Жемчуга реальности – восходы,
Пышный куст жасминовый в цвету.
Золочёные собора своды,
Рвущиеся мощно в высоту.
Камни обомшелые лобасты.
Старые, как ящеры, мосты.
Шар взлетает, выбросим балласт, и
Поплывём к сиянию мечты.
Водомётов слюдяные струи
Радугу, столь зыбкую, дают.
А гитары переборы струнные
Пьяный вечером сулят уют.
Жемчуга реальности! Проходы
Лабиринтами библиотек.
Золочёные собора своды,
Рвущийся к высотам человек.
Жемчуга реальности цените,
Ибо есть они – всегда, во всём.
Каковым бы ни был ваш правитель
Как бы горести не сотрясали дом.
* * *
Томас Мор жестоко был казнён –
За утопию страшна расплата.
Идеальный мир построил он
На бумаге – чудно и богато.
Но не нужен идеальный мир
Человеческому стойлу вовсе.
По грехам мы изучаем прописи,
Эгоизмом полня каждый миг.
Там, где власть, интриги столь сильны,
Что добро законопатят в щели.
Дьявольски прозрачны и ясны
Власть имущих сумрачные цели.
Томас Мор – мечтатель и поэт –
Верил в улучшение породы.
И развитье не считал за бред,
Прозревая золотые годы.
И жестоко был казнён…
Каменный глядит на воды Темзы.
Мы покуда адовые темы
Развиваем – войны, и т. п.
* * *
Понимает чётко – день придёт,
И не сможет написать ни строчки.
Ужас мощной молнией пробьёт
Бедное сознанье одиночки.
Завихрённый лабиринтом мозг
Образы давал с избытком смысла.
А насколько в мире всё всерьёз,
Рассказали постепенно числа.
Жив, покуда пишется, поэт.
Но дня Икс он всё же ожидает.
Собственный, как мог, лелеял свет,
Только оный мерно угасает.
* * *
Цветы завянут, раз нарвал,
День завершится то ж.
Простой процесс – чего ты ждал?
Немного обретёшь.
Но, может, в увяданье есть
Весть, даденная нам?
Расшифровать бы эту весть –
Инаким станешь сам.
* * *
Заборы дачные, где рабица,
Штакетины, и между них
То мальва яркая покажется,
То куст крыжовника свой стих
Прочтёт коленчатою веткой.
Щебёнки под ногами хруст.
И вспышкою совсем не редкой
Вам розовый даётся куст.
О ПОЭЗИИ АНДРЕЯ ПЛАТОНОВА
(стихотворение в прозе)
Густота платоновской прозы прорепетирована в его поэзии.
Проза Платонова – феноменальная, обжигающая, корневая, шаровая – имеет два противоположных вектора: один – земельный, пищевой, нищий, мечтающий стать толстым, другой – сияющий в направлении русского космизма, своеобразие философской линии, перекликающейся с мыслями Н. Фёдорова и К. Циолковского.
Но – проза Платонова тяжела, порой кажется, что это заговорила глина, корневища, кора.
Или скорбь.
А поэзия?
«Мы будем есть пирожного куски»
Серебрится надежда, играет, становится радужной, переливается.
Да и время, сквозь жуть и кровь его, сквозь поход за всемирным счастьем, обернувшийся трагедийной гаммою бытия, было насыщено огромной энергией радости.
И куски пирожного казались само собой разумеющимися.
И, хотя взрыва, который произошёл во прозе Андрея Платонова, сделав её ярчайшей в своём веке, в его поэзии не произошло – она, платоновская поэзия, была тем репетиционным залом, где он настраивал инструмент своих будущих романов, повестей, рассказов.
ДОСТОЕВСКИЙ, КАК ПОЭТ
(стихотворение в прозе)
Достоевский, вероятно, очень удивился, коли назвали бы его поэтом – тем не менее, капитана Лебядкина не представить без его кривобоких, шатающихся стишат, как самого Достоевского не представить без эпилепсии.
Органично вотканные в разноплановую и вместе единую ткань великого романа, стихи эти – сумасшедшие вирши, скорее – служат дополнительной характеристикой одного из важных персонажей…
А коли стихи не характеризуют автора – то грош им цена.
Жажда Достоевского быть поэтом в изначальном – рифмующем, в столбикпишущим смысле — очевидна, и именно она придаёт поэтическим опусам его персонажей естественность, даже при налёте графомании.
И(из Карамазовых уже) эта ножка, которая разболелася немножко – также важна, как встреча Ивана Карамазова с чёртом.
Достоевский был во многом поэтом – если под поэзией понимать стихию, из которой возникает гармония; но и собственно поэтические его тексты интересны: дополнительным штришком к гигантскому космосу, что нёс в душе классик.
* * *
Разнотравье у речки –
Пижма, мятлик, репей —
Дивно простосердечно
Плотью суммарной своей.
Форма, как содержанье
Разнотравью дана.
Есть золотая в пейзаже
Нежная глубина.
Стрёкот кузнечиков буен,
Синие васильки.
Солнце в роскошный бубен
Бьёт, но удары легки.
* * *
Правило буравчика не можешь,
Даже, если хочешь, отменить.
Правила судьбы сколь ведал Моцарт,
Получив серебряную нить?
О, они физических сложнее,
Их не констатирует никто.
Разные сшибаются идеи,
Не давая никаких «зато».
Пробуешь носком – сюда возможно?
Или же в болото попадёшь?
И играться в угадайку сложно
С личною судьбой, отвергнув ложь.
Физики мне правила милее –
Стройность совершенных такова,
Что не меркнут светлые идеи:
Ясность формул выше, чем слова.
