Экстремалы русского театра: актер Геннадий Бортников в контексте русской культуры

Ольга Версе

 

Эссе

В 19 веке была резко перекроена театральная карта мира. Пьесы русских драматургов стали влиять не только на  умы и сердца соотечественников, но и на эмоциональный настрой стран, в которых находились признанные театральные столицы – Париж, Лондон, Берлин. «Вторжение с Востока» связано, прежде всего, с именами Гоголя и Чехова.

Искусство Гоголя и Чехова чревато истинной Верой и духовностью. Чехов правоверный ученик Гоголя. Причем, он унаследовал от Гоголя самое главное – то, чем Гоголь велик. Велик же Гоголь, на наш взгляд,  не тем, что он успел сказать, а тем, что хотел сказать.

Самое гениальное из  созданного Гоголем —  немая сцена.  Вся гоголевская программа была подчинена одной цели: воплотить Время не как физическую единицу, но как этическую категорию, имеющую высший духовный смысл. Сквозь «Золотые ворота» немой сцены вышли в мир  герои всей блистательной литературы 19 века и произведения литературы «серебряного века».

Искусство – это всегда хождение по грани между небом и землей, стремление достичь горизонта. Одним словом, в искусстве нельзя не быть экстремалом. Личность создателя художественного произведения магнетизирует. Образ самого художника находится в зоне эмоционального влияния созданных им образов. Как их отражение или антипод. Возникают и более сложные схемы: драматург – персонаж – актер – зритель.

Эстетика рубежа 19-20 веков привнесла понятие «Человек-артист». Корни этого понятия в глубинах нематериального, непознанного, несказанного. Самым крупным разработчиком и теоретиком его был в русской и мировой культуре поэт Александр Блок. Своими учителями Блок считал Гоголя и Пушкина.

Жизненная установка Человека-артиста – нести красоту в жизнь. Красота – это Бог. Нести красоту в жизнь значит строить жизнь на началах духовных, на началах любви, то есть подвига и самопожертвования.

Театр, по Гоголю, имеет проповедническое, апостольское начало. Общеизвестны слова великого художника и философа-богоискателя, сказанные им в одной из глав книги «Выбранные места из переписки с друзьями»: «Все можно извратить и всему можно дать дурной смысл, человек же на это способен. Но надобно смотреть на вещь в её основании и на то, чем она должна быть, а не судить о ней по карикатуре, которую из неё сделали. Театр ничуть не безделица и вовсе не пустая вещь, если примешь в соображенье то, что в нем может поместиться вдруг толпа из пяти, шести тысяч человек и что вся эта толпа, ни в чем не сходна между собою, разбитая по единицам, может вдруг потрястись одним потрясеньем, зарыдать одними слезами и засмеяться одним всеобщим смехом. Это такая кафедра, с которой можно сказать миру много добра…» Письмо это было адресовано графу Александру Петровичу Толстому – духовно близкому писателю человеку, но оппоненту Гоголя по вопросу театра

С именем графа Толстого связаны последние годы жизни Гоголя. В его семье он поселился в 1848 году, вернувшись из добровольной эмиграции. Дом, где жил в последние годы Гоголь, находится в Москве на Никитском бульваре.

Сейчас здесь работает Центральная городская библиотека-мемориальный центр «Дом Гоголя». Москвичи давно считают «Дом Гоголя» просто Домом Гоголя – без кавычек.  Естественно, что он привлекает людей, попавших в притяжение одной из величайших планет, чье имя Гоголь.

13 марта 2004 года в стенах бывшей квартиры великого писателя состоялся творческий вечер одного из самых прекрасных и загадочных актеров ХХ века – народного артиста России, ведущего актера столичного Театра имени Моссовета Геннадия Бортникова.

Искусство полно религиозного смысла и движимо им. Суть актерского мастерства не единожды становилась темой художественного познания. Как явление русского театра Бортников – родной брат чеховской Нины Заречной.

Безусловно, Бог поцеловал его при рождении. Применительно к Бортникову настоятельно просится одно высокое сравнение – рыцарь театра. Так современники называли великого Островского. Рыцарь – это тот, кто в броне.

Броня актера —  мантия, не видимая непосвященному. Покрывая плечи Бортникова, она его оберегала и защищала от всех вредоносных актерскому племени наветов. Актер был велик, интеллигентен, не прост.

Когда он был не на сцене, больше походил на писателя и художника, что составляло грани его многочисленных талантов, главным из которых был дар гуманизма – Бортников излучал свет доброты и нежности. Возможно, это и было причиной его фантастического успеха у поклонников.

Когда Бортников заговорил о Гоголе, о влиянии писателя на его творческую судьбу, чувствовалось, что говорит человек, посвященный в глубинные тайны гоголевского творчества. Актер отметил не только красоту художественного мира Гоголя, созданного в состоянии, гениально сформулированном Пушкиным – «духовной жаждою томим», но и красоту его реального образа – богемного человека, в высшем смысле этого слова, который был своим в толпе всех великих городов  мира, прежде  всего —  римской, петербургской и московской.

Бортников увидел в любимом писателе Человека-артиста, относившегося к собственной жизни как к творческому акту. Актер выразил сожаление, что не пришлось ему сыграть ни в «Портрете», об инсценировке которого он мечтал, ни в «Игроках».

Актер Бортников, рассуждавший о Гоголе,  был так же прекрасен, как был он прекрасен на сцене. Высокий, с наследственной военной выправкой, несказанно элегантный, с московским шармом, помноженным на вошедшее в легенды о нём, слагавшиеся еще при жизни, обаяние.

Гоголевский гость, обладавший искусством носить шарф так, что сразу вспоминался Маленький принц, был сердечно принят и многочисленной публикой,  до отказа заполнившей зал,   и старым домом, где писались Гоголем сохранившиеся и несохранившиеся страницы второго тома поэмы «Мёртвые души», молитвы и письма, полные христианской любви, в том числе,  и к Ней – единственной, с которой мечтал быть вместе великий писатель – Анне Виельгорской.

Оказывается, будущий актер рос и мужал лицом к лицу с портретом Гоголя, им самим написанным, когда театральный кумир нескольких поколений был московским школьником. По его словам, портрет он повесил над письменным столом. И этот факт стал определяющим для его творческого пути.

Безусловно, Бортников был человеком из современного гоголевского окружения. Актер читал выдержки из духовной прозы Гоголя, держа в руках книгу, прокомментированную и составленную профессором МГУ им. М.В. Ломоносова Владимиром Алексеевичем Воропаевым.

Гоголь был Почетным профессором Московского Императорского университета. Московский государственный университет считает писателя по сей день своим членом.

В Доме Гоголя принято отмечать годовщину смерти писателя панихидой, которая служится приходскими священниками церкви святой великомученицы Татианы в кабинете Гоголя у его рабочей конторки, а день рождения – открытием Международной научной конференции Гоголевские чтения, на которую съезжаются ученые- гуманитарии со всего мира.

4 марта в комнатах Гоголя был отслужен молебен, на котором присутствовали В.А. Воропаев, его ученик Игорь Алексеевич Виноградов – крупнейший учёный — гоголевед и аспирантка Виноградова из Кореи, в которой в равной мере смешались восточная красота, интеллект и интерес к России.

13 марта в комнатах Гоголя выступал Бортников. Накануне поздно вечером у нас состоялся телефонный разговор. Он сказал, что приедет ровно к трем часам, из театра, чтобы его раньше не ждали. На вопрос, что ему приготовить – чай или кофе, ответил, что ему всё равно.

Одна критик-поклонница называла его «принцем». Он, и на самом деле, был принцем, то есть небожителем. Во всех смыслах. Даже жил на 19 этаже. Оттуда было хорошо видно Москву 19 века и начала 20 века – «золотого» и «серебряного» веков русской культуры.

Уже то, что с  режиссером многих его гениальных ролей Юрием Завадским дружила Марина Цветаева, и была в Завадского влюблена маленькая Аля Цветаева,  говорит о многом и не требует комментариев.

Бортников до самого финала своего земного пути влюблял в себя женщин. Одной из последних телепередач, в которых он участвовал, был «Серебряный шар» Вульфа. Передача посвящалась народной артистке РСФСР Серафиме Бирман.

В этой передаче его увидела одна замечательная московская писательница – коренная, арбатская, очень изысканная и в писательском мастерстве и в чертах образа. Обычно сдержанная в проявлении чувств, она не могла скрыть своего восхищения Бортниковым.

Он был не только принцем, но и кавалергардом. Наверное, на нём и закончился век кавалергардов. Это были его цвета – белый, красный, черный. Вот его образ  в тот день, 13 марта – белый костюм, черный свитер, длинный красный шарф. Читал он в очках. Кавалергард отчасти напоминал профессора. В последние годы Бортников увлекался педагогической деятельностью: преподавал актёрское мастерство.

Пришел он не ровно в три, как обещал, а за полчаса. Полчаса провел в кабинете писателя — счастливейшие минуты. Слился с гоголевским космосом.

Перед выступлением сказал мне: «Вы меня объявите, и я выйду из кабинета Гоголя». Так мы и сделали. Я его объявила и он сел в кресло у камина. В афише просил написать: « У нас в гостях народный артист России Геннадий Бортников».

На каминной полке розы. Мы ему купили именно такие, какие он любил – желтые со слегка окрашенными в багрянец краями. Случайно угадали. Принесли ему в тот день и красные. У меня долго лежали на рабочем столе, стоявшем у печки в углу гоголевской квартиры, оторвавшиеся от веток листья с его триумфального венца.

В конце выступления царили всеобщее оживление и творческое счастье. Бортников писал «Дому Гоголя»  автографы на книгах, в которых были статьи о нём – из фондов библиотеки. Про одну сказал: «А у меня такой нет». Ему подсказали, где купить.

И вдруг вопрос, прозвучавший как-то странно и не к месту, и последовавший за ним ответ, раздраженный: «Геннадий Леонидович, где Вы будете праздновать юбилей?»  — «Не знаю». Возраст для него был категорией абстрактной и эфемерной. У небожителей не бывает возраста.

Зал, кстати, собрался без всяких усилий со стороны организаторов. Всю неделю перед встречей звонили поклонницы, уточняя время выступления любимого артиста.

Когда встреча закончилась, он снова оказался в кабинете Гоголя. Я вошла, чтобы передать ему благодарственное письмо, оставленное Верой Павловной – директором, находившейся в заграничной командировке, но благословившей наше мероприятие.

Он стоял посреди комнаты, лицом к двери – несказанно прекрасный. Вспоминая этот эпизод, я поняла, почему его так любили и аплодировали ему уже за то, что он шел по земле. Он был Актёр. Так он назвал себя в час нашего знакомства.

Он приходил посмотреть кабинет Гоголя: «Можно посмотреть кабинет Гоголя? – Можно. У нас вход платный. – Я знаю. – У меня нет сдачи. Поищите в карманах мелочь». Он вытащил горсть мелочи из кармана и протянул мне её на ладони, чтобы я отсчитала десять рублей».

Я его не узнала, а он не мне не представился Он был в тёмных очках. Но мы все-таки познакомились. Я приняла его за писателя, потому что он умел слушать тишину. Вошёл, остановился. Время тоже потекло по какому-то странному руслу. Словно прозвучал призыв: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» Писатели слушают тишину. И она звучит для них как музыка. Он был такой же. Тогда он писал свои «Записки актера, которые назвал «Настоящее прошедшего времени».

Взяв входную плату с его прекрасной ладони, я повела его смотреть кабинет Гоголя. В компании с пенсионером преклонных лет. Минут пятнадцать я вела экскурсию. Потом пенсионер ушел. И мы остались вдвоём. Мне не хотелось с ним расставаться. Он тоже не очень спешил уйти. И я спросила: «Вы писатель? Вы очень похожи на писателя».  «Писатель», — ответил он. А через мгновенье произнес: «И актёр!»

Он произнес слово «актер» так, что сразу вспыхнули огни рампы в ирреальном пространстве. Ударение в слове падало не только на два гласных, но и на каждый согласный в порядке величественно-прекрасного аккорда. Испытав эстетический шок, я продолжала: «Актер! А какой?» Подразумевалось: известный или нет. «Бортников».

Такого ответа я не ожидала. Во мне зажёгся ярким пламенем всегда теплящийся в душе огонь любви к театру. Ожили в памяти созданные им прекрасные образы и, прежде всего, образ эпохи, частью которой он останется – 60-70 годы 20 века. «Что же вы сразу не сказали! Дорогой мой!» Первую часть фразы я произношу вслух, вторую про себя. Всё  встает на свои места. Я прошу, чтобы он выступил. Он соглашается. Говорю, что у нас нет денег, чтобы заплатить ему сообразно его таланту. Он отвечает, что ему ничего не нужно платить, и он выступит бесплатно. Даёт номер своего телефона. Я его прошу передать привет одному моему знакомому  актеру театра Моссовета, с которым мы давно не встречались.

Потом мы идём в комнату, где умер Гоголь. Там полная разруха перед реставрацией, порожденная раскопками, которые ведут архитекторы: горы кирпича, доски снятого пола, археологические находки – гвозди огромных размеров, осколки печных изразцов и битой посуды, керамические и фарфоровые… Это было. Но где-то по другую сторону реальности. Мы же находились в странном временном измерении. Я ему рассказывала о своей любви к Андрею Миронову и призналась, что после его смерти не хожу в театр.

В конце выступления, перед тем, как ему поклонницы начали дарить цветы, он сделал объявление о готовящейся премьере. И всем велел быть на ней категорически. Я не была. Мы больше не виделись.

В день его смерти я проснулась в слезах, потому что во сне прозвучало: «Актёр умер». Подразумевался другой актёр – провинциальный актёр-кукольник, которого я любила много лет, и с которым у нас произошёл трагический роман.

Была суббота. В этот день было назначение заседание литературного клуба, секретарём которого я являюсь. После заседания я шла пешком от  метро домой, наслаждаясь весной и прекрасной погодой. По дороге я встретила жену актёра театра Моссовета, который был нашим с Бортниковым общим знакомым, и она мне сказала, что Бортников умер. Известие меня ошеломило.

Я как раз собиралась прервать затянувшуюся паузу в нашем знакомстве и нанести ему визит в театр. Вышла из печати моя статья, которую я писала, в общем-то, для него. Естественно, мне хотелось ему её подарить.

 

Актёра похоронили на Введенском кладбище в Лефортово. Недалеко от завода, где делают с 1913 года двигатели для самолетов, на которых летал его отец, которого он очень любил. Это чувствовалось в его голосе, когда он произносил своё отчество.

Бортникова похоронили в семейной могиле. На могиле растут цветы. Есть такое поверье, что цветы растут только на могилах праведников. Неподалеку похоронена народная артистка Алла Тарасова, у которой он учился о школе-студии МХАТа, и летчики из легендарной «Нормандии-Неман» — французы.

Известно, что Париж влюбился в молодого Бортникова, когда он был там на гастролялх с театром. Молодость его никогда не покидала, потому что ему всю жизнь пела «сладкоголосая птица юности».  Ему — экстремалу русской сцены,  парившему на головокружительных высотах вдохновенья.

Для создания его творческого образа хочется привлечь массу философских терминов, главным из которых пусть будет «экзистенция».  «Экзистенциализм – это гуманизм», — утверждал Сартр.

Философия экзистенциализма настаивает на ценности, вернее, бесценности каждого мига бытия. В настоящее всегда включено прошлое. Следовательно, и ответственность за него.

Гоголь – Достоевский – Булгаков – магический треугольник русской литературы. Треугольник этот равносторонний. Писатели остались в мировой литературе непревзойденными экзистенциалистами.

Бортников играл Достоевского. Великолепно читал Булгакова. Мечтал сыграть Гоголя. Его Гоголь так и остался несыгранным. Жаль.

Произведения великих авторов объединены одной вечной темой – темой любви. «Мёртвые души», «Братья Карамазовы», «Мастер и Маргарита» остались недописанными. Может быть, они и велики больше тем, что в них не сказано, чем тем, что сказано. Велики же они, прежде всего, жаждой вселенской гармонии и справедливости, поисками Вечной Женственности.

В «Поющих песках» Актёр опровергал созданным им образом Говорухи-Отрока тезисы и лозунги, касающиеся проблем женской эмансипации, приравнивающие женщину к мужчине. Как же он был прекрасен в роли белогвардейского офицера! Говоруху убивает Марютка – девушка, утратившая все признаки женственности в кошмаре войн и революций.

Бортников был против эмансипации. Отдавая дань гению Гоголя, произнося слова признательности и любви в адрес великого писателя, Актёр вспомнил эпизод из своей жизни. Он рассказал о том, как в дверях ЦДЛ ему пришлось столкнуться с модной писательницей. «Шла «новая волна», сметая всё на своём пути», — этими словами он осудил не только «новую волну» в литературе, но и отказ от романтики в современной жизни.

Театр им. Моссовета находится в необыкновенно романтичном месте Москвы. Всё вокруг связано со страницами «Мастера и Маргариты». Выйдя из сада «Аквариум» и повернув налево, попадаешь на Большую Садовую – к дому, в котором жил Булгаков  и в котором происходит действие романа «Мастер и Маргарита».

Неподалёку от сада «Аквариум» открывает выход на Тверскую арка дома в Большом Гнездниковском переулке, где впервые встретились Мастер и Маргарита.

На другой стороне Тверской, в Воротниковском переулке, сейчас работает художественная галерея в бывшем доме московского барина, друга Пушкина и Гоголя – Нащокина. В этом же доме жил довольно долго великий Щепкин. В гостях у него бывал Гоголь. В начале Оружейного переулка стоит дом в котором родился Борис Пастернак… Как органично вплетается в канву блистательных имён имя Геннадия Бортникова!

Петербург же всегда присутствовал в жизни Бортникова. Официально считается, что он родился в Москве, но легенды утверждают, что несказанной красоты мальчик с фаюмским разрезом глаз впервые увидел свет в самом красивом городе мира.

---

Дорогие друзья!
В 2009 году исполнилось 200 лет со дня рождения Гоголя и 70 лет (1 Апреля) со дня рождения великого русского актёра, народного артиста России Геннадия Бортникова. Сейчас их имена соединились в истории русского искусства и в Вечности. У них много поклонников. Выражаю надежду, что мой небольшой труд не бесполезен.