. Подполковник заученно ответил, что с этой работы они кормят свои семьи, и выполнять ее обязаны качественно, не взирая на личности. Он толкнул еще речь, которая мне показалась уже хорошо знакомой по былым партсобраниям. Школа-то у нас с ним была одна!
Потом он куда-то выходил с бумагами, и беседу со мной продолжал лейтенант. Этот, напротив, держался сурово, без улыбок, но страху как-то не нагонял. С его слов я узнал, что создается следственная бригада, и что лучше мне не препираться, а честно во всем признаться, и предоставить им те материалы, которыми располагаю, особенно финансовые документы.
Из этого допроса мне стало понятно. Что мои показания уже большой роли и не играют. Они вообще вполне могут и без них обойтись. Материала наработано уже столько, что на троих хватит, и распухшая от документов папка красноречиво свидетельствовала об этом.
Подписку о невыезде с меня не взяли, но предупредили, что будут вызывать, и что бы я был на месте. В следующий раз мы Вас ждем, — подполковник немного задумался, — через два дня в десять часов утра. Я могу прийти с адвокатом? – поинтересовался я. Можете! – кивнул он.
Как-то очень темно казалось в этом здании, тусклые лампочки едва светили под потолком, пока я выбирался из него узкими коридорами. Дежурный открыл решетчатую дверь, и жаркое солнце и яркие краски вокруг сразу стали резко отличаться от серых тонов внутри здания. Отойдя на приличное расстояние, я позвонил майору и рассказал о результатах беседы. Так ты вышел оттуда? – спросил он, по своему обыкновению, весело. А что, не должен был выйти? – в свою очередь, поинтересовался я, озадачившись.
Все, тянуть больше нечего, звоню адвокату, — ответил я на вопрос Деда о результатах визита. Подъезжайте, встретимся у метро, — ответил адвокат, когда я связался с ним. Я в курсе Вашего дела, мне уже говорили о Вас.
Адвокат мне понравился с первых же минут знакомства. Дядьке было лет пятьдесят пять, может, чуть больше. Крепкий, подтянутый, даже немного накаченный мужчина. Очевидно, что бывший спортсмен, который поддерживал форму и сейчас. Это хорошо, что спортсмен, — отметил я про себя. С ним легче будет найти общий язык. Что у тебя, рассказывай! – сразу перешел он к делу, едва мы устроились на массивной лавочке у выхода из метро.
Люди спешили мимо нас по своим делам, небольшая стая голубей подлетела к лавочке и, опустившись, голуби принялись искать хлебные крошки у нас под ногами. Рассказывая, я все время наблюдал за ними.
Первое, что ты сделаешь, это встретишься с этим Хряком, — дал указание адвокат, дослушав мой рассказ. Поговоришь, узнаешь все его претензии к тебе. Я их и так знаю, — ответил я ему. На деньги хочет поставить. Только крупный кукиш ему! Встретиться все равно надо будет, — урезонил меня старший и более опытный товарищ.
Сам бы я ни за что не пошел на контакт с этим увальнем, но указания адвоката надо выполнять, раз уж обратился за его помощью. Пришлось звонить. Разговаривая со мной, Хряк держался вальяжно и уверенно – в своей победе он теперь не сомневался. Еще бы – ведь я сам вышел на связь с ним. Встретиться договорились через пару дней на нейтральной территории, на пустыре, у заброшенной стройки, недалеко от метро.
На ту первую встречу, Хряк важно явился в сопровождении своей многочисленной свиты – сменщик Татарина, мой сменщик, юрист, и я еле сдерживал усмешку, наблюдая, как два моих накаченных бойца маячили за его спиной, обозначая защиту. Цену этим охранникам я знал хорошо. Хряк заметил мой насмешливый взгляд, брошенный, в сторону его свиты, и в дальнейшем, столько людей для сопровождения уже не брал. Впрочем, и мне станет скоро совсем не до веселья.
Вдвоем мы отошли чуть в сторону, по залитой солнцем асфальтовой площадке, по направлению к заброшенной стройке. Молодые деревья и кустарники пробивались сквозь асфальт. Здесь же, на пустыре, лежали и остатки демонтированных цветочных павильонов, куда я в последний раз выставлял охрану. Разговор предназначался, конечно, для двоих, без посторонних глаз. И мне, и Хряку было, что скрывать.
Вот, новый павильон строим, — Хряк показал рукой вдаль, где виднелся уже почти готовый магазинчик. Не подождал ты немного! – упрекнул он меня. Надо было потерпеть, взял бы его под охрану, поставил бы туда своих бойцов, деньги бы пошли. Что за деньги с одного магазина! Я рад за тебя, — ответил я ему, не желая ввязываться в обсуждение ненужной мне темы. А с этих вот демонтированных палаток твоя охрана разбежалась, растащили там все, — обиженно объявил Хряк. Почти на миллион рублей я убыток понес из-за тебя. — Так за охрану деньги давать надо было! Не могу же я из своего кармана платить бойцам до бесконечности, — напомнил я ему. Каким бойцам? Где список? Расписки за получение денег есть? – заволновался Хряк. Все есть, и список, и расписки, — успокоил я его, и похвалил себя за то, что бережно сохранил документы. Я понимал, что каждая бумажка приобретает вес в свете возможного разбирательства. Значит, уже тогда, уходя, зная характер Хряка, в предстоящих разборках почти не сомневался.
Наш разговор, конечно, записывался на пленку. Это была обычная практика Хряка, о которой я хорошо знал. Возможно, он ждал от меня того же, поэтому каждый из нас подбирал слова, не торопился высказываться, оценивая фразу. Кто знает, не повернется ли она потом против говорившего. Собеседник достал из папки, которую держал в руках, несколько листков. Едва взглянув, я сразу узнал их. Это оказался мой финансовый отчет за последний месяц работы. Не все взял, только за последний месяц, значит – боится, — мелькнуло у меня. Ткнув в листок, Хряк произнес, — эту часть денег ты тратил на содержание фирмы, налоги и прочее, эту – платил бойцам, а эту – оставлял себе. Про ту значительную сумму, отраженную в отчетах, что переходила к нему в карман, он скромно промолчал.
Ну и что? – спросил я его. Ты что, в первый раз эти цифры видишь? Я тебе такие отчеты три года писал ежемесячно. По твоей же указке, которая, кстати, у меня сохранилась, — напомнил я ему. Обрывок листка с его резолюцией лежал у меня с давних пор. И у тебя вопросов ни разу не возникло за все три года! Но он продолжал гнуть свою линию, что я ему должен. Еще бы, ведь под ударом сейчас находился я, а не он.
Словом, если хочешь, что бы вопрос с УБЭПом был закрыт, сроку тебе два дня, что бы полностью рассчитаться со мной. Привезешь деньги в кассу, а не мне, — добавил он, почему-то. Да, а какая сумма? – с интересом спросил я. Моей иронии на этот раз он не заметил, или сделал вид. Из его витиеватых слов выходило, что как раз задолженность бойцам по зарплате я и должен привезти. Около полумиллиона рублей, значит. Ну да! – сразу воспротивился всем нутром. Ты выкачивал из фирмы деньги на своих баб, а бойцы без зарплаты месяцами все это время сидели! А теперь на меня хочешь расчет с ними перевести! Да шиш тебе под нос! То, что не дам ему ни копейки, ни при каких обстоятельствах, я знал с самого начала. Лучше ствол себе левый куплю, если что, — твердо решил я, уже прикидывая пути возможного отхода – в Абхазию? В Венгрию? Встреча заканчивалась, все было сказано. Не прощаясь, мы направились в разные стороны – он к своей челяди, поджидавшей его вдали, а я – к входу в метро. Машину на эту встречу я не брал – кто знает, чем бы все закончилось!
Пришло время опять отправляться в УБЭП. Но на этот раз, я шел туда не один, а с адвокатом. Дядька в дорогом костюме смотрелся очень импозантно, и я чувствовал себя спокойнее и увереннее. Договор мы подписали тут же, при встрече, устроившись на парапете. Он уверенно вошел в мрачное здание, и мы тут же прошли к уже знакомому мне кабинету. На этот раз, там сидел один лейтенант.
Мой сопровождающий выложил свое удостоверение на стол в открытом виде, и представился, — я член коллегии адвокатов. А договор у вас уже есть? – недоверчиво спросил лейтенант. Есть! – звонко подтвердил дядька. Подполковник задерживается, — пояснил парень, не трогая раскрытого удостоверения, лежащего перед ним. Подождите пока на улице. Ему экономические статьи вменяются? – кивнул адвокат в мою сторону. Экономические, — подтвердил лейтенант.
На улице, под ярким солнцем, казалось куда веселее, чем в мрачном здании. К нам подошел мой знакомый арендатор, снимавший несколько помещений, которые мы охраняли. Он устанавливал там игровые автоматы. Дядька не бедствовал, ездил на роскошном джипе и имел довольно интеллигентный вид. Меня свидетелем вызвали, — пояснил он. Ваши свидетельские показания там уже некуда складывать, — ответил я ему. Чего это он тебя подставляет, ведь ты по его указке действовал? – спросил дядька. Там разберутся, — махнул я рукой в сторону здания, не желая сейчас ничего обсуждать. Подполковника нет на месте, ждем вот, — пояснил адвокат.
Ждали мы долго, а подполковник все не появлялся. Через час арендатор ушел, попросив нас передать, что он приходил, да не дождался. Наконец, и наше терпение вышло – прошло уже больше двух часов. Мы с адвокатом прошли к начальнику, и он, кивнув на меня, сказал, — мы прождали больше двух часов, теперь уходим. Я больше помалкивал. Как-то вообще не хотелось ни о чем говорить внутри этого здания. Отошли мы уже довольно далеко, почти дошли до проспекта, когда увидели спешащего нам навстречу подполковника. Еще минута-другая, и мы бы разминулись.
Мы уже думали, Вы не придете! — поприветствовал я его. Нет, все в порядке, возвращаемся, — ответил он, посмотрев на моего спутника. В кабинете подполковник предложил нам садиться, и выслушал то, что шепнул ему на ухо его помощник – лейтенант. Потом он достал листок с моими показаниями, и передал его для ознакомления адвокату. Так-так, — сказал адвокат, пробежав глазами по документу. Все у нас есть, материала достаточно, — подтвердил подполковник, и сделал широкий жест рукой в сторону папки. Я Вам советую передать нам те документы по бухгалтерии, которые хранятся у Вас, — обратился он ко мне, после этого. Это он про те отчеты, что я составлял для Хряка. Да подожди ты, какой скорый! – без церемоний, осадил его адвокат. Так, бери листок, пиши! — сказал он мне.
Под его диктовку я написал то, что и соответствовало действительности. Что действовал я по указке собственника, предоставляя ему отчеты по всем финансовым операциям. А какие у него были отношения с арендаторами, я не знаю, но готов сотрудничать со следствием, с целью установления истины. Так то оно лучше будет, — произнес довольный адвокат, прочитав мои показания, — подписывай!
Потом он немного поболтал еще с подполковником о разных мелочах. Очень интересовался, — кто сейчас прокурор в Округе, по-прежнему, Сидоров? Он, — подтвердил подполковник. Надо будет заехать к нему, пивка попить, давно не виделись, — обозначил свой уровень адвокат. Подполковник молча принял это к сведению.
Так, расскажи о себе поподробнее – кто ты, что? С самого начала опиши свою биографию, — первое, что сказал посерьезневший адвокат, едва мы вышли из управления, и тяжелая решетчатая дверь захлопнулась за нами. Теперь мы стояли на крыльце, под ласковым солнцем, деревья зелеными кронами покачивались перед нами, и я почувствовал, как все это физически отдаляется от меня. Похоже, что небо я буду видеть только в клетку, а зеленых листочков на деревьях мне вообще не видать.
Выслушав меня, он отдал с ходу указание, — завтра же пойдешь за справками, что болен. Ну, сердце там, или желудок. Сейчас здоровых людей почти не осталось, найдешь что-нибудь. До ближайшего метро, было, минут двадцать пять быстрым темпом, и адвокат охотно согласился пройтись пешком. Машину я и на этот раз не брал, опасаясь, что обратной дороги у меня может и не быть, задержат прямо во время допроса. Мой спутник скинул с себя пиджак, и мы шли по тихим улицам, не торопясь, наслаждаясь хорошей погодой.
У меня английская виза открыта, может, подорвать за рубеж, там отсидеться? – напрямую спросил я его. Он не торопился с ответом. У меня были два случая, — наконец, ответил собеседник. Ребята так и поступили. В первом случае, два парня, не дожидаясь суда, уехали на Украину, а в другой раз, то же двое – в Абхазию. Чем эти поездки закончились, он не пояснил, а я и не стал интересоваться. Ну, так что? – повторил я свой вопрос. Не настолько серьезно твое дело, — ответил он, после некоторого раздумья. Нужно использовать все возможности, что бы отбиться здесь. Посмотрим, какие действия предпримет твой противник после сегодняшнего допроса. Мне станет понятно позднее, что он прокручивает в своем сознании варианты, в то время мне для осмысливания еще не доступные, и в правильности выбранной линии защиты он уже тогда не сомневался. Он вообще окажется дядька весьма решительный. Много позднее мне станет известно, за какие серьезные дела брался он, к примеру, в Башкирии. Заходя там, в следственный изолятор, дядька звонил своим приятелям в Генеральную прокуратуру, потому что не был уверен – выйдет ли оттуда. Но мне всего этого он не сказал в тот день, когда мы возвращались из УБЭПа. С его дальнейших осторожных слов выходило, что и не тюрьма мне светит вовсе, а так, колония-поселение, ерунда, словом. Чуть ли не пионерлагерь, — добавил я про себя. Да ты не горюй! – успокоил он. Сейчас судимость иметь, все равно, что раньше – медаль! Вот успокоил!
Твой противник сейчас предпримет какие-то шаги, и в зависимости от них будем действовать дальше, не тушуйся! – сказал он мне на прощанье. Я то же предприму некоторые шаги со своей стороны, — добавил он, загадочно.
Ох, и орал же Хряк в конторе на своих юристов, да на следователя, когда понял, что удар-то направлен, в первую очередь, на него. Мне передавали красочные подробности, а я только усмехался, слушая их. А ты думал, что за свои деньги все МВД купил? Шалишь, брат!
На длительное время воцарилось молчание, но чувствовалось, что работа идет независимо от меня. За мной постоянно следили из службы безопасности Хряка, что я хорошо видел. Мне хорошо было известно, что тюрьмы переполнены такими вот “политическими”, попавшими под жернова экономических разборок. И сидят они там, как миленькие, по сфабрикованным против них делам. “Закрыть” – называлось это на жаргоне. Вполне реальная опасность оказаться в их числе витала в те дни надо мной.
Постоянная слежка мне порядком надоела. Следовало быть готовым к провокациям – ведь, дачу Татарина Хряк пробовал сжечь с помощью случайно нанятых людей. Желая услышать мнение бывалого человека, я подъехал к одному парню, проворачивающему крупные дела, с которым много крутился одно время. Хряк уступал ему и по решительности действий, и по масштабу. Одно время, нефтеперерабатывающий завод находился под его контролем. Хряк вообще был трус, и мог действовать спокойно, только если ощущал десятикратный перевес сил. Подлецы вообще, по большей части, большие трусы, как я заметил из своей богатой практики.
Дать тебе ствол, не повяжут тебя с ним? – предложил он, выслушав мой рассказ. Тут я задумался на минуту – брать или не брать? Пистолет в руки я возьму тогда, когда совсем уже терять нечего будет, — прикинул я, и ответил. – Пожалуй, нет. Охотничий ствол я и так постоянно вожу с собой в машине заряженным, хороший нож у меня в кармане. Кроме того, я спортсмен, боксер, в хорошей форме сейчас – как-нибудь выкручусь. Попробую отбиться подручными средствами, если что. Нет, — еще раз повторил я, — пока, нет! Что такое взять в руки оружие, я знал хорошо. Почти десять лет, без перерыва, таскал пистолет. Со временем выбрал для него удобное место – за поясом, так лучше всего выхватывать! Слежка, между тем, продолжалась, и плотные дяди постоянно маячили вдалеке.
В эти жаркие дни мне позвонил Татарин. Ну, ты дядька, даешь, лихо бьешься, — похвалил он. Да, уж тут, без компромиссов, — подтвердил я. Ты не поможешь мне создать службу безопасности, ну и возглавишь ее, если захочешь, — предложил Татарин. Ранее, может быть, меня и заинтересовало это предложение, но сейчас я вспомнил о своем твердом решении – не заниматься больше охранной деятельностью. Нет, дядька, не возьмусь, — отказался я сразу. Работа не больно хлебная, да и из-под удара мне выйти надо, не до этого сейчас. – А где сейчас твой заместитель? Он имел в виду, конечно, не прапорщика, а надежного и очень опытного парня, работавшего ранее. Тот участвовал во многих разборках середины девяностых, и был настоящий боевик в то время. Нет, он сейчас при деле, не согласится, — огорчил я Татарина. Это действительно было так. Мой бывший заместитель теперь сидел на хорошем месте – курировал охрану магазинов, торгующих золотом. А ты не поможешь найти того человека, который пытался поджечь мою дачу? – все продолжал расспрашивать Татарин. И здесь я ему отказал. Не влезал я в чужие разборки, хотя, наверное, надо было ему помочь. Расстроенный Татарин попрощался и предупредил, что бы я звонил, если надумаю.
Незаметно наступила середина лета. Напряжение ничуть не спало, когда на меня вышли люди Хряка и передали, что он ищет встречи. Это хороший показатель, что он ищет встречи с тобой, — ответил адвокат после того, как выслушал от меня эту новость. Это значит, что мы работаем в правильном направлении. На встречу иди. Если разговор пойдет на повышенных тонах, дай ему ясно понять, что в тюрьму он пойдет вместе с тобой, причем, паровозом, — проинструктировал меня благодетель.
Эта встреча была обставлена значительно серьезнее, чем предыдущая. Расследование уже шло полным ходом. В дело были втянуты десятки, а вернее, сотни свидетелей, и процесс обещал быть довольно громким. Слишком много людей осталось без зарплаты. Показания снимались и с охранников, и с арендаторов, да и многочисленная челядь Хряка свидетельствовала, как могла. На месте, куда я подъехал, обстановка с первого же взгляда весьма отличалась от чуть ли не благодушной предыдущей встречи. Тревожное ожидание овладело мной.
Опять стояла неимоверная жара. На открытой площадке кафе, где мы должны были встретиться, в тени густых и высоких деревьев, еще можно было как-то находиться. Пока я оказался единственный посетитель. Взяв бутылку воды, и устроившись за столиком, я принялся рассматривать площадку, где стояли столики. Почти сразу появился молодой человек, который, избегая смотреть на меня, встал у входа решетчатой ограды, ведущей на открытую площадку. Ага, один есть! – отметил я про себя. Но что это? Это же не охрана – это милиция! – моментально оценил я парня наметанным взглядом. Парень одиноко топтался у входа, а я, потягивая воду и ожидая появления Хряка, посматривал вокруг – не появится ли еще кто?
Минут через десять на площадку кафе вальяжно ввалились двое крупных мужчин, чуть постарше меня. Они расположились со столиком рядом со мной, заказали бутылку водки и тут же принялись ее распивать, не дожидаясь закуски. Вели они себя шумно, смеялись, на одиноко стоящего парня и на меня никакого внимания не обращали. Да, этот здесь, — ответил один их них, когда у него зазвонил телефон.
Ого! Само руководство пожаловало! Не особенно-то таяться! Да, это была милиция, и осознание этого еще больше насторожило меня. Для меня не являлось секретом, что Хряка и раньше прикрывала милиция. Даже на разборки они выезжали иногда вместе с моими бойцами. Этих, правда, я раньше не видел. Очевидно, Хряк допускал возможность, что я то же могу обратиться в органы, и перестраховывался. На охрану в этом важном деле он не полагался, и правильно. Эти двое, уже основательно поддав, веселились вовсю, а мне стало совсем не до веселья. Вдобавок, из помещения кафе вышли двое крепких охранников в строгих черных костюмах и, встав почти напротив моего столика, тупо уставились на меня. То, что здесь забита стрелка, им, видимо, передали.
А если они спровоцируют драку? – мелькнуло у меня. Их уже пятеро, наверняка есть еще вокруг. Проще пареной репы – затеять драку, а случайно оказавшиеся рядом сотрудники милиции, зашедшие попить кофе, вмешаются. Я скосил глаза на двух выпивающих мужчин, на их одутловатые физиономии. Мелькнула мысль о том, с каким удовольствием я пройдусь отработанными ударами по их головам. Даже выбрал, какими ударами лучше всего бить – боковыми, слева и справа. Пока они еще свои ксивы да пистолеты достанут, коммерсанты в погонах! А потом? Потом уходить, конечно. Куда – там видно будет.
Вскоре после этой встречи начнется компания по борьбе с оборотнями в погонах, и мне станет значительно легче, таких демонстраций с их стороны больше не будет. Но сейчас эти двое чувствовали свою полную безнаказанность, и весело смеясь, пили водку.
Прошло уже не менее полчаса. Я давно допил свою воду, а Хряк все не показывался. Что делать дальше – ждать еще? Я поднялся, и не спеша, направился к выходу, желая чуть прогуляться. Мне не препятствовали. Выйдя за ограду, я остановился и, все, посматривая вокруг, размышлял, что делать дальше.
Неожиданно зазвонил мой телефон – это был адвокат. Ты можешь говорить? – спросил он. – Да, могу. Как обстановка вокруг? – поинтересовался надежный дядька. Милиции полно, — ответил я. – Милиции? А ты не ошибаешься? – Не ошибаюсь, она, родимая. За десять лет насмотрелся, глаз наметан, — ответил я тихо. – А этого что, нет? – Да все нет, что-то не видно. Уходи, — сказал адвокат. Немедленно уходи. Ты уже полчаса прождал? Прождал. Он не появился – уходи! Медленно развернувшись, я направился в сторону метро. Машину, естественно, не брал и на этот раз.
Хряк позвонил уже вечером. Что же ты не пришел, я так тебя ждал! – упрекнул я его. Да, я еще позвоню, — ответил он и отключился.
После этого действительно воцарилось затишье на долгое время. Я знал, что Хряка вызывали в милицию, но он не являлся, и на вызовы не реагировал. Меня никто не беспокоил. Стало ясно, что линия защиты, выбранная адвокатом, правильная. Хряк, уже имеющий судимость за то, что избил битой соседа, как огня будет бояться нового судебного разбирательства. И теперь направит свои усилия на то, что бы замять дело. Дальнейшие события показали, что так и произошло. Но тогда адвокат сказал, – полный беспредел творят! Будь готов обратиться в службу собственной безопасности.
А лето, как уже упоминал, стояло замечательное! Поскольку отъехать из Москвы я не мог, что бы не оставлять поле борьбы за Хряком, то использовал свободное время, загорая у городских прудов. Конечно, я не только загорал. Перебирая свои бумаги, я отбирал те, которые имели отношение к финансовой деятельности Хряка. Через подставные фирмы он отмывал деньги, а некоторые документы случайно оказались у меня. Все пригодиться в деле установления истины! Эти бумаги легли в ту самую папку, что собирал Дед. Тогда же у меня появилась потребность писать, поделиться с читателем своими впечатлениями. Кроме того, гуляя, открыл для себя в городе много интересных мест, которые раньше с высокомерием проезжал, не обращая на них внимания. Словом, нет худа без добра!
Уже закончились все сроки предварительного расследования, даже с учетом их продления, когда на меня снова вышел Хряк. На этот раз я диктовал условия, и встретиться договорились недалеко от моего дома. Хотя было рядом, но я подъехал на машине на этот раз. Идя на эту последнюю встречу, я уже ощущал некоторую уверенность. Целый ряд косвенных признаков свидетельствовал о том, что, похоже, мне удается отбиться, и он отступает, столкнувшись с решительным и твердым отпором.
Едва я вышел из машины, как увидел Хряка, направляющегося ко мне через дорогу. Я остановился, не доходя до него, наверное, шагов трех. Но Хряк, протянув правую руку вперед, шагнул мне навстречу. Подавать ему руку, или нет? – мелькнуло у меня. Тут же вспомнился фильм Тегеран-43, где герой Джигарханяна тепло приветствует пришедшего его убивать героя Филозова. Внешние приличия надо соблюдать, — и я протянул руку в ответ. Вцепиться в глотки мы всегда успеем! Хряк был настроен поначалу благожелательно – еще бы, дело-то надо сворачивать!
Но его благодушие быстро улетучилось, как только мы дошли до обсуждения финансового вопроса. Ну, ты бы подъехал в контору, привез бы свои финансовые отчеты, еще бы раз все посмотрели, — предложил он. Раньше смотреть надо было! – ответил я ему. До того, как к операм побежал. В Сибирь поедешь! – пригрозил он. Со мной пойдешь! – парировал я. Хряк стал надуваться как индюк, покраснел, лицо его стало выражать неприкрытую злобу. Ну, давай! – собрался я, как-то чувствуя себя совершенно спокойно. Я даже чуть подсел на правую ногу, что бы удобнее нанести удар, если он рванет на меня, и посмотрел на проходящих прохожих – не помешают ли! Охрана Хряка маячила на другой стороне улицы. Выждав мгновение, мы молча разошлись. Он пошел к своей свите, а я сел в стоящую тут же машину, и спокойно уехал.
Вечером я доложился о встрече адвокату. Выступать он начал, было, я и сказал ему, что со мной пойдет, — передал я наш разговор. Пожалуй, оно и к лучшему будет, — ответил адвокат, после минутной паузы. Пусть знает, что его ждет. Подумает о своих дальнейших шагах.
Поняв, что проигрывает, Хряк стал пускаться на рискованные предприятия. В один из дней, подходя к дому, я сразу обратил внимание на одинокую черную Волгу, стоящую у дороги. При моем приближении, из нее вышел незнакомый мужчина и направился, было, ко мне. Сунув руку в карман, и на ходу снимая предохранитель с ножа с выкидным лезвием, я быстро пошел ему навстречу. Успею полоснуть, если только не пистолет! – мелькнуло у меня. Не дожидаясь, пока я подойду, мужчина вскочил в поджидавшую его машину, и она тут же, рванув с места, умчалась. Случались и еще сомнительные моменты, но все обошлось.
Отдельно следует остановиться на том, что все эти события показали мою полную беспомощность и незащищенность перед карательной машиной, заработавшей во всю мощь по указке вора и проходимца. Мои старые связи в милиции оказались в данной ситуации бесполезными, хотя в приятелях ходили большие чины. Подставляться из-за меня никто не собирался, никому не нужно было рисковать своим теплым местом. Я даже и не обращался к старым знакомым, понимая это.
Дед – профессор, несмотря на свою кажущуюся значимость, так же ничем не мог мне помочь. Он начал, было, писать письма во все инстанции, но я запретил ему делать это – рано привлекать внимание! Адвокат, кстати, поддержал меня – пока лишний шум ни к чему. Подожди, Дед, — остановил я его. Когда закроют, тогда и будешь писать – тогда терять уже будет нечего! Все его письма так же легли в старую папку с тесемками.
Зато, откуда-то появилась целая толпа отставных и действующих полковников. То ли среди тренеров кто-то имел связи, то ли просто среди случайных знакомых, моих или Деда. Полковники многозначительно кивали головами – да, у них в следственном комитете все схвачено, но дальше разговоров дело не шло.
Даже адвокат один раз обмолвился, что попробует обратиться к своему приятелю – большому чину, и что если тот даст отмашку, то мое дело быстро закроют. Просто порвут, и выбросят – нет его, и все! Не взялся он, не захотел связываться! – ответил адвокат на мой робкий вопрос через неделю.
В порыве отчаяния, я даже вспомнил о своей былой подруге. Дружил я одно время с девушкой – капитаном милиции. Она была, как я точно знал, дочь генерала милиции, как раз занимающегося экономическими преступлениями. Но, расставаясь, по обыкновению, я все контакты прервал, и как ни старался потом отыскать среди своих бумаг нужный мне телефон, так ничего и не нашел.
И больших денег, крайне необходимых в таком случае, у меня просто не оказалось – не накопил на черный день. А все, что было, истратил на свои заграничные поездки. Зато следует отметить, что уверенность в этой борьбе я приобретал постоянно. Сначала после своей английской поездки, я убедился в том, что весь мир открыт для меня. Потом я понял, что с помощью хорошего адвоката можно многое сделать. Кроме того, я избавлялся от ненужных мне тормозов и предрассудков. Все для меня становилось теперь ясно и очевидно.
Да и в самом деле! Какой то делец, начинавший барыгой в киоске, сумел подняться на волне мутного времени, и путем различных махинаций стать собственником нескольких десятков магазинов. Один из этих магазинов, кстати, я хорошо помню. Еще молодым человеком я ходил в него, и в те годы говорили, что он построен по наказам избирателей. Хряк тогда еще пешком под стол ходил.
Могу с уверенностью сказать, что вся его деятельность была направлена против интересов общества. Он привлек кучу арендаторов, торгующих поддельной водкой. Особенно славились этим выходцы из Абхазии, о чем я выслушивал подробные доклады от своих охранников. Причем, за прилавком стояли приезжие женщины из Украины, которых ушлые торговцы постоянно подставляли под недостачу, меняя их каждые два месяца. В остальных же помещениях размещались, по большей части, игровые автоматы. Там охранники оставляли свои зарплаты, а их плачущих жен я потом встречал у себя в кабинете.
Втягивание милиции и многочисленной охраны в разборки с конкурентами – это то же одна из негативных сторон таких деятелей, как Хряк. И все для чего? Что бы потом этот увалень швырял деньги на машины, шмотки да заграничные поездки? А девчонки, которые вертелись перед моими глазами? Выросла целая плеяда женщин, живущих приживалками при таких богатых дядях, и кочующих от одного к другому.
А то, что сегодня, таким дельцам, как Хряк, живется очень вольготно, я имел возможность убедиться на собственном опыте. Ничего нового я, конечно не открыл. Покупатели яхт да клубов и так всем давно набили оскомину. Но одно дело там, на недосягаемом верху, и другое дело самому столкнуться с этим в обыденной жизни. Меня всегда удивляло терпение, с которым люди уходили без зарплаты, без трудовых книжек, удивляли арендаторы, которых лишали денег за малейшие провинности. Вроде как, так и положено.
В этой борьбе я уверовал в то, что смогу противостоять этому. Что дальше должен идти своим путем, потому что, все, что предлагалось мне тогда, да и предлагается сейчас, это поработать на таких людей, как Хряк. Но вор, отбежавший с украденным за угол, в моем представлении не перестает быть вором. Что же касается Хряка, то я не удивлюсь, если он когда-нибудь получит свое. Слишком многим он перешел дорогу.
В один из ранних осенних вечеров, после длительного молчания, мне позвонил знакомый майор. Закрыли твое дело! – сказал он, по обыкновению, весело. За отсутствием состава преступления закрыли – я тебя поздравляю! А ты не ошибаешься, точно? – усомнился я. – Точнее не бывает! Старший следователь Мариночка приняла такое решение. Мариночка, а она еще и симпатичная? – переспросил я, то же весело. – Симпатичная! – Ну. Мариночку и отблагодарить не грех будет! Мы посмеялись немного.
После разговора с майором я набрал номер домашнего телефона адвоката. Застал его на месте. — Мне сейчас объявил мой знакомый из милиции, что следственным управлением отказано в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава. Едва услышав эту новость, адвокат прервал разговор. Я завтра подъеду в следственное управление, на месте разберусь и свяжусь с тобой, — только ответил он.
Подъезжай, обсудим все на месте, — услышал я от него на следующий день. Встретились мы уже ближе к вечеру. Солнце бросало свои прощальные лучи, собираясь садиться, тихая, безветренная погода радовала глаз и понимание того, что все закончилось, поднимало настроение. Мы устроились на той же массивной лавочке, рядом с нами присела одинокая старушка. Они причесали твое дело, привели в порядок и закрыли, — объявил адвокат. Ничто тебе больше не угрожает. На тебе ничего не висит, теперь можешь, хоть в космонавты, — добавил он. Обычно, в таких случаях адвокатам платят дополнительное вознаграждение, но я знаю, что ты не жируешь сейчас, поэтому не в претензии. А если дело затребуют на дополнительное расследование? – спросил я, недоверчиво, все еще не веря, что все позади. Он только уверенно махнул рукой, — не затребуют! А если что, звони — разберемся.
Я искренне поблагодарил дядьку. Не поддержи он меня в трудный момент, несладко бы мне пришлось, это точно. Если вдруг разбогатею – обращусь к Вам с просьбой взять под постоянную опеку, — сказал я, на прощанье. Я руководство двух банков так и веду, — кивнул он. И родственников их. Мой телефон для тебя открыт, звони в любой момент, все координаты ты знаешь. Спасибо, — еще раз поблагодарил я дядьку и посмотрел, как он удаляется упругой, уверенной походкой.
Еще через пару дней, вечером, выждав для приличия время, я налил по полной рюмке хорошего коньяка себе и жене. – Следственным управлением принято решение об отказе уголовного дела. Старший следователь Мариночка приняла такое решение, — пояснил я жене. Да, как здорово! – обрадовалась она, поднимая рюмку. Жена показала себя молодцом, не дрогнула ни разу за все время, ни в чем не упрекнула меня, поддерживала, как могла. Настоящая боевая подруга! Мы звонко чокнулись, и выпили коньяк до дна.
После этого были еще жалкие попытки со стороны Хряка навесить на меня какие-то уголовные дела. То вдруг обнаруживалась недостача переданных по акту патронов, то вроде, кто-то кого-то толкнул во время рейдерского захвата, и все выясняли – не по моему ли указанию это делалось. То, вдруг, обнаруживались поддельные подписи на актах проверок. Ну, ты же не расписывался! – сказал мне адвокат, когда я позвонил ему для консультации. Не расписывался, — подтвердил я, и дело быстро замяли. Но это были уже так, жалкие попытки. Паровоз ушел – я отбился, и мог приступать к дальнейшим действиям, ничем не обремененный, ничто больше не висело на мне тяжелым грузом.
Я убрал руку с папки, поднялся с кресла и посмотрел на улицу, залитую солнцем, на качающиеся от ветра зеленые верхушки деревьев, на чистое небо. Взяв папку, и так и не развязав тесемки, я забросил ее в дальний угол шкафа – пусть полежит, будет время, разберу потом! А сейчас тратить такой солнечный день на такие глупости незачем – да ну ее! Наскоро одевшись, я вышел на воздух и, бодро шагая по улице, смотрел на веселых девушек, идущих впереди меня. В такой солнечный день кому охота думать о какой-то старой папке на тесемках, распухшей от подшитых в нее документов, и лежащей сейчас где-то в шкафу в дальнем углу.
15 мая 2008 года
