Странные люди, или Любовь – огромная страна…

Федот Сергеевич Почечуев, мужчина непоколебимых морально-нравственных устоев, в силу внезапного усложнения жизненных обстоятельств вынужден был временно переселиться от сожительницы Елизаветы в дом к родной сестре Дусе и, таким образом, стать невольным свидетелем их внутренней семейной жизни.
— Ничего живут, — говорил он приятелям с нескрываемой бодростью. – Справно. Двух поросят держат, кур полтора десятка, кроликов… В прошлом годе крышу оцинковкой покрыли. Опять же моциклет…
— Тебя-то не обижают?
— Не, — мотал Федот Сергеевич головой. – А чего меня обижать? Я же смирный. Никого не трогаю. Когда выпимши, не дерусь и на пол не блюю. Так что нормально всё.
Приятели понимающе кивали: ну, и дай-то Бог! Хорошо устроился. Всем бы так! Всех бы так не обижали!
— Да, всё бы ничего, но только Валька.., Это племянница моя, — продолжал Федот Сергеевич. – Замуж на Покров вышла. С виду парень вроде справный. Глаза такие умные. Как у собаки. Помните, у меня Искра была, лайка? Вот глаза что у неё, что у него – один в один… Я у Дуськи спросил: кем работает? А она в ответ рукой так махнула… Дескать, и не спрашивай. И без тебя тошно. Ну, понятно. Временно безработный. Ищет себя. Весь, как говорится, в поиске достойного труда и его эффективного применения.
Да и ладно бы дело только в этом было. Чего они, одного дармоеда, что ли, не прокормят? Поросята, куры, кролики… Огород – пятнадцать соток… Моциклет… Роту запросто прокормят, не то, что… Главное, лишь бы не дрался и за ножик не хватался… А то валькин первый-то, Шурик, ох был любитель кулаками помахать! Как выжрет – и давай! И всех без разбору! Очень много в ём эмоций образовывалось в выжратом состоянии. А что поделаешь – натура такая! С ей бороться, всё равно, что против ветру мочиться…
— Развелась, значит? – догадывались приятели.
— Кто?
— Племянница.
— Зачем?
— Сам же сказал — первый…
— А-а-а.., — слегка терялся Федот Сергеевич (у него с соображалкой всегда были проблемы), но тут же снова ухватывал нить разговора. – Не! Овдовела. Шурик с чёрными подрался, они ему — ножик в бочину, и «мама, не горюй, сливайте воду»! Так что успокоился с миром. Освободил всех домашних от постоянных нервных напряжений.
Похоронили справно! Веночки там, могилку, поминки в «Ветерке»… Всё как у людей… А Валька через полгода с этим своим теперешним познакомилась. Хрен его знает, где познакомились… Может, даже в библиотеке. Валька же любит в библиотеку ходить. Что значит «зачем»? За знаниями, зачем! Не за пивом же!
В общем, сошлись, этот к ним переехал, стали жить. И Валька сразу изменилась. Ага. Под воздействием. Раньше, при Шурике, весёлая такая была, кобыла. Всё пряники грызла, ржала как паровоз и плевалась во всех подряд. А сейчас, как замуж за этого непонятного вышла — сразу присмирела-притишела. Прям монашка. Как говорится, любовь – огромная страна! – и Федот Сергеевич непонятно вздохнул.
— Вот они с ним утром встают, позавтрикают – и садятся в своей комнате тиливизир смотреть. Им мой сват, Ермошкин Павел, на свадьбу подарил. Ума-то нету… Час смотрют, два, три… До обеда. Потом пообедают – и опять за тиливизир. И до самого вечера. Поужинают, тиливизир ещё чуток посмотрят – и спать. А завтра – по новой. И главное, все молча. Только тиливизир работает. Прям чудеса.
— А чего смотрют-то? – спрашивали собеседники. — Какие, к примеру, программы? Может, футбол или сериалы какие?
— А всё подряд! — махал Федот Сергеевич рукой. – И футболы, и сериалы, и в мире животных, и кто с кем развёлся, и про политику. А чего? Тиливизир справный, новый. Пашка подарил, Ермошкин, алкаш чёртов… Смотри да смотри! За электричество-то всё равно Дуська плотит!
— А может, всё-таки поддаёт? – сомневались собеседники. – Под тиливизир-то. Включит звук погромче – и давай квасить.
— Не! – раздражённо морщил бугристый нос Федот Сергеевич. – Говорю же вам: каждый день – как стёклышко! Да у Вальки и не запьёшь. Он на этого своего Шурика ненаглядного нагляделась досыти — теперь от одного только слова «водка» её колотить начинает. Так что трезвый ходит. Как дурак какой. Только глазками своими задумчивыми – морг, морг! Замышляет, что ль, чего?
— Я фильм один смотрел, комедию, — вспомнил сосед Егоров. — Там один мужик тоже всё в тиливизир с утра до ночи вроде бы пялился. Соседи по коммуналке прям нарадоваться не могли, потому что до него в этой комнате один буйный проживал, угроза обществу. Да… И вдруг – бац! Милиция к этому телевизионщику приходит с обыском и конфискацией! Оказывается, он тиливизир только для виду включал. Для отвлечения соседей, чтоб его громким звуком мозги им запудрить. А сам в это время втихаря червонцы печатал. А когда станок выключал, то самогонку гнал. Во деляга! А с виду – обычный парикмахер. Даже и не подумаешь.
— Да какие деньги, какая самогонка.., — морщился Федот Сергеевич. – Ты ещё «шипиёны» скажи! Ума-то нету!
— В общем, чуднЫе оба, — делал он свершено безрадостное заключение. — Прям действительно как шипиёны. Или баптисты злостные.
— Баптисты тиливизиров не смотрят, — резонно возражал всё тот же умный Егоров. – У них другие жизненные ценности.
— И то верно, — охотно соглашался Федот Сергеевич. – Не баптисты. Хотя почём знать? В бОшки к им не заглянешь. Да… Вот я и говорю: любовь, она действительно огромная страна! И чудес в ней – навалом!

А вчера иду в магазин, смотрю – Федот Сергеевич собственной персоной! Шкандыляет куда-то и даже по сторонам не смотрит!
— Привет, Сергеич!
— А, ты… Здоров.
— Как жизнь наша скорбная?
— Гребёть помаленьку. И вам, как говорится, не хворать.
— Где сейчас обитаешь-то?
— Дома, где…
— Помирился?
— А хрен ли нам? В первый раз, что ли, разрушать и строить?
— Ну и славненько! А сейчас далеко шлёпаешь?
— На вокзал.
— О! Собрался посетить неведомые дали?
— Какие на хрен… Племянницы мужик там в приём стеклотары устроился. Бутылки принимает и банки из-под пепсиев-колыев. Надо отнесть на папиросы, — и Федот Сергеевич приподнял полиэтиленовую сумку, которую держал в правой руке. Сумка, судя по её раздутым бокам, была полна этого самого стеклотарного добра.
— Это племяшкин, что ли? – догадался я. — Который большой любитель телевизора?
— Ну.
— Значит устроился? Теперь некогда телевизор смотреть?
Федот Сергеевич в ответ иронично хмыкнул.
— Как же, некогда! Как лавочку свою стеклянную после смены закроет, домой прибежит, супа нажрётся – и сразу к нему, к тиливизеру! Прямо как мёдом ему там намазано! И Валька тоже рядом с ним. Сядут и молчат, на экран пялятся. И ни в гости, ни на рынок, ни просто так погулять, пивка попить… Уж и Дуська на них рукой махнула. А сначала, бывалочи, даже всплакнёт… Да и не то, что всплакнёшь – слезьми зарыдаешь! Канешна! Потому как и не знаешь, чего на них думать, куда бечь?
Нет, странные они, странные…, — продолжил он. – Не наши, не почечуевского племени. А тогда в кого? В какую национальность? Может, и на самом деле в баптисты втихаря записались?