Владимир Щербинин

 

Сватиково озеро

О Сватиковом озере я впервые услышал от своего друга –Валерия Болотова. Он еще в молодости ездил к своему товарищу художнику Василию Денисову в город Кызыл, заехал на это озеро и был удивлен его необычайными свойствами. Но все по порядку.

Следуя поговорке: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – я со своей женой Наташей в конце лета решил совершить путешествие на это озеро. На автостанции Абакана купили билет до Кызыла и на старом, изрядно побитом автобусе отправились навстречу новым впечатлениям.

Наш путь лежал через Саяны. Несколько часов дорога уходила вверх, появились альпийские луга, с характерными для них травами и кустарниками: черника, рододендроны и другие.

Саяны необычайно красивы: снежные хребты гор поднимаются над облаками. В наиболее опасных местах горного пути от возможных камнепадов и лавин в зимнее время года установлены защитные ограждения из металлических перекрытий на бетонных столбах. И если откажут тормоза у транспорта, на наиболее крутых спусках – специальные ловушки-тупики.

В одном месте проезжали по выгоревшей тайге: печальное зрелище – мертвый лес и черная земля вместо веселой зелени. Несколько раз переезжали небольшие, но быстрые реки. Наконец, поднявшись на очередную гору, увидели ровное плато с многочисленными домиками, которые воспринимались как игрушечные – это была Тува. Республика вошла в состав Союза позже всех – в 1944 году.

Через некоторое время показался Кызыл (до 1926 Хем-Белдыр), столица Тувы. Он стоит на берегу Енисея, там, где поставлена высокая стела-указатель географического центра Азии.

Мы пришли в гостиницу и попросили двухместный номер, нам выделили самый дорогой (сказали, что других нет). В номере сантехника испорчена, из дивана торчали пружины (как тогда выглядит дешевый номер?). Наташа пала духом и предложила утром ехать обратно.

– Но наша цель – Сватиково озеро, – успокоил ее я.

Утром мы наняли частника и, закупив продукты поехали к цели нашего путешествия. Отъехав километров двадцать от Кызыла, оказались в полупустыне: небольшие колючие кустарники, сопки. Вскоре водитель объявил, что приехали. Озеро находилось в небольшом котловане, по берегам – многочисленные пансионаты и дома отдыха, но с распадом Союза они были брошены и приходили в негодность.

У нас были палатка и спальники. В одном месте на берегу озера рос густой кустарник, его ветви свисали над самой водой. Мы затащили под них палатку и устроили там свое гнездо, поэтому уже в нескольких шагов палатку было трудно увидеть.

В заброшенном пансионате я нашел вилы – оружие от непрошенных гостей. В то время после перестройки местное население агрессивно относилось к русским, их принуждали к переезду из Тувы, выгоняли с работы, поджигали дома. Многие учителя, врачи, инженеры покинули насиженные места и перебрались за Саяны (такие беженцы появились и в Курагино; среди них наш знакомый Георгий Конов).

Вода в озере настолько соленая, что можно лежать без движения и читать газету. Из-за большой плотности человек, как пробка, выталкивался на поверхность. Вода и грязь со дна озера очень целебны; через несколько дней исчезают кожные заболевания, проходят женские болезни.

В этом «бульоне» живут миллиарды ярко-красных небольших простейших, длиной до 1 сантиметра; у них хвостики елочкой, и они тело человека облепляют со всех сторон – утверждают, что целебная польза от этого большая. Как такие бекарасики выживают в соленом рассоле – непостижимо.

Мы готовили еду на костре, топливом служили колючие кустарники, они давали сильный огонь. У чабана, который мимо озера прогонял отару овец и коз, покупали козье молоко; он жил недалеко от озера в войлочной юрте.

Вечерами перед закатом на несколько минут пространство вокруг озера освещалось ярко-бордовым цветом, словно в воздухе распыляли тонны свекольного сока. Может, это происходило из-за атмосферных явлений.

Прожив неделю дикорями, мы на попутной машине вернулись в Кызыл. В гостиницу возвращаться не хотелось; я вспомнил, что в Иркутске в аспирантском общежитии жила худенькая стажерка по математике из Кызыла – Татьяна Арапчор. Пошли в университет; там на кафедре математики сказали, что она вышла замуж, и дали ее адрес. Если бы я встретил Татьяну на улице – ни за что бы не узнал. Она непомерно пополнела, стала толстушкой. Удивлению её не было границ. Мы принесли с собой местную водку, приготовленную из брожения верблюжьего молока (купили у того чабана). Вскоре пришел Татьянин муж – такой же пельмень, добродушный и веселый.

На обратную дорогу мы наняли частника, останавливались в красивых местах, делали фото на память. В одном придорожном кафе на берегу горной реки отведали свежего хариуса. Вернувшись в Абакан, мы почувствовали уют родного дома.

20.03.2007

 

Гоча

С Гочой я познакомился в конце этого лета: вместе выполняли работу по ремонту фасада, изготовлению металлических ворот для МЧС. Точнее говоря,  Гоча с мужиками выполнял, а я в основном занимался организаторскими и бумажными делами.

Гоча (в Иркутске – Гоша) приехал из Грузии, здесь женился, у него родились дочь и сын, одним словом, пустил корни в Сибири.

Он предпочитает «москвичи» всем остальным машинам, так как на них можно перевезти много разного груза: мешки с картошкой, металл для сдачи в утиль, мясо из деревни да мало ли чего еще. Последний «Москвич» он купил за три тысячи, на эти вырученные деньги бывший хозяин машины купил себе  лыжи – едва хватило.

Гоча вначале удивлялся, откуда я так много знаю о Грузии: о городах, винах, национальной кухне, потом удивляться перестал и принял меня за своего человека. Едем, к примеру, на его «Москвиче», слушаем грузинские песни, я пью красное вино (Гоча только пригубит – за рулем) – будто кусочек далекой Грузии в Гочиной машине.

Он хорошо ориентируется в ценах на изготовление гаражей, в стоимости бетонных и других работ, в этом отношении хороший помощник.

Гоча по доброте душевной взял к себе в бригаду рыжего Федора (Федькин, как называл его Гоча). Федькину было около 21 года,  он из Братска,  воспитывался в детском доме. Парень с хитрецой и ленцой.

Однажды Федькин привел в летний дом Гочи проститутку с улицы. Когда та потребовала деньги за оказанную услугу, выпивший Федькин напал на нее с ножом, нанес несколько неглубоких ран; хорошо, что подоспел Гоча и отогнал его. Федькин теперь томится в заключении в ожидании суда.

Гоча сетует, что сын иногда пропускает занятия в школе, рвется на работу помогать отцу, мечтает выучиться на автомеханика. Казалось бы, Гоча южный человек, но всегда спокоен, живет в своем ритме, ездит на дачу, покупает подержанные автомобили, одни ремонтирует, другие разбирает на запасные части и на металл, который увозит в скупку на своём любимом «Москвиче».

Если Гоча поругается с женой (бывает и такое), то закупает продукты для семьи, а сам в знак протеста уходит из дома и ночует, отгадайте, где, ну, конечно, всё в том же «Москвиче».

28.03.2007

Фасадчик Виктор –
психологический паук

Паук незаметен и осторожен поначалу, сидит себе где-то на сучке под старым листком, его и не видно, и не слышно. Но это спокойствие весьма обманчиво, он уже разработал хитроумный план, как заманить простака в свою ловушку, и ждет удобного случая. Как только бедолага попадает в расставленную сеть, паук его обматывает паутиной и использует по своему усмотрению – можно законсервировать и использовать потом или сразу.

Прошлым летом мне пришлось поработать с Виктором, он перебрался в Иркутск из Улан-Удэ из-за каких-то неприятностей, которые у него там сложились (видимо, кому-то так крупно насолил, что пришлось менять город).

Небольшой рост, покатые плечи, животик и торчащие волосы на макушке делают его похожим на воробья. У Виктора нет специального образования, он перебрал много профессий: водитель, сантехник, маляр, фасадчик (ремонт и побелка фасадов) – приходилось выживать без поддержки родителей. Виктор с удовольствием вспоминал, как четыре фасадчика одни откупали ресторан для гулянья (помните, как гуляли раньше русские старатели-золотодобытчики и купцы).

Одним словом, Виктор может приспосабливаться и выживать в наших сложных, кризисных условиях.

Вначале он своим поведением располагает к себе: приглашает в гости, накрывает стол – паук начинает обматывать простака паутиной. Дает взаймы денег (выручает в трудную минуту) – надо же в паутину добавить еще и финансовых нитей для прочности своей сети. Предлагает совместную работу, организует транспорт, договаривается с тобой о партнерских отношениях.

Паутина заматывается дальше – безобидные приходы на  чай и обсуждение деловых проблем постепенно переходят в обязательные  визиты для отчета и нового задания.

Поскольку не все люди могут работать на высоте из-за природного страха, этим работягам напоминают, что основной заработок приходит не от них, а от тех, кто на высоте, но вроде они нужны, и с ними великодушно делятся, у них формируется чувство вины – паутина наматывается дальше.

Виктор любит поучить новичка при передаче своих знаний маляра и фасадчика, а часто и наорать на провинившегося (спустить «собаку»), сорваться: довели бездельники, нервы не выдержали!

Когда человек понимает, что, будто кокон, опутан паутиной правил и обязанностей от Виктора, он посылает его подальше (о, свобода!) и думает: надо же было так вляпаться на пустом месте!

17.04.2007

 

Родительский день

Вчера позвонила Ольга Петровна, моя знакомая, я с ней иногда встречаюсь уже шесть лет. Она работает  в больнице врачом-лаборантом. За это время она как-то состарилась, поблекла – некогда красивая, рельефная фигура её выцвела, потеряла форму. Шикарная задница скукожилось и превратилась в жалкую попку – все те же возрастные изменения. Привлекательные бедра и изгибы тела уже не будоражат фантазию, но тем не менее мы поддерживаем отношения.

Ольга Петровна попросила меня съездить с ней в село Хомутово на кладбище – завтра родительский день. Договорились встретится в 10 на автовокзале, чтобы приехать на место до обеда, поскольку, по преданию, души умерших возвращаются в этот день на землю до обеда.

Утром пошел дождь со снегом, я думал поездка не состоится, но позвонила Ольга Петровна и сказала, что договоренность остается в силе. На автобусе мы добрались до Хомутово. После зимней спячки в городской квартире мы восторгались видами полей, синего неба с рваными облаками, деревенских домиков, наслаждались запахом оттаявшей земли. Вспомнилось детство, проведенное в деревне, с ее грязью, лужами, домашним скотом, сожженной прошлогодней листвой, дымом. В городе совсем иные запахи, другое урезанное, небо, другой ритм и другие люди. И думается иначе.

Кладбище находилось на краю села на небольшой горе. Туда собирались люди, ехали редкие машины. Я не знал, к чьей могиле идет Ольга Петровна, но не стал спрашивать, подумав, что, если решит, то сама мне расскажет. Немного побродив по кладбищу, Ольга Петровна нашла нужную могилу. Рядом стоял столик, на него поставили водку с закуской. По фотографии на железном памятнике и по надписям на венках я понял, что это ее коллега-врач, ушедший из жизни год назад. Ольга Петровна поправила могилу тяпочкой, убрала старые цветы. Когда помянули умершего, она рассказала, что он ей завещал свою дорогую квартиру в центре города, из-за этого его жестоко убили, отрубив голову, родственники.

Дул холодный, порывистый ветер. Мысли были грустными, наглядно ощущалась неизбежность конца земного пути, неизбежный финиш которого находился перед глазами.

Когда спустились с кладбища, ветер стал утихать, появилось солнце, постепенно мысли вернулись в привычное направление.

18.04.2007

 

Ленинградские богомазы

Курагинские мотивы

В юности, когда я еще работал в школе учителем физики, а мой друг Валерка Болотов учился уже в аспирантуре в Ленинграде (он меня старше на пять лет), каждое лето мы зарабатывали деньги тем, что изготовляли наглядную агитацию для колхозов и предприятий. Тогда с этим было строго – райкомы и горкомы требовали с руководителей предприятий, чтобы были стенды с передовиками производства, плакаты с призывными лозунгами, оформленные красные уголки. Красные уголки – это специальные комнаты, где проводились собрания, на которых прорабатывали, воспитывали отстающих, пьющих и поощряли передовиков, награждая их грамотами или помещая фотографии на Доску почета. Эти уголки заменяли в какой-то мере церковь, надо же было иметь место, где можно было заниматься внутренним миром человека. Душа отрицалась – ее заменили моральным обликом.

Повальное пьянство требовало все новых и новых лозунгов для поднятия дисциплины, нам это было на руку. За наглядную агитацию хорошо платили – один кв. м. стоил около 40 рублей. В то время хорошая зарплата равнялась 120 рублям в месяц.

Валерка в Питере перенимал у художников технологические новинки, например, начали использовать водоэмульсионную краску, она только недавно появилась, быстро сохла, и ее можно была разводить водой, но и мы при этом не так травились, как от ацетоновой. Или вместо кистей стали применять маленькие каточки, которые мастерили из поролона и медных трубочек. Эти каточки позволяли быстро покрывать краской  большие поверхности и значительно облегчали нашу работу.

Мы были молоды, энергия била через край.  Одним летом поехали в Минусинск, старинный городок недалеко от Курагино.

Я взял у матери вязаный половер, его края болтались при ходьбе; отпустил бороду, черные очки дополняли образ художника, хотя до этого кисти в руках не держал. Валерка в Питере вступил в союз молодых художников, красная корочка с ленинградской печатью гипнотически действовала на чиновников. Представлялись ленинградскими художниками, говорили, что приехали писать виды Сибири и заодно согласны помочь оформить город или предприятие. Чиновники смотрели на нас, как на небольшое чудо, звонили подчиненным и требовали обеспечить нас работой, что для них такой шанс применить наш талант предоставляется впервые (за спиной говорили: приехали ленинградские богомазы).

Мы раздобыли велосипеды и отправились на поиски денег и впечатлений. Нашли работу в трех местах – на обувной фабрике, в электрических сетях и от города.

Тогда был острый дефицит обуви, и местная фабрика, хоть и делала совковую обувь (да и такую не найти), была на плаву и получала хорошую прибыль. Нас обеспечивали материалами, красками, ДВП – и пр. мы только применяли свой «талант». Нам позволили пользоваться их складами в поисках нужных материалов. Помню, мы набрали там себе целый мешок обрезков кожи (я из них позднее шил ножны для ножей,  до сих пор использую широкий пояс для путешествий по тайге из этой кожи).

Днем мы работали, сколачивали планшеты, резали трафареты, а вечером ходили на танцы (теперь дискотека).

В это время в Минусинск приехал певец Ободзинский. Он в то время был очень популярен; с успехом прошел американский приключенческий фильм «Золото Маккены», где звучали песни в исполнении Ободзинского. На концерт, который проходил на стадионе, собрались толпы народа. Я тогда искренне удивлялся, почему этот лысый, маленький человек собрал целый стадион и содрал немалые деньги. Предлагал Валерке предпринять что-то аналогичное. Но Ободзинский Ободзинским, а нам надо было делать свои «бабки».

Власти города нам поручили подрисовать очередной орден на огромном портрете Брежнева, который висел на городской площади – генсека наградили в очередной раз. Валерка сказал, что это очень ответственная работа и она стоит больших денег, надо, мол, выдержать перспективу, и наплел кучу других сложностей. Нам эти деньги пообещали, и новый орден золотом засиял на груди нашего лидера.

На обувной фабрике я зашел в кабинет директора в толпе других приглашенных, они меня сразу не заметили (я сел где-то с краю стола). Они обсуждали свои внутренние проблемы: делили черный нал, кому давать взятки и т.д. «Да это сходка какой-то мафии», – подумал я. Когда меня обнаружили, поднялся настоящий переполох, директор перепугался, стал орать на подчиненных, как меня пропустили и. Не менее напугался и я, думаю, убьют ненароком как свидетеля, но все обошлось: художник есть художник, что с него взять.

Преодолевая все возникающие трудности, мы, наконец, выполнили все работы, получили деньги, но по дороге домой заехали в овцесовхоз – председатель попросил оформить площадь возле конторы. Уставшие, уже на последнем дыхании, мы взялись за новый заказ. Краски было мало, в основном остались темных цветов, нарисовали колхозниц на фоне овец и пастбищ. Колхозницы походили на негритянок, мы сами хохотали над своими творениями. Но колхозникам все понравилось, они только возмущались, почему одна овца стоит на трех ногах. Она была изображена небольшим размером в стаде с другими, и они были фоном общей композиции. Не долго думая, мы эту овцу закрасили, не подозревая, какую бурю эмоций среди колхозников вызовет это решение.

Они возмущались, куда дели несчастную овцу, и требовали ее вернуть (никогда бы не подумал, что будет такая реакция на такой пустяк). К изображению животного они относились трепетно, словно овца была живой, а может, для них этот образ более значим, чем само животное. Какой-то первобытный фетишизм в ХХ веке. Овцу пришлось возродить – колхозники успокоились и были довольны, а председатель обратился к Валерке с личной просьбой нарисовать небольшой портретик Ленина  на рабочий стол своего кабинета и хорошо оплатил эту работу из своих денег.

На заработанные деньги мы могли жить целый год до следующего лета.

19.04.2007

 

Бездарно проведенное воскресенье

Вчера вечером встретился с женщиной, с которой раньше несколько раз говорили по телефону, а познакомился с ней через свою знакомую. Она оказалась сорока двух лет, небольшого роста, с претензией на свою исключительность – на самом деле ничем не примечательная особа.

Выпили водки, запивая ее крепким пивом. Начала выступать, требовала, чтобы я ее нарисовал, я хотел ее отправить домой, но она успокоилась. Подагра на ступнях, изможденное тело, худая, висячая грудь, синие жилы на ногах – это все, что запомнилось от той ночи.

Когда еще спали, яркое, весеннее солнце меня разбудило; вышел на балкон  и там загрунтовал штук пятнадцать натянутых холстов. Допил пиво. Проводил ночную гостью до остановки; она намечала будущую встречу, но для себя я решил, что мы больше не увидимся – сполна хватило одной ночи.

Зашел к соседке Ларисе (бурятка моих лет), у нее были гости – соплеменницы, они пили брагу, настоянную на изюме. Принял в этом участие. В это время позвонила еврейка-юристка, сказала, что подойдет. Она нашла хитрый ход – всегда приходит с бутылкой водки и шпикачками, которые предпочитает всякой другой закуске. Опять пили, потом пошли погулять на природу, купив по дороге пива. Был чудесный воскресный вечер, на берегу залива гуляло много народа.

Прошла зима, впереди лето, которое опять незаметно пролетит, как этот воскресный день…

22.04.2007

 

Педагогическая деятельность

Курагинские мотивы

Установка друга: ни дня без строчки! А порой где их взять? Как придерживаться этой установки? В голову ничто не лезет или лезет всякая ерунда  непотребная. Можно опять удариться в воспоминания…

Напишу про Артемовск, где работал после института, преподавал физику.

 

Артемовск – небольшой городок районного подчинения. Там добывают в шахтах золотую руду, ее обогащают (перерабатывают с использованием какой-то кислоты). Обогащенный концентрат увозят дальше для доработки, а отходы стекают грязным потоком вниз по горе.

Городские деревянные домики беспорядочно разбросаны по склонам гор. Так как добывали золото, то в период «застоя» снабжение было гораздо лучше – привозили колбасу, сыр, всякие шмотки.

Мне было 22 года, и я приехал после окончания института преподавать физику. Устроился одновременно в дневную и в вечернюю школу. В вечерней школе был директором Колька Панчишных, деревенский косолапый увалень, молодой учитель-химик, но уже с животом. Одно время я жил прямо в вечерней школе,  спал в учительской на диване, а днем постель убирал в шифоньер. С одной стороны, удобно, занятия вечером отвел, и я «дома» – можно отдыхать.

В вечерней школе училась Нина Килина, жгучая брюнетка с точеной фигуркой, на носу у неё был небольшой шрам, полученный в драках. Шрам не портил ее красивого лица. Я обратил внимание на эту ученицу в ходе своих педагогических поисков, что привело к нашим интимным отношениям, которые мы по возможности скрывали от окружающих. Но городок маленький, и всё постепенно раскрылось.

Однажды в нескольких километров от Артемовска в тайге на железной дороге сошли с рельсов и перевернулись две цистерны с питьевым спиртом. Грибники обнаружили это дело, высыпали свою ягоду, грибы и набрали спирта, набирали его даже в резиновые сапоги. Вскоре горожане, у кого были мотоциклы, машины, а кто и пешком, ринулись за бесплатным напитком. Власти отправили солдат для охраны емкостей, но через некоторое время они валялись на земле пьяные, побросав ружья.

Горожане сделали себе значительные запасы и магазины несколько месяцев не давали план по выручке, так как в них перестали покупать водку.

Мы с Панчишных ходили по домам – проводить педагогические беседы с родителями о плохом посещении школы их детьми. Беседы кончались тем, что нас поили спиртом и мы скатывались обратно в свою родную школу – она стояла у подножья горы. Да и Килина в это время откуда-то притащила свежего хариуса.

Хорошее было время: молодость, свобода, громадные планы!

В Артемовске я проработал три года, за это время сдал кандидатские экзамены по философии, английскому языку. Подготовился по психологии  и  затем поступил в аспирантуру в Москве.

26.04.2007

 

Курагинские мотивы

Как гоняли плоты по реке Туба

 Река Туба, красивая и горная, несет чистые воды с Саян. В детстве по ней часто перегоняли лес в плотах. Таких людей называли шабашниками, считалось, что они много зарабатывали денег. Некоторые плоты были очень длинными. Часто они временно останавливались возле поселка, поэтому иногда весь берег был облеплен ими. Нам это было на руку, мы на этих плотах загорали, с них рыбачили, устраивали разные игры-догонялки: кто дальше проплывет под бревнами…

Уже с детства могли отличить деревья друг от друга – сосну, осину, кедр. Тонко ощущали, как пахнет смола каждого дерева, как выглядит его кора, чем отличается на ощупь.  Иногда собирали смолу с коры  и варили серу (жвачку).

Раньше, когда не было моторок (лодок с моторами), бревна в плоты крепили распаренными стволами черемухи, они, как тросы, прочно, намертво держали бревна. Если по такому плоту идти, то бревна даже не шевелились  — были туго стянуты, как гигантская циновка.

С обоих концов плота (в начале и в конце) крепились греби – длинные весла 4-5 метров. Каждая гребь изготавливалась из длинного тонкого ствола дерева. Греби нужны были для того, чтобы плот направлять в нужное русло, избегать мелей, причаливать к берегу; сплав сопровождался характерным скрипом этих гребей. Поскольку река была горная, русло постоянно менялось, из-за этого нередко плоты налетали на невидимую мель и сплавщики неделями ждали повышения уровня воды. На плотах устанавливали шалаши для жилья, было место для костра.

Люди понемногу богатели – бревна стали скреплять проволокой и скобами. По таким плотам нам было труднее бегать, бревна ходили ходуном, и можно было угодить под плот, ноги часто проваливались между бревен.

Вместо гребей стали устанавливать лодочные моторы. Шалаши заменили палатками. Романтика уходила, на ее место приходила цивилизация.

26.04.2007

 

 Диковинки цивилизации

Курагинские мотивы

В совхозе Южный, где жила наша семья, не было кинотеатра, а телевидение появилось, когда я учился в 9 классе и мы жили уже в Курагино. В это же время или годом раньше в поселке появился первый холодильник – его купил прокурор района Полин. С его сыном Валеркой я учился в одном классе, поэтому с интересом ходили к нему в гости смотреть на гудящий агрегат (в то время это было что-то вроде космической тарелки), само выключалось и включалось и еще давало холод. Откуда он мог появится этот холод – когда вокруг тепло?

А в Южное, когда мне было около 4-5 лет, отец привез из командировки из Москвы много необычных вещей, тогда сбежалось все село, когда их разгружали.

Отец демонстративно поднял тарелки и вазочки из розового стекла и уронил их на пол; окружающие вскрикнули от испуга, но посуда  отскочила от пола и осталось целой. Это было первой знакомство с посудой из пластмассы. Люди обнюхивали и вертели в руках диковинные вещи.

Чудеса продолжались. Распаковали голубой агрегат, налили воды, положили белье с мылом и включили в розетку. И механизм сам выключался – уму непостижимо. Через некоторое время достали белье, взрослые по очереди ощупывали его и убеждались, что оно чистое. А потом вода сама удалилась из агрегата.

Потом отец всех позвал в большую комнату, взрослые сели прямо на пол, набилась целая комната, другие стояли во дворе, ждали своей очереди. Отец принес какой-то приборчик, на окна повесили одеяла и потушили свет.

И на стене стали появляться цветные картинки – удивлению не было предела. Так впервые жители совхоза познакомились с фильмоскопом. С этого времени у нас дома мы показывали «кино».

Приходили взрослые, дети рассаживались на полу и крутили пленки; тот, кто хорошо читал, делал объявления и читал надписи. До сих пор помню некоторые названия, и в памяти сохранились отдельные образы из этих лент.

27.04.2007