1.
В тридевятом государстве,
в тридесятом царстве
жил да был боярин Хвыля.
От Тобола до Тукая
шла молва о нем такая:
мол, ни князю, ни суду
не платил боярин мзду.
Удивлялся весь народ:
дескать, как же он живет,
если подати и мзду
он не носит и в Орду?
Здесь, мол, что-то… не того.
Ворожба аль колдовство.
Как, мол, на Руси прожить,
если хоть городовому
справно взятку не платить?
А секрет-то проще репы.
Правду, братцы, говорю.
Хвыля мзду свою носил
прямо в рученьки царю.
Хвыля был умен. И миру
каждый вечер говорил,
что в России за «спасибо»
и гроша бы не нажил.
А чтоб каждый год князьям,
басурманам да судам
не справлять по сто возов
хлеба, меда и мехов,
надо, скажем, во дворец
принести царю ларец
с изумрудами, сапфиром
на подносе золотом –
в знак согласия и мира
между вами и царем.
А к ларцу – кольцо с алмазом,
чтобы, не моргнув и глазом,
царь вам подати простил,
а за то, что угодил,
свежим квасом угостил.
Вот тогда и заживешь.
К грошику прилипнет грош,
А к нему уж сам собой –
золотой.
2.
Скоро сказка говорится,
скоро времечко бежит,
но скорее в небе птица
к морю синему летит.
И несет она на крыльях
весточку во все края,
весть о том, что нынче Хвыля
стал богаче, чем князья.
У него теперь хоромы –
не бокастая изба,
и полны богатств огромных
сундуки да погреба.
В них ковры из Индостана,
в них шелка на вкус любой
да обувка из сафьяна
аж из Персии самой.
В них все полочки полны
парчи, атласа и хны,
всякой снеди и икры,
перца, специй, хванчкары
из Тифлиса, из Багдада,
из далекой Бухары.
Слух – не горе, конь – не птица.
Сытый барин – не чернец.
Но всему, как говорится,
есть начало и конец.
От Тобола до Итиля
все вокруг заговорили:
можно, мол, и лучше жить,
ежели, подобно Хвыле,
мзду чинушам не платить,
дань в Орду не отвозить,
лишь царю ларцы носить.
Мы, мол, платим всем и всяким:
и дворянам, и баскакам,
царским сборщикам лихим,
лютым псам городовым,
ну, а Хвыля – лишь царю.
Не стерпеть душе обиды –
тоже, мол, не лыком шиты.
По теченью или вброд,
но найдем к царю подход.
В одиночку и по паре
с той годины, как в угаре,
к царю прямо во дворец
стали в очередь бояре,
и у каждого – ларец.
А в ларцах как напоказ
и сапфиры, и топаз,
и уж шибко огромадный,
ослепительный алмаз.
А в ларцах опал и яхонт,
изумруд из дальних стран,
а меж ними из Парижа
настоящий бриллиант.
Описать все нет ни силы,
ни чернил. Но, видит бог,
по сравненью с этим Хвылин
ларчик – детский коробок.
И бубнят царю бояре:
дескать, ты нас не гони,
прими дар и от налогов
на чуток ослобони.
Мы, мол, платим всем и всяким:
и дворянам, и баскакам,
твоим сборщикам лихим,
лютым псам городовым.
Несть числа поборам этим,
бонусам и чаевым!
Царь подарки принимал,
что-то им пообещал,
ну, а что пообещал,
он и сам, поди, не знал.
3.
А когда явился Хвыля,
рассердился государь
и сказал: – Ну, вот что, милай,
не ходи больше сюда.
Я тебе, как приближенным,
каждый год по миллиону
экономлю, а ты грош
мне, как нищему, суешь.
А еще трезвонишь всюду,
что богатенько живешь,
да про то, что царь мздоимец,
всему миру нагло врешь.
Словом, вот тебе ворота,
вот порог…
у Хвыля вся жизнь в заботах,
ибо надобно платить
и дворянам, и баскакам,
одним словом, всем и всяким
царским сборщикам лихим,
лютым псам городовым,
царедворцам да князьям,
их лакеям и гонцам.
Сказка ложь, да в ней намек.
Кто прочтет, тому – урок.
