22.
Егор уже давно просил Андрея помочь ему с кредитом. Тот обещал, но тянул резину и ничего толком не мог сказать, когда Егор спрашивал, как скоро это может произойти. У него была своя фирма, долгое время бойко торговавшая стройматериалами, маленький офис в Москве и хорошая репутация. Сначала все шло как по маслу. Несколько лет кряду от заказчиков не было отбоя, чаще всего, это были посредники или мелкие фирмы, выполнявшие субподрядные работы. Но были и крупные предприятия, где из ряда вон плохо работали отделы продаж и услуги посредников были как нельзя кстати. Этот бизнес строился на отношениях – на дружеских или родственных связях между людьми, создававшими короткие, мобильно действующие «цепочки» между производителем продукции и конечным потребителем. Все участники «цепочки» неплохо зарабатывали и были довольны друг другом до тех пор, пока были нужны главным фигурантам бизнеса. Так продолжалось год, два, возможно, чуть больше. В это время посредники вели относительно безбедную жизнь: смело кредитовались в банках, ужинали в ресторанах, отдыхали заграницей и катались в дорогих автомобилях. Легкие деньги склоняли к легкой, сытной и веселой жизни. Между тем владельцы заводов искали прямые пути к рынку, прибирая деньги посредников к своим рукам и, поодиночке или целыми обоймами, выбрасывая их из бизнеса. Посредники негодовали: «Как же так?! Когда были нужны, души в нас не чаяли, а теперь сами с усами, вот бог, а вот порог – это в качестве благодарности за работу, которую мы организовали и вели? Это низко, господа! Если вы полагаете, что наша работа ничего не стоит, то почему вы ее не делали сами? Иной раз, чтобы сформировать рабочие отношения между предприятиями, требуются годы. Мы это сделали за несколько недель, сэкономив вам массу времени на организационные, проверочные и прочие мероприятия, а, значит, сэкономили и деньги, которые, не будь нас, вы потратили бы на менеджмент, и этих денег было бы намного больше, чем те крохи, что вы платили нам. Повторяем еще раз: это низко, мелко и подло!». Выпустив пар, посредники создавали новые «цепочки», которые далеко не всегда приносили деньги. Частенько они умирали, как бабочки-однодневки, едва появившись на свет, но стоило блеснуть огоньку в конце тоннеля, они воскресали вновь и, как кроты, не зная усталости и не жалея сил и времени, работали над воплощением в жизнь новой бизнес-идеи. Их упорству, работоспособности и самоотдаче могли позавидовать самые успешные менеджеры. Они трудились денно и нощно, перезванивались друг с другом до глубокой ночи, почти ежедневно встречаясь, чтобы сверить и уточнить детали будущей сделки. В такие дни они были похожи на готовых к битве бойцов. Скрупулезно, шаг за шагом, они обсуждали каждый этап работы, и если находили слабые места, собирались снова (к дьяволу телефонные бредни!), ведрами пили кофе и говорили, говорили в поисках решения той или иной задачи. И решение находилось, после чего они обменивались многозначительными взглядами и расходились, тяжело дыша, как спортсмены после изнурительной тренировки. Казалось, все выправлено и поставлено на свои места, но червь сомнения (уж этот мне червь!), просыпаясь в одном, начинает глодать всех. Причем из-за какого-нибудь пустячка, который разгоряченные умы упустили во время бурного обсуждения. Ближе к полночи кто-то звонил и спрашивал: «А что если нас подведет NN? Можно ли на него положиться? Если да, то кто из нас возьмет на себя ответственность заявить, что он порядочный человек и не проведет нас, как мальчишек?». И все начиналось заново: дискуссии, встречи и снова слова, слова. В итоге всех тревог и треволнений бизнес-идея оказывалась химерой, на изучение которой вхолостую ушло время, а на исполнение понадобилась бы вечность, если бы нашелся сумасшедший, который взялся бы ее финансировать. Сумасшедших платить за это живые деньги не находилось, idea fix забывалась, но бойцы «цепочки» с завидным упрямством и доморощенным донкихотством продолжали действовать, выщелкивая, как семечки, одну идею за другой. Завидное упрямство. Но не только. У них еще были амбиции знающих себе цену людей. Вокруг их называли трепачами, болтунами, клоунами и даже «вентиляторами» – злые характеристики только щекотали нервы. Им говорили, займитесь реальным бизнесом, перестаньте торговать воздухом, опуститесь на землю, на вас уже смотрят, как на больных (на всю голову) и прокаженных – одумайтесь! Вывод из этого бойцы «цепочки» делали сногсшибательный: «Они нам просто завидуют. Ведь если наша сделка удастся, и у нас будут деньги, вокруг заговорят на другой лад и запоют другие песни. Но нам будет все равно». В пику злым языкам цитировали Ницше: «Лишь тот может быть выше всех трудностей, кто каждый день занят своим делом». Одним словом, кто знает себе цену, тот всегда на коне, даже если он стар и едва волочит ноги, как безнадежная кляча, которая вот-вот рухнет в пропасть с амбициозным седоком. И когда им говорили, что их конь хромает на все четыре ноги, они отвечали: «А ваш на все пять. Съели?». Воистину наши посредники слеплены из твердого, как платина, материала. И не удивительно. Тот, кто хоть однажды вкусил сладость обладания большими деньгами, никогда об этом не забудет и не оставит попыток повторить свой финансовый успех.
Ко дню, когда Егору позвонил Шишигин, он уже не работал в «цепочках», где в девяти из десяти случаях нельзя было заработать и на миску супа. Но надо было что-то делать, чтобы как-то привлечь заказчиков. Но что? К примеру, предложить им другие, более комфортные, чем у конкурентов, условия взаиморасчетов. Правда, для этого нужны кредиты, желательно, банковские, чтобы взять на свою фирму финансовые риски – единственное условие, выполнив которое, он мог вдохнуть в покойника жизнь. Примерно, год назад он обратился в два-три банка, быстро получил лаконичный отказ и понял, что ему нужен человек, облаченный влиянием и властью, который за определенное вознаграждение будет лоббировать в банках его интересы – без этого человека все его усилия обречены на провал. В «цепочке», сколько не искали, такого человека не нашли, вернее, нашли, но чтобы выйти на него, надо было выстроить еще одну «цепочку». Круг замыкался, и бедность вот-вот могла постучать в дверь его дома.
Егора охватило уныние. Он готов был на любую, даже черную работу – лишь бы не сидеть сложа руки. Ходил в церковь, подолгу простаивая и крестясь у иконы Спасителя, умоляя того обратить его на путь истинный. Так прошел месяц, второй, третий. И фортуна, наконец, повернулась к нему лицом. Она познакомила его с Андреем Никиморовичем, которому, как на исповеди, Егор рассказал о своих печалях. Немного поразмыслив, Шишигин задал ему несколько наводящих вопросов, связанных с «поощрительными призами», которые необходимо будет вручить участникам сделки. Доведенный до мучительного безденежья, Егор ответил, что он на все готов, лишь бы только выйти из бедственного положения, наладить хоть какое-то дело, чтобы жить по-людски.
– Ну, что ж, – подытожил диалог Андрей Никиморович. – Если ты на все готов, остается только набраться терпения и ждать. Сколько? Не знаю. Главное, не теряйтесь, будьте на связи и чаще напоминайте о себе.
С этого момента прошел ровно год. Егор почти каждую неделю звонил Шишигину:
– Есть ли надежда?
– Конечно, есть, – отвечал тот.
– Мои действия?
– Ждать.
По странному стечению обстоятельств решение по кредиту для Егора созрело в тот день, когда Верочка, проведя ночь у Андрея, загадочно исчезла, Фрунт-Ощипкин на заседании Думы громил правоохранительные органы, а Расплющев и Серж Наумович оформили первый инвестиционный транш для завода Лихоимцева.
Закончив дела в министерствах, Шишигин и Батюшкин направились в отель «Москва», где ждал их Егор. Город уже захлестнули темно-голубые сумерки, загорались огни реклам. Над золотой луковкой колокольни Ивана Великого появились бледные, как алюминиевые крошки, звезды. Егор ждал их в кафе на нижнем этаже. Встретившись, мужчины обменялись крепкими рукопожатиями. Сев в кресло и накинув ногу на ногу, Батюшкин бросил мимолетный взгляд на Егора – черные густые волосы, волевой подбородок, большие жилистые руки.
– Есть вопросы? – спросил Иван Ильич
– Да, – ответил Егор.
– Давайте.
– Сумма кредита?
– Сто миллионов.
– Сколько? – переспросил Егор, посмотрев в желтые глаза Батюшкина.
– Вы глухой или не верите своему счастью?
– Скорее, второе. Но…
– Что но?
– Если честно, вы меня несколько озадачили, – сказал Егор.
– Не было ни гроша и вдруг алтын? – улыбнулся Иван Ильич.
– Что-то в этом роде.
Егор продолжал мяться, мотая большой, с густой щеткой волос, головой и исподлобья глядя то на Батюшкина, то на Шишигина. Андрей Никиморович молчал, думаю о чем-то своем. Ему не нравился тон Батюшкина – строгий, безапелляционный, требовательный.
«Послал же бог партнера, – подумал он. – Ведет себя, как генерал, а ведь службу окончил, небось, каким-нибудь лейтенантишкой. Если вообще служил. Сто миллионов! И так легко говорит о деньгах, словно сам ими распоряжается».
– Егор, не спеши с ответом, – сказал он. – Если надо подумать, подумай, взвесь свои возможности, посоветуйся с партнерами. Мы тебя не торопим.
– Но и не откладывайте в долгий ящик, – добавил Батюшкин.
– Да что тут думать! – воскликнул Егор. – Я согласен. Сколько я должен за это заплатить?
– Половину суммы, – сказал Батюшкин. – Ровным счетом. При этом банк делает все: балансы, залог и прочее.
– Не слишком ли велика сумма отката? – спросил Егор. – Я слышал, такие кредиты дают под меньший процент.
– Дело хозяйское, но торг здесь, к сожалению, не уместен, такова цена банка, – сказал Батюшкин.
– Кредит невозвратный? – вмешался в разговор Шишигин.
– Разумеется.
– Чем рискует заемщик?
– Ничем. Через год он напишет в банк письмо, в котором, ссылаясь на форс-мажорные обстоятельства, сообщит о невозможности вернуть деньги.
– Что дальше? – продолжал расспрашивать Шишигин.
– Все в строго юридической плоскости. Через месяц, второй банк обратит требование на залоговое имущество, далее – арбитражный суд, который удовлетворит это требование, и – все.
– Все?
– Все. Если не считать, что нашему протеже перед визитом в арбитражный суд порядком потреплют нервы. Надеюсь, он готов к этому?
«Протеже» сидел, опустив голову, глядя перед собой глазами жертвенного бычка. Поначалу он думал, что процент отката будет значительно ниже, и он сможет не только рассчитаться с банком и посредниками, но и наладить бизнес. На деле все обернулось по-другому, и если сразу отвалить половину суммы, о бизнесе можно забыть. Что же делать? «Потреплют нервы» – говорит Иван Ильич. Но ведь это ягодки. Хуже будет, если банк начнет использовать другие способы воздействия – от телефонного запугивания до уголовных и прочих дел. Как быть тогда?
– Ты все слышал, Егор? – склонившись над ним, вполголоса спросил Шишигин.
– Да.
– Что-нибудь скажешь?
Эспаньолка Андрея Никиморовича щекотала ухо. Егор выпрямил спину, отвел в сторону лицо:
– Можно немного подумать?
– Думай. А мы пока с Иваном Ильичем почаевничаем. Официант!
Думать, собственно, было не о чем. Егор был согласен и на эти условия. Но риски, риски – вот беда. Он уже понял, что принимает участие в большой афере, где он должен быть если не жертвой, то, во всяком случае, стрелочником. Будет скользко, но надо выстоять – другого выхода у него нет. Бедность стучит в двери, вот-вот вышибет ее и станет хозяйничать в квартире, где, кроме Егора, живут жена и сын. Как жить? Идти в грузчики, работать до седьмого пота и получать гроши, чтобы хоть как-то свести концы с концами? В охранники? Сутками сидеть сиднем в обществе выброшенных на улицу бывших военных и пенсионеров, а в итоге – все те же гроши? Деньги честные, но на них не прожить, не прокормить семью. Приятели предлагают заняться перегонкой иномарок. Деньги там хорошие, но этот бизнес контролируют бандиты. Как они платят? По-разному. Могут дать денег, а могут пустить пулю в лоб, и поминай, как звали. Тоска и отчаянье наполнили сердце Егора. Какие только варианты своего будущего он не перебирал! Ни один из них не мог быть даже малой альтернативой предложению Батюшкина и Шишигина. С каждой минутой он склонялся к мысли, что это предложение было единственным выходом из того тягостного положения, в котором он пребывал, несмотря на то что оно, как осознанное преступление, было откровенным вызовом здравому смыслу.
«Да, да, будет очень плохо и страшно, – думал он, – но ведь я буду при деньгах! В конце концов, не убьют же они меня?».
И еще раз: «Ведь они меня не убьют?».
Лицо Егора потемнело, по рукам пробежала ледяная дрожь, кровь хлынула к голове:
«А если убьют?».
Он поднял отяжелевшую от грустных мыслей голову и посмотрел на Шишигина.
Андрей Никиморович отдавал последние распоряжения официанту:
– И водки, водки не забудь!
А затем, повернувшись к Егору и, словно угадав ход его печальных размышлений, махнул рукой:
– Плюнь на все, Егор! Дают деньги – бери! Не забывай, по документам ты будешь чист, а все остальное можно легко послать к черту. Правильно я говорю, Иван Ильич?
– А что вас беспокоит, Егор?
– Его, Иван Ильич, беспокоит, что бойцы из службы безопасности банка ему физиономию начистят, – ответил за Егора Шишигин.
– За что это? – улыбнулся Батюшкин.
– А вы думаете, не за что? – спросил Егор.
– Думаю, что нет. Правда, целовать они вас не станут – мужики все-таки.
– Вот сейчас тяпнем по сто грамм, – добавил Андрей Никиморович, – и все станет на свои места.
Шишигин придвинул свое кресло к Егору, обнял его за плечи и, показывая пальцем на Батюшкина, сказал:
– Видишь этого господина? Скажи: да.
– Да.
– Так вот перед ним министры по струнке ходят. Веришь? Скажи: да.
– Да, – ответил Егор.
– Так вот, Егорушка, если тебя кто-то обидит, позвони этому господину, он, в свою очередь, позвонит министру, и от твоих обидчиков останутся рожки да ножки. Если ты меня понял, еще раз скажи: да.
– Да, Андрей Никиморович – ответил Егор и, обращаясь к Ивану Ильичу, добавил: – Согласен на все. Что я должен делать?
– Надо будет связаться с менеджером одного банка, – сказал Иван Ильич, – я дам визитку с телефонами, и завтра же отвезти учредительские и уставные документы фирмы, а дальше делать, что попросят. Ничего не бойтесь Менеджер, с кем я вас свяжу, будет исполнять волю одного из руководителей банка. Ясно?
– Предельно.
– Всю работу он сделает сам, – добавил Иван Ильич, достав из нагрудного кармана визитку и передав Егору. – Вам надо будет только ставить печати и подписи там, где он будет ставить галочки.
После водки на душе стало теплее. Страх и смятение, терзавшие душу несколько минут назад, улеглись. Пробуя улыбнуться, Егор во все глаза рассматривал своих спасителей, которые заговорили о чем-то своем. Красивые, важные и дорого, как лондонские миллионеры, одетые, они уже не обращали на него внимания, словно дело уже сделано, и остается немного подождать, когда банк переведет кредитные деньги на счет фирмы. Приличия ради, посидев еще несколько минут, Егор спросил:
– Я могу идти?
– Можешь, – ответил Андрей Никиморович. – Только давай еще стопарек на прощанье.
Спустя полчаса он был уже на Щелковской трассе. На душе было спокойно, как в ночном небе, где в окружении похожих на снежинки звезд медленно, как челнок по морю, плыл алюминиевый полумесяц.
