ЛОЖЬ ВО СПАСЕНИЕ

Николай Сухомозский

 

XXII

Выбравшись в гараже из машины, Крид шестым чувством уловил позади и немного справа подозрительный шорох. И сразу же почувствовал слабое дуновение ветерка у уха – убедительное свидетельство наносимого удара. Острая боль пронзила плечо. Он взмахнул рукой, пытаясь достать невидимого противника, и …потерял сознание.

– …нашатыря. Обморок, видимо, глубокий, – голос жены долетал до него, словно с другого континента.

– Достаточно будет ушата холодной воды!

– Он может простудиться, в гараже недостаточно тепло!

– Ничего с ним не случится, вечно вы, женщины, переживаете по мелочам.

– Нет, я лучше вызову доктора.

– Знаете, что я скажу: даже виски пить неприятно, если его прописал врач. Да и не нужен здесь дипломированный эскулап, поверьте на слово! Тем более, на курсах “Арпи”²⁵  я и не такого насмотрелся. Так что кое-какие навыки имею.

“С кем, интересно, это Марон беседует? И кому понадобился странный коктейль из холодной воды и нашатырного спирта? Что случилось?” – то появлялась, то исчезала, будто неуловимая Десагуадеро²⁶,  ускользающая мысль.

– Не раздумывайте, несите воду!

“Кажется, – напряг извилины Крид, – это голос соседа”.

– А может, лучше сначала перенесем его в дом?

– Не вижу причины вам отказывать. Почему бы и не в дом? Особенно, если вы настаиваете!

– Не обижайтесь! Вам бы тоже было приятно, если бы жена о вас беспокоилась!

– Извините, Марон, но для меня наилучшее проявление заботы – это когда мне заботу не навязывают, чтобы потом, при случае, подчеркнуть собственное великодушие. И знаете почему? Потому, что, женившись по глупости, начинаешь очень быстро умнеть.

– Вы не правы! Однако, прежде чем продолжить дискуссию, может все-таки переправим Крида поближе к кровати? – нотки сарказма в голосе Марон свидетельствовали о том, что она начинает сердиться.

– Без проблем! Я сейчас принесу носилки!

И, видимо, поймав недоумевающий взгляд Марон, объяснил:

– Мне они достались после учебы на курсах “Арпи”. Тогда часть приспособлений и оборудования списывалась, вот мне, как способному ученику, и вручили сей предмет в качество награды за усердие, а, следовательно, за благоговейную любовь к родине.

Не успел сосед дойти до выхода из гаража, как Крид попытался встать. Марон крикнула:

– Не нужно носилок! Лучше помогите ему подняться!

– Что, парень, пришел в себя? Я же говорил: ушат ледяной воды, и он сам, подобно молодой викунье,  рванет в направлении спальни. Или бара. В зависимости от того, в чьи объятьям жаждет быстрее упасть – Морфея или Вакха.

– Я поднимусь сам! – произнес устало Крид. – Только бы на что-нибудь опереться.

– Берись за мой локоть! – подошел сосед.

– Спасибо! – поблагодарил Крид.

Вдвоем они медленно заковыляли в сторону двери, ведущей в жилую часть дома.

– Милый, что здесь произошло? – в голосе Марон сквозила неподдельная тревога.

– Да вот видишь, какая смешная история.

– Ты считаешь внезапную потерю сознания – смешной?!

– Видимо, – деликатно откашлялся сосед, – не рассчитал силенок. Вот “огненный дракон”  и нокаутировал.

– Да я выпил всего ничего! – возразил Крид.? – Несколько рюмок на вечеринке у друзей.

– На тебе рубашка разорвана! – всплеснула руками Марон. – И щека оцарапана!

– В самом деле! – вскинулся сосед. – Похоже на последствия драки.

– Крид, ты, наконец, скажешь, что случилось?! – в голосе супруги прозвучали истерические нотки.

– Что, что? На меня напали.

– Где? Прямо здесь?! – сцепила пальцы Марон и нервно прижала их к груди.

– А где же еще? Или считаешь, что я в таком виде сюда зарулил?

– Но ведь дверь в гараж была все время закрыта! Так что напавший еще находится здесь!

– Жеки?! – неожиданно воскликнул сосед, тут же забыв о разорванной рубашке и исцарапанном лице Крида. – Это она, негодница!

– При чем тут ваша обезьяна? – спросила ничего не понимающая Марон.

– Да я ее уже второй день с ног сбился – ищу! – нетерпеливо потер ладони сосед. – А она тут себе местечко облюбовала. Жена шалунью отхлопала немного за то, что расколотила очередную тарелку – та обиделась. И, выходит, спряталась у вас в гараже. Кстати, вон она снова выглядывает из-за верстака!

Крид посмотрел в указанном направлении. Черная пигментация вокруг глаз делала животное похожим на бабочку. И, судя по  виду, назвать мирными ее намерения было бы ошибкой.

– Так, получается, это Жеки тебя так отделала? – повернулась к мужу Марон.

– А кто же еще?! – покраснел, понимая всю нелепость ситуации, Крид.

– И т-ты … потерял сознание.., испугавшись обезьяны? – недоумевающе наморщила лоб явно растерянная супруга.

На выручку Криду неожиданно пришел сосед, чьи медицинские познания как для слушателя курсов “Арпи” оказались достаточно глубокими:

– Обморок может случиться даже при резком переходе человека из горизонтального в вертикальное положение. Не говоря уже о внезапной боли, сильном психическом воздействии. Так что удивляться тут нечему: голова – предмет темный. Вы лучше идите и приготовьте воду, чтобы согреть ему ноги и напоить горячим крепким чаем.

– Спасибо за совет! Я так и сделаю! – поблагодарила Марон соседа. И повернулась к мужу:

– Пойдем, милый, в дом! Тебя сейчас нужен полный покой!

– А как же Жеки? – растерялся сосед. – Не оставлю же я её здесь на ночь. Прослышат о таком отношении к животному чокнутые гринписовцы – неприятностей не оберешься.

– Я не стану закрывать дверь из гаража в дом, так что вы можете потом пройти через кухню. Предупредите только, когда будете уходить!

– Очень вам благодарен! Подобное понимание ныне не часто встретишь! Тем более, в отношении животных, попавших в беду! – рассыпался сосед бисером средней “упитанности”.

– Обезьяна, наверное, пряталась среди старых покрышек, – сделал вывод Крид. – Все собираюсь вывезти их на свалку да недосуг.

– У меня с этим четко, – отозвался сосед. – Ни одной лишней вещи ни в гараже, ни в мастерской.

И закончил:

– Люблю во всем порядок! Единственное упущение – не досмотрел, как это супруга изловчилась отстегать бедняжку Жеки! Теперь вот придется раскошеливаться на ветеринара, и, не исключено, психотерапевта. Наша обезьянка привыкла к комфорту, а тут такой стресс!

– …Проходи вперед! – сказала Марон мужу. – Я сама закрою дверь.

И увидев, что тот собирается возразить, добавила:

– Сейчас не до этикета! А тебе, любимый, достаточно на сегодня треволнений!

Уже когда пили чай, Марон, посмотрев ему прямо в глаза, спросила:

– Ну что, отошел? Теперь рассказывай, что же произошло?!

– Что ты имеешь в виду?! – не на шутку взвился Крид.

– Как что? Ты в самом деле, не понимаешь, насколько все  серьезно?

Сердце в груди Крида, похоже, начало стучать в рваном ритме и с перебоями.

Что ответить?!

– Почему молчишь, словно воды в рот набрал? – тормошила жена.

– Размышляю! – искренне признался Крид.

– Поразмыслить, действительно, не мешает!

– Может, лучше приляжем, поспим? – решил схитрить Крид, дабы выиграть хоть какое-то время. – Дневное время, оно ведь, согласно наблюдениям людей, бессонницей отнюдь не страдающих, мудренее.

– Не юли!

– И не думал! И начнем хотя бы с того, почему ты появилась в гараже?

– Я уже практически уснула, когда услышала вскрик. То, что шел он из гаража, не возникло ни малейших сомнений. Но твой ли голос раздался? Подошла к двери, прислушалась: тишина. Несколько раз произнесла твое имя, в ответ – ни звука. Тогда я подтащила к двери кресло, взобралась на него и попыталась что-нибудь разглядеть через верхнее окошко. Однако увидела лишь верх “Сига”. Этого было вполне достаточно, чтобы понять: ты вернулся и с тобой что-то не так.

– И ты рискнула зайти в гараж, не имея при себе оружия на случай нападения?

– Сначала хотела позвонить в полицию, но потом передумала. Решив прибегнуть к помощи соседа, благо время уже позволяло это сделать без излишних экивоков. А дальше ты картину уже представляешь: мы вошли внутрь.

– …Простите, что мешаю, но вы просили предупредить, когда буду уходить! – в столовую смущенно заглянул довольно улыбающийся сосед с карликовой обезьянкой на руках.

– Может, побалуетесь с нами чайком или кофе? – предложила Марон.

– Не искушайте! А то и впрямь соглашусь.

– Проходите, присаживайтесь! – засуетилась хозяйка. – Вы меня сегодня здорово выручили!

– Незаслуженная переоценка моих скромных заслуг! Но все равно – спасибо на добром слове! Теплые отношения между соседями для меня – превыше всего.

– Мы с каждым пытаемся поддерживать контакт на уровне приличий. Вы просто здесь не так давно живете, чтобы изучить местные нравы. Я понимаю, что допустила определенную бестактность, обратившись за помощью к вам, однако Джексонвиллы и Стюарты в отъезде – иного варианта просто не оставалось.

– Право, что вы! Тем более, и Жеки нашлась. Вы не представляете, какая это для нас с женой радость! И хватит вам извиняться. Мне, откровенно говоря, неловко!

– Хорошо! Садитесь, а я иду за напитками. Прихвачу что-нибудь покрепче – выпьем за более близкое знакомство!

– Не беспокойтесь! У меня железное правило: до обеда не употреблять спиртного, а после ужина – чая и кофе.

– Так, может, осилите хотя бы стакан молока?

– Нет, нет! Не утруждайте себя! Я ухожу! До свидания!

– Всего наилучшего! И передавайте привет супруге!

– Обязательно!

Марон повернулась к Криду:

– Вернемся к нашему разговору. Не мне тебе объяснять, что лучше есть пересоленный маис, чем гнилые бананы!

– Я тебя не понимаю!

– А что тут, собственно, понимать? Наделал переполоха, появились проблемы со здоровьем – только не говори мне, что все это ерунда! – а ты говоришь о “смешной истории”! Такое поведение тебе кажется нормальным?!

– Извини, пожалуйста! И давай спать.

– Давай! Однако мне непонятно, как ты мог потерять сознание, увидев в гараже обезьяну!

– Оставим пока этот разговор. Я скверновато себя чувствую!

– Оставим. Но обмороки просто так не случаются. В большинстве случае они, прав сосед, – следствие сильных психических расстройств. Мне кажется, в последнее время ты им подвержен. И что-то от меня тщательно скрываешь.

– Мы еще на эту тему поговорим, Марон. Только, прошу тебя, не сейчас!

– Ты, как библейский Моисей, только ВОДИШЬ МЕНЯ не по пустыне, а ЗА НОС…

 

XXIII

Проснулся он ни свет ни заря вдребезги разбитым, с ощущением, словно накануне попал под асфальтоукладчик и его раскатало до толщины самой тощей фотомодели. Плюс одолевало чувство некой подспудной вины. Как говорится, стыдно за вчерашнее, но не помню перед кем.

Марон еще спала, и Крид, стараясь ее не разбудить, вылез из-под одеяла. На улице шел дождь. Чтобы понять, что такое тропический ливень, надо родиться в Ла-Пасе. Скорее всего, воспользоваться машиной не удастся. Да и вообще до работы добраться будет проблематично, не то что организовать, как намеревался, слежку за женой.

И только тут уразумел причину неважного настроения – невероятные события последних дней. Клубок такой, что не знаешь, за какую ниточку начинать тянуть, дабы не запутать его окончательно.

Вопросы, вопросы… И ни единого вразумительного ответа.

Впору заводить личного секретаря, дабы тот в течение дня только тем и занимался, что заносил их в гроссбух, а вечером предоставлял Криду для поиска ответов. Причем каждый из них столь заковырист, что для разгадки, пожалуй, требуется целая команда “сайентистов”.

Взять хотя следующий, который пришел в голову сейчас. А если Марон и сосед – любовники, страстно желающие образовать счастливую семейную пару? У нее элементарно не хватило мужества заявить Криду об этом прямо и на свет появился вариант с “Международной службой нравственности”. “Поломка аппаратуры”, в свою очередь, подстроена за отдельную плату или попросту – за взятку. Единственно с тем, чтобы Крид “случайно” об измене супруги узнал. В расчете на то, что уязвленное супружеское самолюбие подвигнет его на развод, что и требовалось доказать.

Да, но как можно было так точно угадать с донесением, которое для него стало первым? Никто ведь, включая Марон, не знал, когда он в тот день появится дома. Следовательно, эта версия – отпадает.

Хотя почему? За ним могли организовать постоянную слежку – это раз. А могли звонить на домашний телефон бесконечно раз с получасовым, например, интервалом – это два. Рано или поздно Крид на звонок обязательно бы напоролся. А дабы компромат, так сказать, был поувесистее, пара демонстративно встречается в отельных номерах, где сосед называет себя… Бобом Сентоном.

Хозяин паршивицы Жеки – Боб Сентон?! Почему бы и нет? Тем более, Марон не раз восхищалась способностями соседа легко, в отличие от Крида, справляться с поломками любой бытовой техники. А, между тем, живет тот на их улице – не так давно. Можно сказать, новосел. Каким образом она с ним, в таком случае, успела снюхаться?

Кстати, не исключено, что “мастер на все руки” и Марон в гараже появились вместе и отнюдь не случайно. Не исключено, и обезьяну туда соседушка запустил специально, и вовсе она не сбегала. А Марон, в свою очередь, разыграла комедию непонимания.

Следовательно, ему нужно порыскать и в этом направлении. Помня, что прощать обиды следует лишь тем, кому не можешь отомстить.

Подошел к аквариуму. Кажется, вчера рыбки остались некормлеными. Несколько циклид (голод – не тетка!) деловито соскабливали со стеклянных стенок водоросли. Заботливо бросил на поверхность водной глади несколько ложечек мотыля и дафний. Сонное царство зашевелилось, потянувшись кверху. Началась утренняя трапеза с неизменной толкотней, небольшими стычками и обязательным “подписанием мирного договора”.

“Может, и Земля – всего лишь исполинский аквариум? – поймал себя на мало оптимистической мысли Крид. – Живем, жрем друг друга, словно кровожадные акулы, в борьбе за щепотку “корма”, и кажемся себе единственными и неповторимыми.

В то время, как обитатели “домашнего микроводоема” над нами потешаются. А может, завидуют? Ведь каждый “слой жизни” на Земле имеет не только свои недостатки, но и свои преимущества. Равно, как и желания”.

Лично он, Крид, в данный момент желал одного – хотя бы относительного покоя. Ибо страшно устал от бесконечной жизненной гонки, от неминуемой борьбы за свое место под солнцем! Ни остановиться, ни оглянуться. Воистину, одиночество – удел натур неординарных, посредственности бредут стадом. Запаниковав и бросившись вперед, очертя голову, вторые легко затаптывают первых. Спастись можно только бросившись бежать вместе со всеми. Но в ту же секунду ты перестаешь быть самим собой и становишься всего лишь единицей стада.

Ладно, хватит ныть! ПОРА ему ПОЛУЧИТЬ хотя бы промежуточный РЕЗУЛЬТАТ.

 

XXIV

Одевшись и прихватив ключи от машины (захотелось немного развеяться), заглянул в спальню: Марон еще дрыхла. На прикроватной тумбочке стояла упаковка из-под снотворного. Рядом лежал мобильный телефон. “Надо убрать, чтобы кто-нибудь своим звонком не разбудил”, – Крид взял его и засунул в бельевой ящик.

В гараже владельца “Сига” подстерегала очередная неожиданность – в виде солидной кучи обезьяньих экскрементов, оставленных, словно в насмешку, своенравной Жеки. Или сосед приволок дерьмо из дому?

Автомобиль, как и всегда, завелся с пол-оборота. Крид выжал сцепление и включил первую передачу: сегодня гнать не намерен. Чтобы не очутиться в поле зрения какого-нибудь бдительного полицейского, а заодно осмотреться по сторонам.

Проезжая мимо собора святого Франциска, машинально взглянул в зеркало заднего вида. Лучше бы он этого не делал! Площадь перед церковью – что за чертовщина! – вновь пересекала женщина, разительно похожая на …Элен. В этот раз двигалась дама какими-то странными рывками, словно была марионеткой, а за нитки дергал начинающий кукловод. Вот она обогнула туристический автобус, задержалась на мгновенье, пропуская легковую машину, пересекла узенькую улочку и, словно привидение, растворилась в утреннем воздухе.

Вернуться? Попытаться разгадать тайну, потянув за ниточку с этого конца, и, не исключено, загнать тем самым в тупик невидимого противника? Конечно! Итак, левый разворот, и…

Увы, намерению Крида на сей раз не суждено было сбыться. Служака в форме дорожного патрульного недвусмысленно показал жезлом: “Двигаться только прямо!”

– Мне очень нужно вернуться! – высунул голову в окно Крид, максимально сбавив скорость.

– Нет! Вперед! И быстрее! – едва взглянул на водителя страж дорог.

– Но почему? – остановился у обочины Крид. – Мне это крайне важно, понимаешь, приятель?

– Проезжай! – тот был неумолим. – И не заставляй меня вызывать по рации эвакуационный автомобиль!

– А что случилось? – поинтересовался Крид. – Английская королева, что ли, заглянула в собор?

– Король Непала! – не полез за словом в карман полицейский. – Тебе-то какая разница?

– Так я же его двоюродный племянник! – обрадовано воскликнул Крид. – Вот хорошо, что ты мне сообщил о приезде дорогого дядюшки! Значит, я разворачиваюсь?

– Сеньор Пашоат! – произнес дорожный патрульный. – Можете быть уверены, я по достоинству оценил ваш юмор. Однако проследовать вам придется все-таки прямо. Или вы хотите, чтобы я имел неприятности по службе?

– Нисколько! – ответил удивленный Крид. – И откуда вы меня знаете?

– Полгода назад приобретал у вас подержанный “Рендшуф”. Кстати, покупкой очень доволен. При случае рекомендую вашу фирму приятелям.

– Спасибо! – положил руку на рычаг переключения скоростей Крид.

Он прекрасно понимал: даже разреши ему полицейский развернуться, вряд ли это уже что-нибудь даст. За те несколько минут, что он с ним препирался, можно удалиться в любом направлении на довольно значительное расстояние.

– Скажи, если этим не нарушишь присягу, что здесь за переполох?

– Какое-то серьезное ЧП на вольфрамовом руднике, и сейчас здесь должен проследовать кортеж правительственных машин, направляющихся к месту происшествия. О том, что именно случилось, не спрашивайте: я и сам еще не в курсе. Подразделения подняли по тревоге и разбросали по всему городу. А теперь – проезжайте, а то я, действительно, за здорово живешь схлопочу выговор!

“Может, террористы бомбу взорвали – это в последнее время их излюбленная забава?” – размышлял Крид, направляя “Сиг” привычным маршрутом.

Надоедливой мухой зажужжал “мобильник”. Интересно, кому его персона понадобилась спозаранку?

– Алло! – приложил аппарат к уху.

– Кр… ? – еле донесся сквозь треск слабый женский (в этом он был уверен) голос.

– Слушаю!

– …юби… уми… ай…

Только тут он обратил внимание на красный огонек у кнопки включения, свидетельствующий о том, что аккумулятор требует срочной подзарядки. Но разве последние несколько суток ему было до подобных мелочей?

– Алло, я слушаю! – проревел в трубку. – Говорите громче, блок питания разряжен!

– Э… я!

– Кто “я”?

– Х-х… не… тр… гл… – изображала из себя сумасшедший симфонический оркестр трубка, и это ей здорово удавалось.

– Если вы меня слышите, перезвоните через полчаса! – Лицо Крида стало похоже на галошу, вывернутую наизнанку.

“Хватит изображать из себя надувной шар! – обозрел ироничным взглядом физиономию в зеркале. – А то еще воспарю над сиденьем”.

В этот момент трубка запищала снова.

– Ну, что еще? – скорее проформы ради произнес Крид.

– Др… пс… ш-ш-ш… – ответил мобильник.

– Алло! – он готов был впиться в ни в чем не повинное устройство зубами. – Кто звонит?

– Хл… вж… бу-бу… – на той стороне как будто одновременно пилили дрова и вращали барабан не смазанной дробильной машины.

– Еще раз спрашиваю, кто говорит?

– …то …н!

– Кто, кто?!

– …н! Др-р… пк… хр… – хрюкнул в последний раз аппарат и окончательно умолк.

Очередная загадка. У кого из его близко знающих женщин имя заканчивается на букву “н”? И кто из них только что звонил? Марон? Лилиан? Элен?

– Специальный выпуск “Унидад”! – раздался у самого уха дискантирующий подголосок уличного торговца газетами. – Сенсационные факты из жизни политической элиты! Организаторы операции “Антивзятка” сами погрязли в коррупции!

Откровенно говоря, газету коммунистов Крид никогда особо не жаловал. Однако события, в которые непонятным образом оказался втянутым и он, не исключено, могли подбросить дополнительную пищу для размышлений.

– Амиго! – остановившись, поманил пальцем паренька. – Экземпляр спецвыпуска!

– А я сегодня ничем больше и не торгую! – улыбнулся тот щербатым ртом. – С вас двадцать песо!

– Почему так дорого?

– Сенсационные разоблачения! Такая информация стоит того, чтобы раскошелиться.

И, уже не обращая на Крида никакого внимания, завопил:

– Только в “Унидаде”! Операция “Антивзятка” – предвыборный блеф правительства! Покупайте…

Крид развернул газету. И никакой сенсации в номере не нашел. Правда, кроме привычной идеологической риторики, в передовой, посвященной общеизвестному факту коррумпированности правящей верхушки, писалось о том, что широко разрекламированная кампания по наведению порядка на всех этажах власти, составляющей частью которой была и операция “Антивзятка”, – не более, чем попытка ввести общество в заблуждение. И что недавнее убийство прокурорского работника с ритуальным отрезанием носа означает не что иное, как сигнал для всех, кто принял очистительную акцию за чистую монету и при расследовании тех или дел слишком глубоко копает. Статья без обиняков так и называлась: “Сунул свой нос – остался без носа”.

А это что? О-о, подборка афоризмов. Пробежал ее глазами. И на одном из крылатых выражений надолго задержал взгляд. Ему это, пожалуй, следует запомнить! Чтобы не проиграть игру, которую неизвестно кто и с какой целью ведет и правил которой он не понимает.

“Сиг”, послушный воле хозяина, свернул направо, потом – еще раз направо. Крид возвращался домой. Рядом с ним на сидении белел печатный орган компартии Боливии. На верхней странице выделялась подчеркнутая зеленой пастой фраза: “НЕУДАЧИ преследуют всех, но ДОГОНЯЮТ лишь НЕУДАЧНИКОВ”.

 

XXV

Вернувшись, первым делом заглянул в спальню: жена еще спала. Ну, и отлично! Ему еще остается время поразмышлять в одиночестве. Направился на кухню. Выпить кофе? Или чего-нибудь холодненького? Остановился на последнем варианте. С баночкой “Бласки”, вытащенной из холодильника, подошел к окну, воззрясь на окружающий мир сквозь перископ оконного блока.

Ливень, на удивление, уже прекратился. Сквозь прохудившееся одеяло туч выглядывало солнце, щедро одаривая все вокруг живительным теплом. Мириады дождевых капелек, застывших на деревьях и кустарниках,  влекомые силой земного притяжения медленно сползали по оконному стеклу, переливались в лучах света, словно невиданной красоты неземные бриллианты. Те же, которым было суждено упасть на дорогу, превращались в грязные ручьи, не вызывающие ничего, кроме досады. Исходный материал один, а результат?

Не так ли и женщины? Изначально каждая из них – дождевая капелька. Чистая и непорочная. Увы, одна попадает в горную реку, пополняя ее кристальные воды; другая – на цветок, позволяя тому расцвести с новой силой; третья – на пересохшие губы путника, утоляя жажду и спасая от смерти; четвертая уходит бесследно в песок или находит вечный покой в затхлой сточной канаве. И все ли возможное делают они, мужчины, чтобы “сточных канав” на земном шаре оставалось как можно меньше?

Ладно, хватит лирики, есть темы посерьезнее и поважнее!

Взять хотя бы следующую: правильно ли он строит свои отношения с женой? Да, они счастливы. Впрочем, так считает он, в этом убеждены окружающие. А что думает по этому поводу Марон? Интересовался ли он хоть когда-нибудь ее мнением на сей счет? Увы, все как бы само собой подразумевалось. Да и неудовольствия их браком она никогда не высказывала.

Но если откровенно, то в последние годы Крид, если и произносил “любимая”, то звучало это, скорее, как дежурная фраза. Что-то вроде “Рота, подъем!”, не более того.

Целовал ее по возвращению домой и перед отходом ко сну, чего скрывать, тоже больше по привычке, чем из-за переполнявших чувств.

Они оба (оба ли?) словно играют в некую игру, в которой важен не результат, а участие. И, как ему кажется, прекрасно это понимают. А оценивают? С одинаковой ли легкостью? Или Марон с подобным положением вещей внутренне так и не смирилась?

Лишний раз сказать жене ласковое слово он тоже считал излишним: мол, не дети – и так все понятно. Забыл, что женщины любят ушами. Точнее, даже не забыл, а изначально посчитал сей постулат неумной прихотью. Иными словами, мерил супругу на свой аршин, исходя из того, что она – суть его клон. Или, на худой конец, копия. Выполненная талантливым художником.

Безусловно, так проще. Ему. А ей? Ведь, как ни изворачивайся, выходило, что он, Крид, пусть и неосознанно, подавлял индивидуальность самого близкого человека. И если на его “а” звучало ее “б”, априори считалось, что ошибается она.

Так настолько ли их семья счастлива?

А если Марон никогда не считала их брак удачным, что мешало ей завести интрижку на стороне? И не правомерно ли в таком случае разделить вину за происшедшее поровну?

Может, ему лучше и честнее поговорить с женой обо всем откровенно? Не может быть, чтобы ее чувства остыли до температуры арктического льда! Просто он себя глупо накручивает.

Крид переступил порог спальни, полный решимости совместными усилиями расставить точки над проклятыми “і”. Марон еще не проснулась. А это что?!

На тумбочке лежал…  мобильник, хотя он прекрасно помнил, как сунул его в ящик с бельем. Выходит, недавний звонок с плохой слышимостью в машину – от Марон? Чего она хотела? И как смогла так быстро снова уснуть?!

В горле неожиданно пересохло. Он взял тихонечко телефон и ужом выскользнул из спальни: ему уже не хотелось, чтобы супруга в ближайшие полчаса-час поднималась. Не до бесед с нею!

А он тут, как последний романтик, распустил лирические нюни. Начисто запамятовав, что если истину долго отстаивают, вера выпадает в осадок.

Поставив свой сотовый на подзарядку, Крид вознамерился было по определителю исходящих звонков выяснить, когда и кому в последний раз “семафорили” (до чего он опустился!) с телефона супруги. Но его внимание неожиданно привлекло радио. Напряженно вслушивался в слова диктора: “В ближайшие дни правительственная комиссия займется проверкой поступивших в ее распоряжение фактов злоупотреблений в сфере автобизнеса. Если даже незначительная их часть получит подтверждение, на скамью подсудимых сядет рекордное для такого дела количество преступников, в том числе и чиновников высокого ранга. Наша радиостанция получила эксклюзивное право на ведение прямых передач из зала заседаний суда высшей инстанции, где пройдут все процессы. Слушайте нас, и вы всегда будете в курсе последних новостей”.

Мысли Крида потекли уже в этом, тоже не очень приятном, направлении. Если верить сообщениям средств массовой информации (а те вряд ли грешили против истины), операция “Антивзятка” никогда бы не достигла такого размаха, не предусмотри ее организаторы “шанса на исправление”. Тот, кто сдавал подельщика или взяткополучателя, от наказания освобождался. Более того, получал десятую часть от суммы возвращенных подношений.

А вдруг его партнер уже настучал куда следует (кого интересует, что без взятки в их стране не решишь ни одного вопроса)? Неужели удача отвернулась от него и на бизнесовом фронте?

Впрочем, высокопоставленные моралисты всегда “отыгрываются” на среднестатистических гражданах, к коим Крид относил и себя, в то время как слабых их мораль обогревала, а сильные на нее – плевали. Времена Боливаров прошли: ныне каждый выживает, как может.

“А если этот чертов Боб Сентон – всего лишь хорошо законспирированный агент сил правопорядка, подосланный к жене, дабы, “расколов” ее, получить необходимую информацию о его, Крида, делах?” – подумалось неожиданно. Черт, час от часу не легче!

– …Будь добр, завари кофе и на мою долю, – на пороге, сонно потягиваясь, появилась Марон.

И, увидев в его руке мобилку, удивленно спросила:

– Уже в заботах?

Рассмотрев, что аппарат у мужа не его, изумленно поинтересовалась:

– А зачем тебе понадобилась моя “труба”?

Крид нашелся мгновенно:

– Моя – на подзарядке, а твою пришлось взять сюда, ибо не хотел звонить из спальни, дабы ненароком тебя не разбудить.

– А-а, – протянула Марон. И не замешкалась с очередным вопросом:

– Звонишь кому?

– Да секретарше, хотел напомнить, что она должна отправить машину в аэропорт – встретить нашего представителя из Вилья-Белья.

– Ну, так звони! А потом глотнем кофе. А заодно закончим наш разговор.

– Не стану! Тейда – работник ответственный – не забудет.

– Как хочешь, – пригубила чашку с обжигающим напитком Марон. – Тогда поговорим о твоем обмороке. Для начала.

– Не сейчас, дорогая! Не сейчас!

– Как знаешь, однако мне кажется, тянуть не стоит.

– Обязательно, но через день-два.

– А не лучше ли на день-два отложить все дела? Со здоровьем шутки плохи! Нужно, как я уже говорила, показаться доктору!

– Прости, Марон, но не сегодня!

– В последнее время ты многого, мне сдается, не договариваешь. Что происходит?!

– Поверь, ровным счетом ничего!

– Хотела бы я верить, что это, в самом деле, так… Да не получается…

– Извини!

– Ну что же, выпью пару таблеток снотворного и снова завалюсь спать. Идти сегодня никуда не хочется.

– Я тебя проведу, – Крид такому повороту событий неимоверно обрадовался. Ведь до 17-00 оставалось всего ничего.

Через десяток минут, включив электробритву и автоматически водя ею по лицу, он подчинился воле мозговых извилин. Главная мысль, которая заставляла их пульсировать на грани нервного срыва: что же все-таки происходит?

И что за хитрован прячется В ЦЕНТРЕ зловещей ПАУТИНЫ?

 

XXVI

Четвёртое апреля, ставшие для него роковыми семнадцать ноль-ноль.

– Крид Пашоат?

– Весь внимание!

– “Международная служба нравственности”. Примите…

– Нельзя ли без идиотских формальностей, гром вас там всех разрази?!

– Не положено! – отрезал, как бритвой, невозмутимый собеседник. – Итак, повторяю: примите очередное донесение…

“Попался бы ты мне в руки, зануда проклятый!” – в бессильной ярости скрипнул зубами Крид.

И истерически-весело гаркнул:

– Давайте, валяйте!

– “Донесение номер семь, – астматик сохранял олимпийское спокойствие. – Сегодня, четвёртого апреля, Марон Пашоат весь день провела в обществе Боба Сентона в меблированных комнатах, находящихся в захолустном предместье. Лишь однажды поклонник покидал это сомнительное со всех точек зрения пристанище – чтобы в ближайшем магазине приобрести легкое спиртное и сигареты. На обратном пути прихватил и тюбик губной помады.

В данный момент пара находится там же, но, по-видимому, собирается уходить. Обеспечить вас компрометирующими снимками пока не представляется возможным, так как партнеры, вы же видите, все время меняют адреса встреч и на одном месте долго не задерживаются. Однако в ближайшие сутки-двое мы этот явный пробел восполним.

Наблюдение за объектом продолжается…”

Небесный свод рухнул на землю. Его, Крида, святая вера в порядочность жены окончательно растоптана!

Силы потусторонние, что же это такое?!

Распахнув дверцу бара, достал орнаментированный калебас с текилой – налил полный фужер. Залпом осушил. Плеснул еще. Ярость – первобытная, дикая – закипала в груди, разгораясь подобно адову пламени.

Он милостью Марон очутился НА КРАЮ бездонной ПРОПАСТИ. Падать в которую можно вечно…

 

XXVII

О минутной слабости, легком увлечении здесь не может идти и речи. Самая что ни на есть откровенная половая распущенность, животное удовлетворение низменных страстей – вот чему он стал вольно-невольным свидетелем!

Как только ему не удалось раскусить жену за столько лет совместной жизни?

Сам того не желая, Крид представлял благоверную в самых различных, порою бесстыжих, сексуальных позах с этим ублюдком-спортсменом, который, небось, плохо знает, с какого места пробивается штрафной. Впрочем, ему забил, что называется, пенальти – правда, в практически пустые ворота. Сердце, затрепыхавшись в груди, будто тот самый, роковой, мяч в сетке, подкатило, казалось, к самому горлу. Стало трудно дышать.

В данной ситуации куда порядочнее выглядела Элен – она хоть не замужем.

“Не превращайся прежде времени в моральную развалину! – приказал себе. – Сколь ужасной ни оказалась неожиданная пытка, ее необходимо вынести до конца. В конце концов, своя Голгофа должна быть у каждого. Обратное, не исключено, являлось бы величайшей несправедливостью: как известно, Христос не только сам терпел, но и нам велел”.

А может, он просто в глубине сознания ещё надеялся, что все происходящее окажется затянувшимся кошмарным сном? Вдруг завтра – или уже сегодня? – патовая ситуация чудесным образом изменится и вновь ни единое, даже самое крохотное, пятнышко не омрачит их с Марон отношений.

Сделав шаг в направлении телевизора, он вскрикнул от неожиданной острой боли. Погруженный в собственные мысли, не заметил, как пальцы левой ноги зацепились за край паласа. В итоге поскользнулся и очень неудачно приземлился посреди комнаты.

– Просто напасть какая-то, – констатировал Крид, глядя на медленно распухающую лодыжку. – То потерял сознание, то на ровном месте едва не сломал ногу. Иными словами, и рис подгорел, и суп переварился!

Достал из холодильника льда, наколол, предусмотрительно завернул в целлофановый пакет и приложил к травмированному месту.

Так, криминальная парочка действует более чем осторожно. Запиши он любой из разговоров с ними на пленку, дай послушать в полиции, над ним же еще и посмеются.

Марон, придя домой и увидев распухшую лодыжку, только охнула:

– Где это тебя угораздило?

– Представь себе, дома! Поскользнулся, как говорится, на ровном месте.

– Доктора пригласил?

– Не заводи опять ту же волынку! Приму обезболивающее, пройдет ночь, а там видно будет.

– Как знаешь!

За весь вечер, сославшись на не дающую покоя ногу, он перемолвился с супругой всего лишь несколькими фразами:

– Как дела?

– В порядке. Правда, очень устала.

– А что так?

– Да по просьбе пастора Бернози ездила во Вьячу в одну из тамошних общин.

– Этот скряга хоть о машине побеспокоился?

– Какое там! И туда, и обратно пришлось трястись в автобусе.

У Крида, без всякого преувеличения, волосы на голове едва не стали торчком. Он совершенно случайно знал: вот уже неделю кампания междугородних пассажирских перевозок, владельцем немаленького пакета акций которой был и он, терпит значительные убытки из-за того, что муниципальная санитарная служба перекрыла дорогу на Вьячу. Где-то неподалеку на ядопроводе произошла утечка опаснейшего вещества. Запрет продлится, по крайней мере, еще неделю.

Однако Крид промолчал. Хотя все естество буквально вопило: столь подлое ПРЕДАТЕЛЬСТВО неизменно КАРАЕТСЯ СМЕРТЬЮ.

 

XXVIII

Утром он сбросил в офис факс (избегая излишних расспросов по телефону): дескать, подвернул ногу и лежит, не двигаясь, пластом. Сам же, презрев стыд, решил проследить за Марон. Укрепило его уверенность в правильности подобного шага то, что накануне, незаметно перелистав ее чековую книжку, он обнаружил потрясающий факт: денег на ней практически не оставалось. Причем снята вполне приличная сумма была в два приема. Ни словом о каких либо предстоящих тратах супруга  даже не заикалась, что в их семье не было принято.

Нога беспокоила нешуточно, но разве это преграда для разбуженной и вышедшей из берегов здравого смысла ревности?

Наглотавшись “Диклофенака” и все же стеная от боли,  проковылял в гараж. С горем пополам выжимая сцепление, вывел машину во двор. Затаиться еще накануне решил неподалеку от дома, в одной из боковых улочек. Автомобиль предусмотрительно – на случай мгновенной эвакуации – поставил в соседнем дворе.

На углу бормотал что-то неразборчивое небольшой стихийный базарчик, так что издали заметить Крида было невозможно. Однако, как назло, проходил час за часом, а жена жилища не покидала. Беспрестанно жующие листья коки²⁷ аборигены ему уже не единожды предлагали приобрести чичу²⁸.  Он всякий раз вежливо отказывался, чем несказанно удивлял индейцев, искренне не понимавших, что он столько времени здесь делает.

Не раз пришлось бросать монеты нищим, бродящим по базару с мисками из скорлупы кокосового ореха, подвешенными к поясу. А то скуки ради наблюдал за детишками, где-то раздобывшими старый зонт и превратившими его путем переворачивания в своеобразное плавсредство: при этом ручка играла роль мачты. На “пароме” двое чумазых ребят и на удивление ухоженная девчушка пытались переправить через лужу дрожащего от страха котенка.

Вконец измочаленный длительным напрасным ожиданием, Крид в конце концов плюнул на свою затею, перенеся ее на следующий день. И весь в расстроенных чувствах покинул тайный пост наблюдения. Сев за руль “Сига”, погнал куда глаза глядят. Не реагировал ни на свисток полицейского, ни на крутящего пальцем у виска еще одного участника дорожного движения, ни на выпученные от страха зенки какого-то чоло²⁹, едва не угодившего под колеса.

Пришел в себя на какой-то окраинной улочке: центр Ла-Паса, оставшийся внизу котловины, виден был, как на ладони. Выбрался из салона. Огляделся по сторонам. Афиша у небольшого кинотеатра извещала, что вечером поклонники творчества Санхинеса³⁰ смогут увидеть фольклорно-исторический фильм “Укамай”. Наверное, в предвкушении предстоящего зрелища группка детишек-индейцев самого разного возраста, появившись из-за угла, с гиком и улюлюканьем кинулась атаковать кактус, предварительно выпустив по нему из самодельных луков с десяток стрел. Одна случайно угодила в капот “Сига”. Крид побыстрее нырнул в салон от греха подальше: неровен час угодят в глаз, что с них возьмешь?

Очень захотелось нализаться, чтобы хоть немного забыться в пьяном угаре. Зашел в некое подобие кабачка. Странное дело, чем больше опрокидывал стаканчиков, тем трезвее (или просто казалось?) становился. А чем ближе стрелка часов приближалась к проклятой цифре “17.00”, тем сильнее действовал невидимый магнит, неумолимо влекущий домой. В очередной раз проклиная собственную слабость, Крид выскочил на улицу и увидел… спущенное левое переднее колесо своего авто. Найти в этом захолустье ремонтную мастерскую быстро не удастся. Целесообразнее взять такси, а в службу техпомощи просто позвонить – они пригонят “Сиг” домой.

Сделав нужный звонок, обо всем договорился. Остановил первое подвернувшееся такси:

– Ингури, 98. И пошевеливайся, парень!

Звонок услышал, вставляя ключ в дверь. А поскольку трель не унималась, сделал логичный вывод: Марон дома уже нет. Неуверенно перешагнул порог. “Дисциплинированные, сволочи! – подумал о детективах. – А, может, послать их к растакой бабушке и вообще не поднимать трубку?”

Боже праведный, как ты слаб, человече…

– Крид Пашоат?

– Собственной, представьте себе, персоной!

– “Международная служба нравственности”. Примите очередное донесение.

– Валяйте, секьюрити!

– “Донесение номер восемь. Сегодня, пятого апреля, Марон Пашоат вновь посетила лавку по продаже оружия, но уже в сопровождении Боба Сентона. Он, впрочем, в помещение не заходил, оставаясь поджидать спутницу у соседнего здания.

Дама приобрела масс-заряд-взрывчатку. Уплатила наличными, назвавшись при этом вымышленной фамилией. Оттуда пара направилась в отель на северном выезде из города. Мы уже уточнили: комната снята на три дня. Так что, не исключено, уже завтра снабдим вас фотографиями соответствующего содержания и качества.

В отеле Марон Пашоат пробыла недолго. Уже одна  отправилась в автоматизированный зал, торгующий авиабилетами на международные рейсы, где сделала заказ. Поскольку “приемщиком” был компьютер – ни с кем из служащих ваша супруга в контакт не вступала – понадобится определенное время, чтобы установить, на какой самолет заказаны проездные документы.

Наблюдение за объектом продолжается…”

Крид – чистоплюй, как утверждала жена, от природы – рукавом смахнул выступившую на лбу крупную испарину.

– Эге-ге! – протянул он. – Дело, по-моему, приобретает скверный оборот.

Из платяного шкафа достал дипломат. В нем со вчерашнего дня хранился портативный детектор лжи, с невероятным трудом выпрошенный у знакомого блюстителя порядка. Достоинства модели заключались не только в габаритах. Прежде всего, эта профессиональная штуковина могла работать на приличном от источника звука расстоянии. Таким образом, из обихода напрочь исключались всякого рода датчики, зажимы, проводки – безмолвные свидетели не всегда законных акций.

Тщательно замаскировав прибор вдали от телевизора, Крид довольно растянулся на диване. И застыл в напряженном ожидании. Никуда рыбка в этот раз не денется, попадется на крючок.

Звякнул ключ в замке, скрипнула входная дверь, в прихожей щелкнул выключатель.

– А ты почему, – казалось, Марон уже не удивлялась ранним возвращениям мужа, – не врубаешь “ящик”? Забыл, что сегодня – финальное дерби? Ты же его так ждал…

– Надо же, в самом деле, упустил из виду! – фальшиво удивился Крид. – Спасибо, что напомнила, дорогая!

Неторопливо поднялся с дивана, подошел к телеприемнику. И включил: одной рукой – его, а другой – детектор лжи. Звук уже начавшихся заездов предусмотрительно смикшировал, дабы не повредить качеству записи.

Ужинали, как и всегда, когда смотрели скачки, в гостиной, а не столовой. Но если раньше, дабы не упустить какую-нибудь деталь из происходящего на экране, лишь изредка обменивались репликами, то сегодня Крид тараторил без умолку, то и дело задавая жене, как научил его полицейский, мало что значащие, на первый взгляд, вопросы. На самом же деле каждый из них нес в себе только ему понятный разоблачающий смысл.

– Милый, в очередной раз убеждаюсь: с тобою творится что-то неладное. Плохо себя чувствуешь? Неприятности на работе? Или … что-то другое? – голос жены звучал явно тревожно.

“Что-то другое” – чуть было не брякнул он. Однако вовремя прикусил язык. Интересно, что дражайшую половину так беспокоит: состояние его здоровья или то, что он, не исключено, о чем-то догадывается? Ничего, еще немного и все станет на свои места.

Когда ночью, выйдя в туалет, Крид, не дождавшись утра, включил детектор, дикая злоба перекосила его лицо.

Все, как он и предполагал, а именно: ЛОЖЬ, ЛОЖЬ, ЛОЖЬ…

 

XXIX

Весь следующий день он, начихав на больную ногу с высоты своего роста, словно затравленный зверь, метался по городу. Не находя себе места.

Кинотеатр – бар – зал игральных автоматов – казино – дискоклуб – захудалая пиццерия – лавочка сувениров аймара³¹.  Спиртное – рюмками, стаканами, фужерами. В замызганной подворотне квартала, расположенного на высоте не менее четырех тысяч метров над уровнем моря (как он там очутился?), индеец, изъясняющийся на диалекте хакару-чауки и в шляпе с наушниками, предложил по дешевке приобрести пистолет.

Помнится, в это время пошел дождь и продавец, еще туже запахивая изношенное пончо, заметил:

– Не вовремя громовник на ханан пача³² разбил из своей пращи сосуд с водой.

И со страхом посмотрел вверх:

– Хотя бы не начал метать копья света!

Крид, не колеблясь, выложил требуемую сумму. И теперь вороненая сталь непривычно оттягивала задний карман брюк.

Зачем ему орудие убийства?!

…Голос, далекий, будто доносящийся из самых отдаленных глубин Вселенной. Или Вселенная у него в башке? Единственная и неповторимая. Да отпустит Всевышний, если он существует и у него хватит нахальства, все нам все без исключения грехи!

– Крид Пашоат?

– Он самый!

– “Международная служба нравственности”. Примите очередное донесение.

– Жду с нетерпением, родимые!

– “Донесение номер девять. Сегодня, шестого апреля, Марон Пашоат выкупила два заказанных накануне авиабилета. Возле банка встретилась с Бобом Сентоном, который как раз перед этим снял со счета все имевшиеся у него сбережения (свои, мы уже проверили, дама забрала несколько раньше).

После непродолжительного общения оба отправились в кафетерий и довольно долго поглощали пищу. Прихватив три бутылки пива, двинулись в уже упоминавшийся отель.

Дальнейшие события зафиксированы нашими людьми на видео. За дополнительную плату – согласно тарифу – готовы передать кассету вам.

В комнате Боб выпил стакан пива. Потом с редким знанием тонкостей пиротехники принялся мастерить бомбу из приобретенной накануне вашей супругой масс-заряд-взрывчатки. Замаскирована она  достаточно хитроумно – в картонной коробке для подарков, которыми торгуют на каждом перекрестке и которые наводнили не только города нашей страны, но и населенные пункты планеты, а заодно – и все мусорные свалки. На такую никто нигде не обратит ровным счетом никакого внимания. Да, на коробке красуется надпись: “Рай на Земле воцарится, когда добрые, объединившись, уничтожат злых!”

Упаковку дама аккуратно перевязала нейлоновой сиреневой ленточкой. В данный момент Марон Пашоат покидает отель.

Учитывая, что билеты на рейс в Сан-Хосе датированы ближайшей ночью и трезво оценивая складывающуюся обстановку, эксперты “Службы” пришли к выводу: с этого момента вышеуказанной парой должна заняться полиция. Но необходимо ваше согласие. Наш профессиональный совет – не медлите!”

Откуда эта острейшая боль в груди?! Почему она так долго не проходит?

– Нет! Нет!! Нет!!!

Опрометью бросился к старинному серванту, некогда приобретенному у местного антиквара.

Как же он мог забыть?!

“Где-то здесь, – шептали бескровные губы. – Марон пароля своего аудиодневника никогда не скрывала, небезосновательно полагаясь на мою порядочность. Но ныне правила игры изменились. И не по моей вине”.

А это что? Ах, да, пистолет! Откуда он взялся?! Ну, как же, он сам его купил всего несколько часов тому назад у какого-то подозрительного аймара.

Голова – как она болит и кружится…

А вот и желанный аудиодневник! Может, хоть сейчас ТАЙНОЕ СТАНЕТ ЯВНЫМ?

 

XXX

В дверь неожиданно позвонили. Странно, кто бы это мог быть? У Марон есть ключ. Не шустрики ли из “Международной службы нравственности” сами сообщили о происходящем в полицию, и стражи порядка уже на пороге?

Крид подошел к двери и, заглянув в глазок, едва не вскрикнул. На лестничной площадке стояла жена. Почему же она не открывает собственным ключом? Здесь явно что-то не так…

– Крид, ты что оглох? Открывай побыстрее! – услышал он нетерпеливый голос до недавних пор, что ни говорите, любимой им супруги. Крошки Марон…

– Секундочку!

– Увалень бестолковый! Во-первых, оставил свой ключ в замке изнутри. А, во-вторых, разве не видишь: я буквально увешана покупками. Устроим скромный пикничок на дому. Уже давненько мы в узком семейном кругу ничего не отмечали. Как в былые времена, помнишь?! А захочешь, пригласим нового соседа…

Он распахнул дверь.

– Держи! – жена протянула через порог сразу несколько разнокалиберных пакетов. Но в глаза бросился один-единственный – картонная коробка. На боку кроваво алела надпись-приговор: “Рай на Земле воцарится, когда добрые, объединившись, уничтожат злых!”

– Чего ты уставился, будто дикий мустанг на лассо? Торта никогда не видел, что ли?

– А т-ты почему не заходишь? – не то произнес, не то проблеял ставшими вдруг непослушными губами Крид.

– В почтовом ящике что-то белеет. Вернусь, заберу. Вдруг долгожданное письмо от мамы?

– М-м-ма… м-м-ы.. м-мы…

– Столбняк тебя поразил или дурака валяешь? – сердито пожала плечами Марон.

И, не обращая больше внимания на мужа, засеменила к выходу на улицу. Он с ужасом разглядывал коробку: рванет сейчас или у него еще остается несколько минут? И что предпринять? Бежать? Звонить в полицию? Действительно, он явно сглупил, не прислушавшись к детективам из “Службы нравственности”!

Из шокового состояния его вывел …голос Марон.

Интересно, почему она возвращается? Или подобный вариант тоже входит в их с Сентоном план?!

– На тебе лица нет! Я иду к докто…

Хлесткий выстрел, от которого, кажется, застонали стены, вспорол воздух. Марон подстреленной птицей рухнула на пол. Ее вмиг застывший взгляд, казалось, немо вопрошал: что же это со мною произошло, люди добрые?

Крид, увидев, как ярко-красное пятно предательски расползается по белой блузке жены, в ужасе отпрянул в сторону. Холод смерти еще не успел исказить лица супруги, и он в каком-то трансе отметил “Ангелы небесные, как же она красива!” Машинально подумал как о живой, не добавив страшного слова “была”.

Стукнул косточками пальцев себя по лбу: что же он медлит? Скоро сюда нагрянет полиция, а он должен услышать хотя бы страничку из ее дневника: вдруг, если и не простит, то хотя бы поймет, что происходило. Подходя к серванту, меланхолично отметил: “И почему это женщины, в отличие от мужчин, так любят поверять свои сокровенные тайны электронному батюшке?”

Застонал сквозь крепко стиснутые зубы, когда услышал родной голос. Запись начиналась откуда-то со средины, однако ставить прибор на начало он не стал. Ибо первая же фраза заставила буквально затаить дыхание.

– “…совершенно случайно узнала, что ты изменяешь мне с Элен. Я очень от этого страдаю! Ты даже не представляешь как, мой милый, мой любимый Крид. Стыдно признаться, но мне в голову приходили самые невероятные мысли. Сначала хотела покончить с собой, потом, стыдно признаться, – отравить тебя, а следом уйти самой. Ибо без тебя жизни не мыслю…”

– Не долго ты, Марон, “не мыслила”, – как к живой вслух обратился Крид. – Быстренько нашла дружка. Да и приговор одному (лишь одному!) из нас вынесла. Но, по крайней мере, я теперь понимаю, что тебя толкнуло на измену. И запоздало раскаиваюсь за интрижку с Элен. Но убийство собственного мужа?!

– “…мне на глаза попался рекламный проспект, – бездушная машина, как ни в чем ни бывало, продолжала вещать голосом Марон. – Только не смейся, не бери грех на душу – мужчине никогда не понять женщину до конца. Так вот, я решила бороться за тебя.

Ты, наверное, не знаешь, поскольку читать художественную литературу не очень любишь (тебе подавай Кастанеду!), что какой-то весьма неглупый русский писатель – забыла фамилию – однажды тонко заметил: “Красота спасет мир”. Я спросила себя: а нас с тобой, нашу любовь (смешно, да?) разве она спасти не в силах?

И я рискнула, отправившись в Ла-Пасский институт – только не смейся с бабы-дуры! – омолаживания.

Правда, стоит лечебный комплекс бешеных денег, но наше с тобой счастье, милый, дороже любого их количества. Я в два приема сняла необходимую сумму со своего счета. Плюс придется в течение примерно двух недель тратить ежедневно по шесть-семь (!) часов на довольно неприятные процедуры. Но ведь на карту поставлено …наше с тобой общее будущее, милый, дорогой, любимый, единственный!

Тебе пока говорить о своей сумасбродной затее не стану. Более того, когда ты, как мне показалось, что-то заподозрил, я приняла грех на душу: вовлекла в круговорот событий Лилиан, вынудив ее солгать, лишь бы сохранить мою идею в тайне.

Во-первых, хочу ПРЕПОДНЕСТИ тебе СЮРПРИЗ, а, во-вторых, проверить: заметишь ли, как буквально на глазах меняется навеки твоя Марон?”

 

ХXXI

Где-то раздался противный вой полицейской сирены. Или ему померещилось? Крид стоял, словно оглушенный. И ровным счетом ничего не понимал. В голове сплелись в невообразимый клубок Боб Сентон.., Институт омолаживания… операция “Антивзятка”… Элен… “Международная служба нравственности” и мертвая Марон. Ему показалось, что всю последнюю неделю он медленно терял рассудок. И потерял?

Сделал несколько неуверенных шагов к двери: пусть полицейские ищейки не думают, что он их боится.

Между тем, посмотреть вниз смелости не хватало. Боже милостивый, что он натворил!

Чертыхнулся, нечаянно наступив на злополучную коробку, перевязанную… не сиреневой ленточкой, а зеленой. Тупо смотрел, как торт медленно расползается во все стороны. А он, ненормальный, вообразил себе бомбу!

А это что белеет на полу? Два конверта, густо обрызганных кровью. Интересно, что в них? И кто Пашоатам написал? Пусть одно – мать Марон, а второе? Разве что это послание от Всевышнего, наставляющего его в критический момент на путь истинный?

Заставил себя наклониться, избегая смотреть на труп. Содрогаясь в нервном ознобе, поднял белые прямоугольники. И недоуменно шевельнул бровью, увидев, что первое подписано… Элен. Еще больше удивился, когда прочел адрес второго отправителя: “Почтовая служба Соединенных Штатов Америки”.

– Что им от меня нужно? – произнес, сам того не замечая, вслух. – С клиентами в США никакой переписки не веду. Разве что… опять Марон? Ничего, чиновники подождут.

И разорвал конверт, подписанный экс-любовницей.

“Милый Крид! Не сочти мое письмо нахальством и разреши тебя так и дальше называть. Прочитав послание, ты поймешь, почему я имею на это право.

На тот прошлогодний раут в число приглашенных я угодила благодаря Жавиго. Мы с тобой познакомились. И я влюбилась, хотя никогда об этом всерьёз не говорила. Ведь у тебя была жена, с которой ты не один год дружно и вполне счастливо жил. Как я должна была поступить? Не знаешь? Не представляла этого и я. Ведь три на два без остатка не делится, как ни изощряйся.

Не скрою, до нашей встречи я проводила время с мужчинами. И сексом с ними, само собой, занималась. Чисто машинально, как заводная игрушка. С тобой, поверь, было совсем по-другому. И вовсе не потому, что у тебя “это” получалось по особенному. Нет! А единственно потому, что это был ТЫ (хорошо известно, что мужчины ради секса играют в любовь, а женщины ради любви играют в секс).

Извини за столь интимные подробности, но ты первый в моей жизни, с кем я рискнула заниматься “этим” без предохранительных средств. Дело в том (ты этого тоже не знаешь), что я с детства страдаю тяжелейшей, неизвестной науке, формой гемофилии. И беременность – стану ли я рожать или делать аборт – равнозначна смерти. Не пойму, что мной двигало и о чем я думала, когда ложилась с тобою в постель, как вполне здоровая женщина, не прибегая к контрацептивам, чего раньше никогда себе – не самоубийца же я, в конце концов! – не позволяла.

Наверное, ты уже догадался: в один из далеко не прекрасных дней я окончательно убедилась, что “залетела”. И знаешь, даже не испугалась. Ведь там, под сердцем, находилась частичка тебя. Нелогично? Глупо? Наверное. Но все произошло именно так.

Буду откровенна. В глубине души некоторое время теплился огонек слепой надежды, что наш роман – не адюльтер, что это навсегда.

Но даже если нет (ты так страдал – я же видела! – от того, что вам с Марон не суждено иметь детей), глупышка Элен решила: будь что будет, умру сама, однако от малыша не избавлюсь. Ты – верила в это безоговорочно! – в случае трагического исхода  его не бросишь. Собственная смерть меня нисколько не пугала, как не пугает сейчас.

Страшно за время нашего знакомства стало лишь однажды. Когда произошел наш окончательный разрыв.

И не потому, что это случилось, а потому, что ты был так жесток. От неожиданности и твоего неумолимого тона я немного растерялась, несмотря на то, что мысленно подобную ситуацию в голове на всякий пожарный “прокручивала” не единожды. Поэтому, прости, и произнесла неумную фразу “Ты еще об этом пожалеешь!”, которую, как поняла из последнего нашего разговора по телефону, ты, невесть почему, расценил, как угрозу и даже шантаж.

Напрасно ты подумал плохо и о Жавиго – моем кузене. Да, возможно, хотя этот тезис и достаточно спорен, место танцовщицы в кордебалете – не самое прекрасное занятие для молодой девушки. Однако в той ситуации для меня это был выход. Во всяком случае, не приходилось думать о куске насущного.

А теперь – о главном. Хотя, что в моем послании главное, а что – нет, самой определить не просто.

Ты, думаю, уже догадался: речь – о деньгах. Боже, сколько я передумала, прежде чем решиться их у тебя попросить! Почему не сказала, зачем именно такая сумма понадобилась? Попытаюсь, если получится, объяснить.

Еще за несколько недель до того, как ты сказал мне “прощай”, я побывала в одной из суперсовременных частных клиник Санта-Круса (чтобы попасть туда на прием, пришлось – прости! – продать все твои подарки; оставила только амулет). Там заявили, что, несмотря на коварность гемофилии, они могут попытаться сохранить жизнь и мне, и ребенку. При одном условии: весь, оставшийся до родов срок, я должна лежать у них под пристальным наблюдением специалистов. Обошлось бы так называемое “сохранение” сто тысяч песо.

Каждую из наших последних встреч я собиралась тебе обо всем рассказать. Да так и не осмелилась! А потом… мы расстались. Что оставалось делать?

Первым делом снова отправилась в Санта-Крус – уточнить окончательно детали возможной госпитализации. И, окрыленная подтвердившимися благоприятными прогнозами, проявила непростительную слабость – набрала номер твоего телефона. Первый раз – безуспешно: тебя не оказалось на месте. Потом мы довольно странно поговорили.

Но это ли беда, если ты пообещал ссудить меня необходимой суммой?

Безусловно, я могла сказать правду, назвать номер счета клиники, на который следует перечислить деньги. Однако такой шаг показался слишком грубым, что ли. Смахивающим, да-да, на шантаж: любовница, прикрываясь (или угрожая) ребенком, требует от его отца денег.

К тому же, гарантии медиков – гарантиями, но случиться могло все, что угодно. И в случае гибели малыша (ультразвуковые исследования показали, что “юная креолка”, как ты меня называл, когда пребывал в хорошем расположении духа, должна разрешиться от бремени особью именно мужского пола) зачем тебе знать о его существовании?

Наличные – вот в чем увидела спасение. А ты пришел к такому странному и страшному выводу. Совсем, глупыш, оказывается, не знал собственную любовницу.

Сразу же после того, как Жавиго сообщил мне о твоем отказе, я вернулась в Ла-Пас. И решилась на аборт. Не думая о себе. В голове билась одна-единственная мысль: обеспечить малышу достойную жизнь в одиночку я не смогу. Даже если останусь жива А плодить нищету – аморально.

Да, я не удержалась и позвонила тебе еще однажды. Чтобы последний раз сказать, как тебя люблю. Увы, связь была очень плохой, и я даже не знаю, разобрал ли ты мои слова.

Закончив письмо, попрошу отправить его с курьерской доставкой. Расплачусь твоим единственным подарком, который у меня остается, – оберегом.

Прости, что пишу на домашний адрес – рассчитываю на тактичность твоей супруги. Вы ведь, помню по твоим скупым словам, друг другу полностью доверяете, и она не позволит себе вскрыть конверт, адресованный тебе.

Если вдруг захочешь меня увидеть, не пытайся. Дома меня не найдешь. Я лежу на тростниковой циновке в хижине из дерновых блоков без единого окошка в квартале, где живут знахари племени кольяуайа (за старым собором святого Франциска). Плошка с жиром ламы дает совсем немного света. Впрочем, может, это и лучше. Ибо мне кажется, что в темноте я вижу тебя. Впрочем, не исключаю, что это уже бред…

Дело в том, что аборт мне старуха сделала неудачно. Да ещё роковая болезнь. Во всяком случае, я истекаю кровью, и, чувствую, как во мне постепенно угасает жизнь.

Кстати, я видела твой “Сиг”, когда сразу после аборта, имея еще силы, выходила за конвертом. Боясь, что ты меня тоже можешь случайно засечь, быстро юркнула в ближайший переулок.

Когда ты будешь читать письмо, меня, скорее всего, уже не будет во “внутреннем мире”, населенном людьми. Огромные черные псы по тонкому волосяному мосту, переброшенному через страшную пропасть, переведут “крошку Элен” (ты еще не забыл, что называл меня и так?) в землю немых³³.  Где я увижу Копье света, Луч солнца и Млечный путь.

Прощай, любимый! Прощай навсегда! Мы с тобою, если будет угодно Виракоча,³⁴ увидимся теперь уже в “верхнем мире”. Где все прекрасно, нет зла и царит любовь. Я благодарна богам, что ты у меня был.

Прощай! Навеки твоя Элен”.

Господи, что же это такое?!

Действующий на нервы писк мобильного телефона. Кому там еще он срочно понадобился?! Пребывая в состоянии прострации, машинально вытащил пластмассовую коробочку из кармана, нажал кнопку. Плохо соображая, пробежал глазами текст SMS-ки: “Старик! Не могу с тобой связаться – опять барахлит, будь она неладна, связь. А поскольку ненаглядная газета настоятельно требует моего отсутствия – до завтрашнего полудня – прими, на всякий случай, к сведению, что, согласно окончательно проверенным данным, в неблаговидных делишках Жавиго никогда замешан не был. На него ловко “перевел стрелки” НЕКИЙ МЕРЗАВЕЦ. Подробности – при завтрашней (это уже железно!) встрече. Заказывай столик! Адью. Нулти”.

 

XXXII

В дверь позвонили и одновременно забарабанили (когда он успел ее захлопнуть?) увесистыми кулачищами. Крид тенью метнулся в прихожую, чтобы открыть. Инстинктивно отвел взор в сторону. Дабы не смотреть на лежащую, с неестественно подогнутыми коленями, у Марон.

И увидел пистолет. Откуда он? Чей? Грабители, что ли, к ним ворвались?!

Несчастный, какие грабители?! Это же твой пистолет. И супругу прикончил ты!

Наклонился, поднял оружие. Потрогал ствол, еще хранящий тепло сумасшедшего выстрела. Надо сдать его полицейским, в квартиру ломятся наверняка они.

Откуда этот туман? Так плохо видно дверь! Будто слепой, шагнул вперед, протягивая руку с пистолетом к фиксатору замка. В этот момент дверь с треском упала на пол, накрыв собою Марон. “Ничего, ей уже не больно”, – успел подумать Крид прежде чем услышал окрик-требование:

– Брось оружие!

– Возьмите! – вытянул вперед руку.

Сильнейший удар в грудь бросил его на лежащую на полу дверь.

Искреннее недоумение “Того, кто таков это чертов Боб Сентон, я так никогда и не узнаю!” стало его последней мыслью…

– Ненормальный! – заключил страж закона, первым переступивший порог квартиры. – Это же надо додуматься – направить ствол на полицейского!

– Точно в сердце! – констатировал другой, склонившийся над Кридом. – Врач бедняге уже не понадобится! Постой, постой! Ничего себе! Там под дверью, кажется, еще один жмурик. А ну, помоги мне сдвинуть этого придурка немного в сторону!

– Так и есть – женщина!

– Кстати, а ты явно поспешил уложить парня…

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне показалось, что стрелять он не собирался. Просто хотел отдать револьвер, жегший ему ладонь.

– Стволом вперед и наставляя его мне в грудь?

– Вряд ли рядовой гражданин искушен в тонкостях поведения при задержании полицией. Кстати, ты обратил внимание, что его палец на спусковом крючке не лежал? Более того, кисть не была изготовлена к прицельной стрельбе.

– Считаешь, в такой ситуации мне было до всех этих тонкостей? Мы же не в картинную галерею взломали дверь. А в квартиру, где, по заявлению соседей, стреляли. Да и действовал я строго по инструкции: четко и громко подал команду бросить оружие. Именно бросить, а не передать мне.

К тому же, если бы этот ковбой выстрелил случайно, мой труп от этого вряд был бы менее холодным и мертвым.

– Ладно, звони в участок! Пусть присылают экспертов! И заодно – ПРИГЛАСИ ПОНЯТЫХ!

 

ХXXIII

– Отпечатки пальцев убитых взяты, пуля, прошившая женщину насквозь, на баллистическую экспертизу отправлена, необходимые снимки сделаны. Сержант Сонбор заканчивает опрашивать свидетелей. Он же опечатает квартиру. Мы по горячим следам мчимся в морг. Хотя, на мой взгляд, в данной ситуации вскрытие – пустая формальность.

– Отправляйтесь! Мы с Юве тут все закончим сами, – комиссар кивнул головой в сторону полицейского, выстрелившего в Крида.

Следом утиным выводком на выход потянулись и понятые.

– Давненько нам не приходилось выезжать на столь кровавую семейную разборку, – нарушил молчание полицейский. – И что за муха его укусила?

– На этот вопрос ответит следствие. Но, скорее всего, ревность.

– Думаете, был повод?

– Было бы желание, повод всегда найдется! – философски изрек и не такое видавший в жизни комиссар.

– Судя по письму, – изменил тему разговора подчиненный, – эта Элен его любила.

– Кстати, вы не забыли внести его в перечень вещественных доказательств?

– Нет, шеф! Инструкцию соблюли свято.

– Ну, и отлично! А та девушка, Элен, на мой взгляд, обладает тонкой, я бы сказал, в чем-то даже поэтичной душой.

– Собственно, – добавил полицейский, – о супруге никто из соседей – почти невероятный случай! – тоже слова плохого не обронил. И жили они, если верить свидетелям, дружно.

Ответить комиссар не успел. Юве, поднявшийся со стула, чтобы немного размять ноги, и сделавший несколько шагов по квартире, вдруг воскликнул:

– Шеф, по-моему, наши эксперты в очередной раз опарафинились!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что они проглядели еще одно письмо!

– Где оно?

– Да вон краешек выглядывает из-под жалюзи! – заключил Юве торжествующим голосом: пусть синьоры из технического отдела не очень задирают свой нос перед ним и его товарищами.

– Кровь уже немного подсохла! – заключил старший по званию. – Доставай, чего уставился?

Юве осторожно, будто боясь змеиного укуса, вытянул конверт.

– Надо же, из Почтовой службы Соединенных Штатов Америки! – опередил вопрос комиссара. – Интересно, какие могли быть общие дела у хозяев квартиры и столь высокого государственного учреждения?

– Вскрывай, сейчас узнаем!

Полицейский бережно, стараясь не оставить отпечатков пальцев, разорвал конверт и напряженным, словно школьник не выучивший урок, голосом начал читать: “Уважаемые госпожа и господин Пашоат! В результате попадания микрометеорита в один из блоков геостационарного спутника связи вышел из строя бристор размером в несколько микрон. Соответствующие службы, к сожалению, не сразу разобрались в произошедшем – столь ничтожной была поломка. В итоге в течение нескольких дней основной сервер ошибочно сбрасывал на ваш телефонный аппарат звонки, адресованные чете из Гватемалы. Невероятное совпадение: они носят те же имена и фамилию, что и вы³⁵.  Мы специально связывались с Всемирным бюро учета населения, и там подтвердили: больше ваших полных тезок на земном шаре нет.

Так что представьте себе необычность произошедшего. И, будьте настолько любезны, извините нас за возможные неудобства. А в счет хотя бы частичной компенсации морального ущерба приглашаем вас, уважаемые супруги Пашоат, в отпуск на Гавайские острова – естественно, за счет Почтовой службы Соединенных Штатов Америки.

Точно такое же письмо мы отправляем в Гватемалу (на их телефон, в свою очередь, поступали звонки, адресованные вам). Надеемся, встретившись на Гавайях, вы не только познакомитесь, но и крепко подружитесь, сохранив о нашей фирме самые приятные воспоминания. От имени…”.

– Везет же людям! – явно невпопад позавидовал Юве. – Можно сказать счастье с неба свалилось, а этот чокнутый жену укокошил и сам сдуру маслину проглотил!

И, осознав всю неуместность сказанного, добавил:

– Жаль, хозяева так никогда и не узнают, какой невероятный сюрприз им подготовила судьба!

– Да, неудачное время выбрал синьор Пашоат для семейной разборки! Но что тут скажешь: сделанного не вернешь. А нам пора в участок!

– Письмо к вещественным уликам приобщать?

– Зачем?! Какое отношение Почтовая служба Соединенных Штатов Америки и этот вибратор, вибристор (или как его там?!) могут иметь к разыгравшейся здесь трагедии?

– Так как же, в таком случае, мне с конвертом поступить? Сразу направить в архив?

– Что за глупость?! Я же сказал: оно никаким боком не лепится к нашему делу. ВЫБРОСЬ его В МУСОРНЫЙ БАЧОК! И забудь о нем…