I
Где-то около шести часов дня я вышел из дома с непреодолимым желанием пойти куда-нибудь. И, разумеется, куда-то пошёл: без телефона, ключей и внятного представления о конечной цели. Купил для начала в магазинчике, что поближе, сигарет, банку пива и улыбку продавщицы. За всё отдал рублей 150 — не больше.
— А, и ещё зажигалку, будьте добры!
— Вот, пожалуйста!
— Спасибо.
— Если что-то понадобится, заходите. Пива у нас много. И «Лаки Страйк». И зажигалок.
Я не шучу — она так и сказала.
— Спасибо, зайду.
И ещё одна улыбка, я пшикнул пивом в сторону вечно пустующего полицейского пикета: «Вот вам!» Закурил, поёжился — ветренно сегодня и прохладно. Глотнул. Затянулся. Снова глотнул. И зашагал в сторону железной дороги. То есть, можно было бы сказать: в сторону проспекта Энтузиастов, или в направлении «Ашана», — но я-то двигался именно к железной дороге. Хотя и не сразу это понял.
На перроне было совершенно безлюдно, как, впрочем, и в любой другой точке этих ебеней. Субботний вечер! Аборигены, должно быть, сейчас проявляют себя в более цивильных районах. Отдыхают, поди, на полную катушку. Да и слава богу (есть он или нет). Я присел на первую же лавочку, глотнул из своей собственной банки и закурил свою собственную сигарету. Потом задумался: а вообще, куда я иду? То есть не вообще в жизни своей — тут вряд ли можно сказать что-то определённое, сколько не размышляй, — нет, в данный конкретный момент куда я направляюсь? Интересно! Поразмышляв и так и сяк над этим вопросом и не найдя, разумеется, надлежащего ответа, я осмотрелся. Там, где кончался перрон, два каких-то совершенно оголтелых гопника, в глупом испуге вывернув шеи, стремились пересечь железнодорожное полотно. Чуть дальше гудело и гряло нечто внушительное — по видимому, товарняк. Причём весьма солидных размеров — это чувствовалось даже в движении воздуха перед поездом, в тотальной самоуверенности тепловозного гудка. Да это просто чувствовалось — и всё. Конечно же я не ошибся. Едва лишь гопота перебежала через рельсы и, обретя прежнее достоинство, зашагала по своим делам, из-за поворота во всей своей красе явился он: металлодышащий, лязгающий, грохочущий товарный поезд. Его нескончаемость просто поражала. Я глотал из банки, затягивался, а он, тем временем, всё длился и длился. В какой-то момент я представил себе, что навсегда останусь на перроне маленькой железнодорожной станции со зловещим (если задуматься) названием «Зуборезный» и буду смотреть на струящиеся мимо меня цистерны, зерновозы и рефрижераторы.
— А что случилось с Манаевым?
— Да, пустяки — он застрял во времени, и его труп обнаружили утренние путевые обходчики.
Вдруг состав замедлил свой ход, а через некоторое время и вовсе встал. Конечно, он не затормозил мгновенно и, тем не менее, то, как быстро эта махина остановилась — в этом было что-то сверхъестественное, магия какая-то. Почти напротив меня оказался промежуток между двумя вагонами — не помню, как это правильно называется. Там ещё такие удобные лесенки есть — пока стоит поезд, по ним можно легко перебраться на другую сторону. Ну, если вы понимаете, о чём я.
— Было бы наверное очень забавно залезть сейчас туда, — сказал кто-то совсем рядом.
— Ну и?
— Залезть, дождаться, пока поезд тронется и — нет, не спрыгнуть, — ехать до следующей остановки. Или дальше.
— Да, — согласился я и оглянулся.
Ну понятно. Никого нет. Просто внутренний голос. Я сидел и смотрел на эту лесенку, на площадку между вагонами. Пиво моё закончилось и я просто курил и представлял себе всякое. В конце концов мысль о том, что можно вот так запросто, за пару шагов изменить абсолютно всё, стала почти невыносимой.
— Ну же! Уезжай, чёрт бы тебя побрал! — крикнул я, не опасаясь быть услышанным, — Я ведь не смогу удержаться! Не смогу, понимаешь?
Поезд тронулся. Я остался сидеть на своей лавочке, размышляя о потерянных шансах и грядущих перспективах. Того и другого было ещё в избытке.
II
Когда буфера последнего вагона скрылись за поворотом, я аккуратно поставил пустую пивную банку рядом со скамейкой и встал. Резкий порыв ветра растрепал мои волосы, поднял их дыбом и на этом успокоился.
— Ну что же ты не запишешь свои впечатления? — снова произнёс внутренний голос, — Ведь знаешь, как оно с тобой обычно случается: сейчас не зафиксировал мысль, и через десять минут от неё не останется и следа!
— Знаю, — ответил я, — но мне ведь нечем и негде записывать! Всё, что у меня есть — это сигареты зажигалка и немного денег.
— Странный ты какой-то!
— Почему это?
— Потому что вот деньги-то у тебя есть?
— Есть.
— Ну так пойди и купи себе письменных принадлежностей!
— Ну хорошо, допустим, куплю. Но ведь мысль-то наверняка уйдёт к этому моменту!
— Не переживай. Я останусь здесь и покараулю её.
— Не упустишь?
— Нет.
— Ладно, пойду.
И я быстро зашагал в сторону «Ашана». Как бы то ни было, внутреннему голосу не стоит слишком уж доверять — кто его знает, справится он или нет. Так что нужно поторапливаться. Может показаться странным, почему я, желая приобрести ручку и блокнот, направился именно в большой супермаркет, а не в какой-нибудь скромный канцелярский магазинчик — да хотя бы в «Роспечать»! Не знаю. Наверно так и надо было сделать. В тот момент я как-то не задумывался о правильности своего выбора.
Вдоволь потолкавшись среди стеллажей, доверху заваленных всякой — без сомнения жизненно важной — хренью, я отыскал отдел канцтоваров. Ручка за пять рублей и блокнот — за шесть. Посмотрев в свою корзину, я улыбнулся. Действительно, стоило ли ради этой мелочи тащиться сюда и терпеть здесь все неудобства, характерные для любого супермаркета в субботний вечер? Снующие целыми кланами из отдела в отдел покупатели, с тележками доверху наполненными пестрядью необходимых мелочей, озадаченно-раздражённые продавцы, вечно и бессмысленно орущие дети, — всё это навевало тоску. Я так и не смогу никогда разгадать правила их игры. Нет ничего странного в том, что ноги практически сами привели меня в алкогольный отдел, где я почти не задумываясь взял пару банок самого наидешёвейшего пива. Тут мне вспомнилось, что в доме практически не осталось никаких специй, поэтому следующую остановку я совершил у прилавка со всевозможным кориандром, гвоздикой и прочими вкусностями. И ещё надо бы взять пару длинных багетов. Мне нравятся эти хрустящие булки. Что ж, теперь моя корзина почти не отличалась по наполненности и разнообразию содержимого от всех прочих корзин в супермаркете. Можно было уже и выбираться отсюда.
Относительно недолго постояв в очереди, я расплатился, закидал всё в бумажный пакет и направился к выходу. Часов при мне не было, но я понимал, что подзадержался. Как там, интересно, мой внутренний голос? И как там впечатления, оставленные на перроне? Я ускорил шаг. Да что там, я почти побежал, на ходу закуривая и торопливо глотая тёплое и мерзкое пойло. Ну что же, вот и станция. Вот и та самая скамейка под навесом. И даже пустая пивная банка осталась на месте.
Я достал из пакета ручку и блокнот, а сам пакет поставил рядом с лавочкой. Уселся поудобнее, сделал ещё пару глотков, открыл блокнот.
— Ну?
— Что «ну»? — поинтересовался мой внутренний голос.
— Я готов.
— Молодец! Записывай!
И я начал записывать: «Где-то около шести часов дня я вышел из дома с непреодолимым желанием пойти куда-нибудь. И, разумеется, куда-то пошёл…» Ручка скользила по девственно чистым клеткам блокнотных листов. Мимо проносились поезда, время от времени проходили какие-то люди. Я слышал обрывки фраз, грохот колёс, гудки, — всё сливалось в один поток, мешалось, превращаясь в грандиозную симфонию конкретной музыки.
Когда наконец у меня получилось остановиться, уже смеркалось. Я допил пиво и закурил. Очередной товарняк стоял около перрона, отдыхая и маня удобной площадкой между вагонами.
— Ну, я пожалуй прокачусь, — сказал мне внутренний голос
— Что ж, езжай. И спасибо тебе.
— Да, в общем-то, не за что.
— Возвращайся.
— Да, я обязательно вернусь. Просто почаще приходи сюда. Кто знает, может, в следующий раз поедем вместе?
— Кто знает…
— Ну, пока?
— Пока.
Поезд тронулся, набрал скорость и исчез за поворотом. Напротив меня около билетной кассы кучковалось несколько местных подростков, одетых по здешней моде в чёрные сланцы, чёрные спортивные штаны и чёрные же борцовки. Парни что-то там пили, громко смеялись и изредка недоумённо поглядывали в мою сторону, словно чего-то во мне не хватало — какой-то важной детали. Наверное, так и было — со стороны виднее. Я встал, потянулся, убрал в карман блокнот и ручку, достал второе пиво и пошёл потихоньку домой.
