– И это неплохо. Главное, чтобы народ нам поверил и пошел за нами. А уж там мы… – Никодим глубоко вздохнул и выдохнул: – Ну до этого еще дожить надо. Ну а у вас как день прошел, братцы?
Пришлось братьям начистоту выкладывать их злоключения. И о недоразумении с бабкой, и о стычке с Сильвестром.
– Да, – подытожил Никодим, внимательно выслушав их. – Непростой вам контингент попался, непростой. Но и у других братьев не все ладом складывается. Вон Фрола сегодня чуть с лестницы не скинули. Представляете, за мытаря его приняли! Якобы он пришел имущество описывать, чтоб податью его обложить. Налог по-нынешнему значит. Еле-еле сумел ноги унести, но пару шишек все же заработал. Но как говорится – чем трудней, тем интересней! Нам ли пасовать перед преградами. Так что надо работать и работать. А сейчас несите Гаврилу домой, да поаккуратнее, поаккуратнее. Что вы его как куль прете! Это ж наш передовик, вы на него все равняться будете. Даст Бог, проспится до утра и снова агитировать пойдет. Вижу, хорошо это у него получается. Так что на него вся наша надежда.
На следующее утро Гаврила как ни в чем не бывало стоял перед Никодимом и выслушивал его ценные указания. Остальные братья столпились поодаль и с боязливым любопытством наблюдали, как он небрежно сбривал волоски на руке отточенным кинжалом. Изредка он вскидывал цепкий взгляд и поддакивал Никодиму.
– Д-да, да. Это так, точно так.
Но Никодима видимо не устраивали столь односложные ответы и он наконец не выдержал.
– Гаврила! Еще раз тебе говорю – не пей больше. Разок расслабился и баста! А иначе мы так до лета народ уговаривать будем. Побыстрее это дело надо продвигать… Времени осталось чуть-чуть, а вы только три квартиры обошли. Да к тому же мои оболтусы, – Никодим кивнул в сторону Пузана и Чернотропа, – вчера дров наломали изрядно. Придется им сегодня упущения свои исправлять. Так что ты будь добр присмотри за ними.
– Сделаем, сделаем, – пообещал Гаврила и щелкнул ногтем по лезвию. – Ну мы пошли?
– Постой. Ножичек-то свой оставь, а то не ровен час перепугаешь кого-нибудь до смерти. И где ты достал его? Даже смотреть на него страшно.
– Вчера кунаки подарили. Уж я отказывался, отказывался, но мне прямо так и сказали: ”Бери, иначе обидимся на всю жизнь!”. Ну я и взял. А вот чем отдариваться, ума не приложу! У меня-то ничего нет.
– Ха, – вскинулся Никодим. – Как это ничего нету! А я на что?! Нутка, погоди. – Он подошел к шкафчику и вытащил из-за горшка новенькие деревянные ложки, расписанные затейливыми цветочками. Ровно семь штук. – Держи! Я думаю, этот отдарок будет в самый раз.
– В точку! – обрадовался Гаврила и прижал ложки к груди. – Спасибо тебе сосед, выручил ты меня. Ибрагимовой жене эта утварь придется по душе, в этом я точно уверен. А уж я для тебя расстараюсь. Так что заранее готовь себе галстук. Как никак скоро ты в начальники выбьешься, а им всем галстуки полагаются.
– Ну, ну…
Первым делом Гаврила сотоварищи направился к Ибрагимову семейству. Как он и предполагал, хозяйка пришла в неописуемый восторг от расписных ложек. Она с жаром расцеловала Гаврилу и силком усадила гостей за стол. Ибрагим приготовился вытащить очередную баклагу, но Гаврила опередил его.
– Не надо.
– Пачему дарагой?
– Мы ведь по делу. Вчера-то я не успел тебе все толком обсказать.
– Слушаю тебя. Какое такое дело?
Гаврила сразу все и выложил без обиняков. Ибрагим надолго задумался. Наконец он поднял голову и стукнул кулаком по столу.
– Харашо Гаврыла. Это дело нужное. Порядок должен быть, это ты правылно заметил. А иначе все глотки друг другу рвать начнут. А это плохо, очень плохо, уж я-то знаю. Когда гаварышь надо придти?.. В пятныцу. Договорились. Мы с родственниками все будем. Я гаварю!
– Вот и ладушки. А сейчас не обессудь Ибрагим, пора нам. Остальных тоже предупредить надо, так что мы пошли.
– Какой разговор. Удачи вам джигиты!
– Ну парни с почином нас! – возвестил Гаврила братьям, когда они оказались на лестничной площадке. – Что говорится, первый залп сделан, осталось не растерять запал и продолжать в том же духе.
– Да, – согласился Пузан. – С Ибрагимом у нас ладом все склеилось. Сколько у него родственников и все придут. То-то Никодим будет доволен.
– А то, – откликнулся Гаврила. – Ну что, пойдем дальше.
Но только они хотели поднырнуть под вторую дверь, как снизу их кто-то окликнул.
– Эй братки, стойте! Куда разогнались, меня подождите.
Агитаторы остановились и повернулись на зов.
С площадки между этажами к ним шустро пробирался какой-то таракан. По дороге он делал им непонятные знаки, оживленно жестикулируя всеми конечностями.
– Кто это? – озадаченно спросил Гаврила Пузана.
– Сильвестр это, – тяжело вздохнул тот. – Любитель силовых единоборств. Чует мое сердце, неспроста он явился, ох неспроста!
Таракан между тем преодолел последнюю ступеньку и остановился перед ними.
– Вот вы где! – радостно хохотнул он. – А я вас с самого утречка поджидаю, думаю – куда это они запропастились? Пришлось идти искать вас, а они оказывается туточки! – Сильвестр ухмыльнулся, сверкнув металлической коронкой, и скорее приказал, чем попросил: – Давай братва за мной, я там кое-что подготовил.
Не говоря больше ни слова, он двинул вниз. Оставшиеся пожали плечами и направились следом. Все вместе они спустились в квартиру Сильвестра и гуськом прошли за ним в спальню. Первым в дверях в растерянности остановился Гаврила, Пузан налетел на него сзади, а Чернотроп чуть не сбил с ног обоих. Разинув рты от удивления, все вместе они так и уставились на импровизированный ринг, установленный прямо посреди комнаты! В пол были вбиты четыре колышка, а между ними по периметру натянуты нитки-канаты. Сильвестр уже залез вовнутрь и, пританцовывая от нетерпения, натягивал боксерские перчатки. Вторая пара висела в противоположном углу.
– Валяй сюда! – прикрикнул Сильвестр Чернотропу. –Сейчас мы с тобой немного разомнемся. Бокс – состязание для настоящих мужчин! Уж здесь-то мы окончательно выясним: кто кого?
– Ты что товарищ, никак опупел?! – откликнулся Гаврила. – Или у тебя крыша съехала? С чего это он с тобой будет на кулачках биться! И главное – зачем?
– Тебя дохлячок это не касается! – отрезал Сильвестр и снова кивнул Чернотропу. – Выходи, не трусь…
– Что ты сказал?! – рассвирепел Гаврила. – Это я-то дохлячок?! Ну я тебе покажу! – и он решительно полез под канаты.
– Что я ви-и-жу! – Сильвестр подбоченился и с усмешкой посмотрел на нежданного соперника, едва доходящего ему до плеча. – Я ж тебя милок по стенке размажу и в землю вобью. Только мокрое место от тебя останется!
– Это еще как поглядеть? На словах-то мы все сильны! – пробормотал Гаврила.
Он никак не мог просунуть ладонь в перчатку и от этого распалялся все больше и больше. Братья, раскрыв рты от изумления, наблюдали за ним. Чернотроп было дернулся, но Пузан удержал его.
– Постой, – шепнул он. – Гаврила парень не промах, уж он-то по свойски разберется с этим хвастуном, коли сам вызвался. Он бы и с тремя такими бы справился.
– Ну-у, – недоверчиво протянул Чернотроп, – это вряд ли. Я-то по себе знаю, как силен этот амбал.
Гаврила, наконец, натянул перчатки и изготовился к бою. Едва Сильвестр глянул на его боксерскую стойку, как тут же принялся неудержимо гоготать.
– Га-га-га, – надрывался он, – держите меня семеро!.. Ой не могу! И этот клоун собрался со мной бороться?! Ты хоть перчатки на ту сторону одел? Га-га-га…
– Заткни пасть, – посоветовал ему Гаврила, – береги зубы. Но парочка моих точно будет!
– Что?!! – поперхнулся Сильвестр. – Он еще угрожает?! Ну смотри дохлячок, сам напросился!
Не проронив больше ни звука, он ринулся в атаку. Гаврила наверняка бы был сметен этим ураганным напором, но сумел увернуться и отскочить в сторону. Сильвестр, не встретив сопротивления, с ходу налетел на канаты и словно мячик отпружинил обратно к центру ринга. Где его уже поджидал Гаврила. ”Бум, бум”, – пару раз успел он задеть соперника и тут же сам нарвался на встречный удар. В голове сразу помутилось, перед глазами поплыли огненные круги. Ноги подломились и его повело из стороны в сторону. Словно в тумане Гаврила увидел победно вскинувшего руки Сильвестра, пританцовывающего неподалеку. Тот торжествующе рычал и раскланивался перед воображаемыми зрителями. Вот он в последний раз рыкнул что-то нечленораздельное и направился к противнику, чтобы окончательно добить его.
– Эй паря не замай! – крикнул Чернотроп, но Сильвестр не обратил на него никакого внимания. Он вплотную подошел к стоящему на одном колене Гавриле и широко осклабился.
– Подымайся. Ты сам этого хотел, так что не обессудь. Одного удара на тебя хватило дохлячок. Ха-ха…
– Это ты не обессудь, – прохрипел Гаврила и привстал. – Хорошо смеется тот, кто смеется после обеда. Так что все еще впереди!
– Вот, вот, – процедил Сильвестр и обрушил на него град ударов.
Гаврила ушел в глухую защиту, но силы были явно не равны. Постепенно его оборона стала сдавать. Он немного приопустил перчатки и тут же получил тяжелейший хук в левую скулу. Свет померк в очах Гаврилы. Его отбросило на канаты и он остался висеть на них словно поникшая тряпичная кукла.
– Харр! – взревел Сильвестр и снова принялся за свои прежние ужимки. – Харр!
Гаврила, тяжело дыша, приходил в себя. Краем глаза он заметил приближающегося к нему соперника. Тот, не переставая, что-то вопил и потрясал в воздухе кожаными кулаками. Заметил он и рвущегося к нему Чернотропа, которого изо всех сил удерживал Пузан. Сильвестр остановился прямо за его спиной и попытался перчаткой развернуть его к себе лицом.
– Второй раунд, дохлячок…
Гаврила собрал последние силы и, резко повернувшись, со всей мочи въехал в челюсть ничему не подозревающему Сильвестру. Хрясть! Пару секунд тот еще глядел на Гаврилу осоловелым взглядом, а затем без чувств брякнулся оземь. Немного погодя за ним грохнулся и Гаврила.
– Ой! – вскрикнул Пузан и отпустил брата. Чернотроп воспользовался этим и ринулся на ринг. Он склонился над Гаврилой и принялся хлопать его по щекам.
– Братан ты чего?.. Очнись!
Гаврила с трудом разлепил веки и мутным оком вперился в Чернотропа.
– Оклемался чертяка! – обрадовался тот и сильней принялся тормошить его.
– Оставь меня, – клацая зубами, проскрипел Гаврила. – Тошно мне…
– Ничего, ничего, – приговаривал Чернотроп, не переставая приводить его в чувство. – Это все пройдет, ты ж не барышня какая.
Подошедший Пузан плеснул в лицо Гавриле холодной воды.
– Уф ты! – крякнул он и покосился на поверженного Сильвестра. – Ловко ты его приложил! Пояс бы чемпионский тебе за это. И где ты такому научился?! Это ж надо, такого хряка завалить!
Гаврила, пошатываясь, встал на ноги. Братья прихватили его с обеих сторон и подтащили к ближнему углу. Пока Пузан обтряхивал его мокрым полотенцем понемногу начал подавать признаки жизни и Сильвестр. Он кое-как перевернулся на живот и на четвереньках добрался до своего угла. С трудом забрался по канатам и повернулся к победителям.
– Ваша взяла!.. – простонал он и снова начал сползать вниз.
Невесть откуда появилась его жена и принялась хлопотать над ним. Тот сначала раздраженно отмахивался от ее сердитого бормотания, но потом притих и позволил снять с себя перчатки. Гонор его исчез и когда он окончательно оправился, то с виноватым видом подошел к Гавриле.
– Ты уж прости меня брат. Наговорил я тебе разных обидных слов… Бес меня видно попутал. Вчера как поборол меня твой товарищ, – он кивнул в сторону Чернотропа, – так я прямо всю ночь заснуть не мог! Места себе не мог найти от обиды. А вот теперь уже два раза кряду оказался на лопатках…
– И это тебе впредь уроком будет, – отозвался Пузан. – Не хвастай, что сильный, нарвешься на более сильного. Есть такая поговорка. И вежливости тебе не мешало бы поучиться. Я вчера тоже натерпелся от тебя всяких оскорблений.
– Прости, – сдавленным голосом отозвался Сильвестр. – Да что там говорить, за все мне в ответе быть. Я давеча обещание давал, что коль меня уложите, то исполню любое ваше желание. Так оно и вышло. Приказывайте…
– Ничего нам от тебя не нужно, – молвил Чернотроп. – Только соседей своих перестань забижать, да на выборы приходи. А боле нам и не требуется.
– Какие выборы? – разинул рот от удивления Сильвестр.
– А вот Гаврила тебе все и обскажет…
Больше ничего особенного в этот день не случилось: ничего хорошего, но ничего и плохого. Агитация шла ни шатко ни валко, но все же тем не менее процесс пошел. Закончив обход, троица поспела назад как раз к самому ужину.
– Вы как раз вовремя! – поприветствовал их Никодим и пытливо уставился на вошедших. – Ну каковы сегодняшние успехи?
– Да так себе помаленьку, – махнул рукой Гаврила. – Где-то больше, где-то меньше… Но в общем и целом все согласны придти на собрание, особо уговаривать никого не пришлось. Многим вообще просто интересно и на людей посмотреть и себя показать. Да и послушать: о чем здесь толковать будут? Так что Никодим – готовь речь. Как бы тебе не оплошать в самом деле.
– Об этом не беспокойся, уж я-то не подведу. Мне тут много разных мыслей на досуге пришло… так что мне есть что сказать народу.
– Вот и отлично. А чем это так вкусно пахнет? Хоть и поили нас сегодня чаем, а все ж таки мы изрядно проголодались.
– Так что вы на пороге стоите, как истуканы. А ну давай за стол!..
Так в хлопотах незаметно пролетело время. Настала пятница. С самого утра народ стал подтягиваться в квартиру к Никодиму и вскоре там набилась изрядная толпа, а тараканы все продолжали прибывать. Братья Никодима с ног сбились, привечая каждого и тут как назло случилось непредвиденное. К хозяевам дома, то есть к Власовым, нежданно-негаданно нагрянули какие-то дальние родственники из другого города и своим шумным явлением заполонили все жилище. То тут, то там раздавались громкие детские голоса, мужчины как обычно устроились в зале, беседуя о чем-то своем, а женщины сгрудились на кухне. Кто-то лепил котлеты, кто-то шинковал морковь, а кто-то просто чесал языком. Словом, куда ни кинь повсюду клин. В таких условиях не было никакой возможности провести митинг, а уж тем более агитацию. Никодим в великой досаде сидел за столом и не показывался народу.
– Свалились эти родственнички, как снег на голову! – раздраженно бормотал он. – Без звонка, без предупреждения… Кто в наше время так поступает! И что нам прикажете делать?! Перенести все на следующую пятницу?.. Ну уж нет! Гаврила, – позвал он, – подь сюда.
Когда тот явился на его зов, Никодим внимательно посмотрел на него.
– Выручай брат, – начал он. – Сам видишь какое тут столпотворение, так что не получится у меня собрание провести. Ежели мы такой оравой вылезем наружу, это ж будет последний день Помпеи!.. Я тебе говорю. А у тебя квартирка вроде свободна, хозяин твой ведь в больнице. Так что вся надежда на тебя сосед!
Гаврила почесал в затылке, посмотрел на Никодима и ответил:
– Это конечно можно. Токо ведь квартирка-то у меня не очень того… ну сам знаешь.
– Не переживай, – успокоил его повеселевший Никодим. – Нашел об чем печалиться. Главное что просторно и никто нам мешать не будет. Дело-то какое у нас… О-го-го!
Ровно в десять многоголосая толпа тараканов запрудила комнату Лексеича. Все старательно избегали незнакомцев и теснились поближе к своим. Ибрагим с сородичами тоже держался особняком. Многие с потаенным любопытством поглядывали на их гордые непреклонные профили и то и дело шушукались между собой, обсуждая невиданных тараканов. Но те не обращали на это никакого внимания и держались сурово и неприступно. Сильвестр с супругой тоже находился тут же. Его стриженный затылок возвышался над толпой словно утес, но утес будто побитый волнами и ветром. Покатые плечи были сведены, взгляд понуро устремлен вниз. Тяжко пришлись ему уроки, преподанные Гаврилой, и до конца еще не оправился он от них.
Гаврила с некоторым волнением оглядел безбрежное море шевелящихся усов. ”Е-мое, – подумал он, – ежели бы мы все жили в одной квартире, то хозяевам надо быть по крайней мере миллионерами, чтобы прокормить такую ораву! Мой-то Лексеич давно бы ноги протянул от голода, это как пить дать!”. Проснувшаяся Тумбочка с испугом выглядывала со шкафа на копошащихся тараканов. (Кстати, с недавних пор батареи в доме стали почему-то работать на полную катушку и температура в квартире существенно поднялась, а вместе с нею стала оживать и муха). Интересно, какие мысли пришли ей при виде такого необычайного зрелища? Гаврила приветливо помахал ей рукой. Та заметила его и немного успокоилась. Если Гаврила здесь, значит все в порядке. Она широко зевнула и устроилась поудобнее, наблюдая за происходящим.
На помост влез Никодим. Несколько мгновений он глядел на галдящую толпу, а затем вскинул руку. Все разом замерли и вперились взглядами в его приземистую фигуру.
– Друзья! – начал он. – Братья и сестры! Сегодня у нас великий день! Собрались мы все здесь ноне для того, чтобы свершить большое дело. Вот живем мы все вместе в одном вроде бы доме, под одной вроде бы крышей, а все ж таки врозь. Гляжу я на вас други мои и вижу, что дичитесь вы друг друга, чуть ли не волком смотрите на чужаков, которые на самом деле соседи ваши и от такого вот непонимания не будет никогда согласия промеж нами. Вот спросите вы меня: ”А на что нам согласие? Жили мы раньше каждый сам по себе и вроде ни о чем не тужили. Дескать, как отцы наши и деды жили, так и мы проживем. Словом, моя хата с краю и больше ничего не знаю!”. Но други мои! Прошли такие времена, новое солнце воссияло над нами и нет теперь возврата к прошлому. Это я к тому, что заветы старины соблюдать конечно нужно, но только все вместе сообща мы сможем изменить нашу жизнь к лучшему. Чтобы не было между нами неурядиц, чтобы обиды чьи-то али проступки мы всем миром решали, да свое справедливое решение выносили. А приключится не дай бог с кем беда?! Раньше-то только на себя надежда была, а сейчас обчество на помощь придет, не оставит одного со своим горем. Такая значит польза от этого получается.
– Не пойму я тебя, – выкрикнул кто-то из толпы, – к чему ты клонишь? Талдычишь: ”обчество, обчество”, а какое у нас общество коли мы друг дружку толком не знаем. Пока мы промеж собой добрососедские отношения заведем, это ж годы могут пройти. Так что проку тут я никакого не вижу.
– Справедливо, – отозвался Никодим. – Вот на то и должен над обчеством кто-то поставлен, чтобы от его имени вершить дела добрые. Хоть прямо и с завтрашнего дня. Поэтому я предлагаю – выбрать несколько самых достойных тараканов и из них избрать наиболее достойного. Того, кто сумеет обратить полученную власть во всеобщее благо. Кто станет защитой слабым и опорой сомневающимся, кто твердо станет на защите интересов нашего племени от чужих посягательств…
Гавриле прискучило выслушивать разглагольствования Никодима и он тихонько удалился в свою конурку. Он свое дело сделал и теперь можно маленько и прилечь, а то за последние дни что-то уж очень сильно вымотался. Чем закончится голосование его особо не интересовало, знал, что от этого его жизнь не изменится. Никодимовым обещаниям он не очень-то и верил. Станет тот председателем или как его там… президентом и сразу же забудет о Гавриле. На кой ему сдался алкоголик, пусть даже и сосед. И ладно. У Гаврилы были иные заботы. Первым делом Лексеич и уж потом конечно Стеша. За хлопотами Гаврила лишь изредка вспоминал о ней, и вот теперь хотел весь отдаться во власть сладостных мечтаний. И к черту все остальное! Он зашел к себе и завалился на топчан. Задрал ноги кверху и подложил руки под голову. И только сделал глубокий вдох, как тут же мгновенно уснул.
А на митинге обстановка все больше и больше накалялась. Каждый старался перекричать другого, в ином месте в ход пошли уже и кулаки. Ораторы на трибуне сменялись один за другим, но никто из них не смог сказать что-либо вразумительное. Один кривоногий таракан с побуревшим от волнения лицом принялся что-то горячо доказывать, но за общим гвалтом его никто не услышал. Когда же все утихомирились и прислушались, выяснилось, что тот жалуется на свою тещу. До того она его бедного притесняет, что тот готов уже бежать хоть на край света, лишь бы подальше от нее и ее придирок.
– Да дай ты ей разок-другой по кумполу, вот она враз и присмиреет! – раздался чей-то насмешливый голос.
– Эй, вы что, братья! – вскинулся Никодим. – О том ли вы говорите! Это ж надо до такого додуматься – на тещу свою руку поднять!
– Правылно! – поддержал его Ибрагим. Он давно уже выбился вперед и напряженно вслушивался в дебаты. – Нельзя женщину обыжать! Какой ты после этого будэшь мужчина!
Кривоногий таракан, видя, что ничего путного из его речи не получилось, махнул рукой и соскочил с помоста. Его место тут же занял профессорского вида субъект в подвязанном старомодном пенсне. Устроившись на трибуне, он еще больше ссутулил свою худую спину и привычным жестом повел рукой, прося тишины у аудитории.
– С точки зрения юриспруденции, – начал он, – наши выборы, даже если они и произойдут, никак нельзя назвать легитимными. Во-первых, – он загнул указательный палец и обратился к Ибрагиму, стоявшему прямо напротив него. – Я почему-то не наблюдаю здесь некоторых женщин, которые безусловно тоже обладают правом голоса. А без них явка вряд ли может считаться состоявшейся. Во-вторых, – очкарик передохнул и загнул следующий палец. – Налицо отсутствие какой бы то не было избирательной комиссии, обязанностью которой является подсчет голосов и недопущение возможных нарушений и подлогов. А в-третьих, уважаемые, у нас в наличии имеется только один кандидат. И чтобы соблюсти демократический принцип я предлагаю свою кандидатуру в порядке самовыдвижения…
– У-ух! – грянула толпа. – Вот так очкарик, вот так дал! Сразу видно ученый тип. И откуда только такой взялся?!
Знающие тараканы пояснили, что этот ученый оратор из квартиры, где проживал старенький одинокий адвокат. Когда-то его имя гремело по всей области, но с тех пор он уже лет пятнадцать как на пенсии. Однако ремесла своего совсем не забросил и иногда, когда случались особо запутанные правовые ситуации, консультировал своих молодых коллег, приходящих к нему за советом.
Тумбочка тут не стерпела и слетела вниз. Все так и уставились на нее, но она, не обращая никакого внимания на удивленные взгляды, прошла к трибуне и звонко отчеканила:
– В таком случае я предлагаю себя в председатели избирательной комиссии. Кой-какие юридические познания у меня тоже имеются, и я вам обещаю профессиональное и беспристрастное судейство. Тем более, что я лицо постороннее и к вам тараканам отношения не имеющее. А со стороны все, как говорится видней.
– Валяй! – раздались отдельные крики. – Нам-то что! Мы всяким книжным премудростям не обучены, так что давай, – порадей за общее благо!
– Заметано, – отозвалась Тумбочка. – А есть еще охотники в президенты? Давайте не стесняйтесь – выходите прямо сюда!
Но желающих больше не находилось. Куда там супротив такого кандидата, как тот старикашка в очечках! Такой заговорит до смерти, да еще и выставит на всеобщее посмешище. А кому охота оказаться в дураках!
Но один все же нашелся. Расталкивая соседей локтями к помосту пробрался… Цыган!
– Я хочу быть кандидатом! – буркнул он и покосился на старшего брата. – Может и моя возьмет, кто его знает…
– Это мы еще посмотрим! – процедил сквозь зубы Никодим и отвернулся.
Гаврила проснулся от громкого хлопка за спиной. Тут же раздался веселый детский визг и топот маленьких ножек. Гаврила соскочил с топчана и прислушался. За стеной вроде все стихло, а вот в комнате словно шумел океанский прибой. То тараканы никак не могли придти к общему мнению.
”Сколько же я проспал? – подумал про себя Гаврила. – Даже и не заметил, как заснул”.
Он выбежал наружу и побежал на шум. Протолкался в первые ряды и, разинув рот от удивления, уставился на Тумбочку. Та стояла рядом с Никодимом и что-то с жаром доказывала ему.
– Гаврылу в прэзиденты! – гаркнул кто-то над ухом. – Хароший парень, я ему верю!
Гаврила от неожиданного крика вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял Ибрагим и, указывая на него, глядел на Тумбочку.
– Гаврылу! Гаврылу хатим! – поддержали сородичи Ибрагима и подхватили ничего не подозревающего таракана. Сильные руки вынесли его на помост и водрузили на виду у всех.
– Молоток! – басом проревел Сильвестр и принялся подзуживать соседей. – А ну братва давай поддержим энтого кандидата. У него и котелок варит, и кулак крепкий!
– Гаврила! – раздались сначала одиночные, а потом все усиливающиеся голоса и наконец превратившиеся в мощный многоголосый хор. – Га-ври-ла! Га-ври-ла!! ГА-ВРИ-ЛА!!!
Добрая половина собравшихся скандировала это имя. Гаврила совсем смутился и собрался было спрыгнуть вниз, но Тумбочка его удержала.
– Куда ты?! – шепотом прикрикнула она и схватила его за руку. – Тебе же доверие оказывают, а ты в кусты!
Когда шум утих муха взяла слово.
– Итак у нас имеется в наличии четыре кандидата. Это брат Никодим, затем бывший приват-доцент Яков Моисеевич, – она представила сухонького таракана. Тот церемонно раскланялся. – А также Цыган, о достоинствах которого вы можете судить по его внешнему виду и Гаврила, простой парень из народа. Прошу вас дорогие друзья внимательно посмотреть на каждого из претендентов и сделать свой выбор в пользу одного из них. Однако прежде хорошенько подумайте и тщательно взвесьте все ”за” и ”против”. Ваше решение должно быть трезвым и взвешенным, прислушайтесь к голосу разума, но голосуйте конечно же сердцем. Итак думайте друзья а пока наши кандидатов двух словах представят свою предвыборную платформу.
– Моя программа такова, – сказал, как отрезал Никодим. – Порядок, согласие и вера. Только вера в Бога поможет нам укрепиться в жизненных испытаниях, только его лучезарное сияние осветит нам путь к светлому будущему, только этот истинный светоч озарит наши сердца и даст нам надежду, что не погибнут наши души в геенне огненной. Обратите лики свои к Богу други мои и вы поймете что это единственная дорога к счастью и я готов в этом пути стать поводырем вашим. Голосуйте за меня! У меня все.
Раздались жидкие аплодисменты. Тумбочка тоже вежливо похлопала.
– А теперь слово предоставляется Якову Моисеевичу, – объявила она.
Сухонький таракан прокашлялся и выступил вперед.
– Господа!.. – начал он, но его тут же перебили.
– Какие мы тебе господа! Тут господ нету, извели их давным-давно под корень. А которые так себя величают, те воры все и бандиты!
– Хорошо, – поднял руку Яков Моисеевич. – Граждане! Товарищи! Я не буду долго занимать ваше драгоценное внимание, скажу лишь, что моя платформа в отличие от предыдущего оратора несет в себе рациональное зерно, а именно… Вот у людей существуют законы, Конституция, Уголовный Кодекс в конце концов. Они регламентируют все случаи жизни и я предлагаю – перенести их, ничего не меняя, в наше сообщество. Таким образом мы избавим себя от кропотливой и долгой работы законотворчества и тем самым сэкономим силы и время. А так как я считаюсь в некотором роде специалистом в этом роде, то я гарантирую вам их беспристрастное толкование и применение. Закон превыше всего!
Аплодисменты стали погромче.
Подошла очередь Цыгана. Тот скособочился и стал кидать в пространство отрывистые сухие фразы-предложения.
– А я за анархию! Потому как анархия – мать порядка!.. А себя я предлагаю в батьки. Ух и весело заживем мы тогда – это я вам гарантирую! Вот так!..
Среди присутствующих нашлись и такие, кто поддержал Цыгана.
– А теперь свою позицию представит нам Гаврила! – звонко выкрикнула Тумбочка и вытянула упирающегося таракана к трибуне.
Сотни глаз впились в него. Наступила такая звенящая тишина, что Гаврила отчетливо услышал стук собственного сердца. ”А, была не была! – внезапно решился он. – Вроде никогда за словом в карман не лез, глядишь, и сейчас не сплохую”. Он прочистил горло и с легкой хрипотцой заговорил:
– Тут я слышал много разных прям-таки антиресных предложений. Оно конечно хорошо, что все радеют об общем благе. А я скажу так. Много изобретено против нашего брата всякой отравы, а все ж таки жив курилка! Только с каждым разом здоровее становимся. Это значит, потому что организм у нас здоровый, много в нем соков жизненных. Но вот ежели взять организм общественный, то тут у нас не все так хорошо. В гости друг к другу не ходим, а надо бы, а то новости с одного конца в другой месяцами идут. Торговлишку кой-никакую тоже бы завести не помешало. Праздники всякие вместе сообща справлять, взять бы к примеру Новый год. Ну это только для начала…
Договорить Гавриле не дали. Вперед выскочил Цыган и весь позеленевший от злости в сердцах топнул ногой.
Развели здесь турусы на колесах! – прохрипел он. – Хорош языком молоть! А то тоже придумал – ”торговлишка!”, – язвительным голосом передразнил он. – Все мы хороши на словах! А народу надо делом доказать, что мы достойные мужики! Вот ты говорил об отраве всякой, дескать ничего нам от нее не делается. Хм… Раз так, то я предлагаю на себе испробовать эту гадость! А все остальное – это просто словоблудие!
