Я – певец родных просторов!
Я – поэт не небоскрёбов,
А спокойных сельских мест.
Вот ветла склонилась к прУду,
Куры сели на насест.
Заиграла балалайка,
Девки водят хоровод.
А соседка на супруга
В стельку пьяного орёт.
Он — алкаш. Он добр душою.
Он к лишениям привык.
На лугу лежит корова,
А над ней – с кнутом мужик.
В сельсовете мухи вьются
( Что им, мухам, там не жить?).
Председатель с красной мордой
Обещает улучшИть
Урожая показатель.
Врёт, конечно – ну и что ж!
Он зато переживает,
Обижать его не трожь!
Пруд наш полон карасями,
Лес малиною богат.
Ветер стОги обдувает,
Сторож — дядька Ениват,
Прислонив ружо к берёзе,
Спит, собака, на посту.
А тулуп его воняет –
Дух учуешь за версту!
Овцы блеют, бык кудахчет,
И петух ревёт трубой.
Время нынче золотое!
Называется «застой»!
Хороши родны просторы!
Взглядом радуют вокруг!
Я как Пушкин, как Есенин,
Как Рубцова первый друг!
Март настал.., или Жучка и случка
Март настал… Снова Жучка на случке.
Вот что значит «томленье любви»!
И соседка опять нарядилась,
И опять завилА бигуди.
Воробьи расчирикались, ляди,
И фургон прикатил «МОЛОКО».
В телевизоре – фильм про шпиёнов.
И желанья мои – глубоко…
Щас за это напьюся кефиру
И скорее улягуся спать.
За окном пролетела ворона.
Не обгадить б с кефира кровать…
Впрочем, всё это мелочь, конечно.
Ведь весна наступила. Венец!
Вот и Жучка вернулась со случки.
Как там Бобик? Доволен, подлец?
Про пыхтение и потение
— На березовой полянке
Земляничка расцвела,
Закраснелась, заалелась,
В гости Груню зазвала…
( Валентина Осеева)
Мну с усердием Уеву Груню.
Груня прелесть ну как хороша!
Я буквально с неё обмираю,
И буквально взлетает душа!
А бока у Груняши какие!
А грудЯ! Утыкаюся ниц!
И сказать уж совсем неприлично
Про шикарность ей ягодиц!
Груня молча пыхтит и потеет.
От волненья вздымается грудь.
Я люблю тебя, милая Груня!
Дай помну же ещё что-нибудь!
Оба в пОте. Дыханье спирает.
Зяблик песней залился, стервец.
У меня затряслося в коленках.
Груньк, отдайся мине, наконец!
Нам накой свобода слова?
Дали нам свободу слова.
Веселись, едрёна мать!
Но один вопрос волнует:
А зачем её давать?
С чем её, красаву, кушать?
В хлеб намазывать какой?
Может, лучше возвратиться
В Лёни Брежнева застой?
Было в нём не очень кисло,
Жили мирно, пили чай.
Диссидентов? Да, ругали!
Но не сильно, невзначай.
Так, слегка, порядку ради,
Словно глупых марсиан.
Поругаем — и забудем,
Как с похмелья, если пьян.
И нормально обходились
Без различных там свобод.
«Глас Америки»? Ловили.
По ночам. Потише чтоб.
Пили, ели, веселились,
На станке давали план.
Да, бывало, что молились.
Жить без церкви – не изъян.
Так что сей вопрос – не праздный.
Прежде чем свобод иметь,
Вы спросите у народа:
Он захочет их хотеть?
Философическое
… а кто в тишине неизбывной
На весь преогромнейший зал,
С слезой обращаясь к собранью,
«Пошли вы все на хрен!» сказал?
Да, кто он, оратор искусный?
Кто этот ритОр призывной?
Зачем выступает он с речью,
Тряся головою седой?
Причина проста и банальна,
И прозою горькой полна:
Он жизнь в её истине знает,
Поэтому суть понимает,
И мУдра его голова!
Так писать мне, увы, не по силам.
Что ещё тебе, друг мой, сказать?
Будешь ты для меня до могилы
путеводной звездою сиять!
Ответ НЕ принимается. Что это за «могильное» настроение?
Прямо энциклопедия российской жизни.