Когда внутри сжимает от
Несчастных нищих у помойки,
Сие душа в тебе живёт,
Чья чёрствость – худший вид поломки.
Когда пожертвовать готов
Последним, чтоб старик не умер,
Душа от прожитых годов
Не пала в пыльный морок сумерек…
* * *
Пластмассовые рыбки. Рост ребёнка,
В бассейн их запустившего игрой.
Рост, данный очень сложно, очень тонко,
И долго в силу данности земной.
Уже не интересно то, что было
Так интересно год назад, уже
В нём вызревает сила – ибо силы
Необходимы телу и душе.
Так постепенен рост ребёнка: книги
И мультики, ступени бытия.
За тайной наблюдаю я великой,
И трепещу – родитель поздний я.
ПОСЛЕДНИЙ ОДУВАНЧИК
Пушистый одуванчик в августе,
Законсервирован с весны.
И многолиственно, как Аргусы,
Деревья стражею даны.
Он удивленье с умиленьем –
Тот одуванчик – вызвал, мил.
Как будто мир – всем треволненьем
В одно мгновенье отступил.
УХТОМСКИЙ
Физиология и вера,
Код верный доминанты дан.
И Ухтомский провидит сферы,
Где только свет, и нету драм.
Физиология, по сути,
Есть механизмы передач.
Ум перед бездною пасует,
Но небо утишает плач.
Епископ Ухтомский в служенье.
А на допросе – прям и смел.
Есть золотистое лученье
От мыслей высоты и дел.
ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОЖОГ
(стихотворение в прозе)
В роскошь осеннего леса, точно под арку переливающихся многоцветно древес были вдвинуты две машины, а пруд чернел густотой неподалёку, и в нём я впервые в жизни видел тритона, мелькнувшего маленькой золотистой подводной молнией.
Дым от шашлыков клубился и витал, а на подстилках была разложена разноцветная, сочная снедь, и взрослые, вероятно, пили…
-Не приложишь, — сказал один мальчишка другому, дожёвывая шашлык.
-Приложу. Смотри.
И я приложил раскалённый шампур к предплечью, не вскрикнул, терпел…
Взрослые потом, кажется, гоняли мяч, и виртуозные движенья отца, уже изрядно располневшего, поразили многих.
… но была же воля, была! Воля к победе, упорство…
Почему же судьбы твоя, пятидесятилетнего, выглядит, как круглый ноль, а?
…а родителям не сказал тогда ничего, и ничтожную судьбу добровольного ожога не помнишь.
* * *
Не дал впечатленья для стихов
День, зачем он был – не понимаю.
Жизнь животную не принимаю:
Просто ради пищи, кайфа, снов.
В слове обозначенное – шанс
Имет уцелеть… Но что сегодня?
А! Ну да! воздушный видел шар,
Синий — плавал в небе превосходно…
* * *
Музыка времени серая,
Музыка времени скучная.
Арфа.
Раскрыта портьера, и
Музыка благополучная.
Серые злые задворки,
Псы шелудивые лают.
Разные отговорки
Нищим не помогают.
Музыку времени слушаем
К смерти движением вечным.
Редко нас балует лучиком
Жизнь, сделав день беспечным.
* * *
По задранному носу, уголкам
Губ многое поймёшь о человеке.
По микро-жестам очевидна вам
Гордыня станет в нём. Сильна на свете.
…в парилке веник другу положил
На спину, за перчатками помчался,
А – в рот смотрел, за всё благодарил,
Всегда при этом мило улыбался.
Мать, день отсутствуя, к ребёнку не
Кидается, но в ванну, иль на кухню.
Ужасны эти микро-жесты мне,
Как будто все сердца давно протухли.
* * *
Снег на озёрах пышно-ноздреват,
На пальмах не выдерживает долго.
Юг перед севером едва ли виноват,
Поскольку от вины не будет толка.
Красивый снег… и синяя вода
С отливом стали; белое на синем.
И в ряби распадается волна,
Как в жизни сумма кем-то данных линий.
* * *
Смерть – пароль для входа на тот свет.
Ивы волокнисто над мерцаньем
Пруда подтверждают мой сюжет
Жизни, соплетённой с мирозданьем.
Парковой аллеей я иду.
Остров в сердцевине пруда даден.
Пятен солнца – крупных виноградин –
Много; всё открыто, на виду.
Смерть – пароль сокрытости от нас:
Доказует: жизнь, по сути, следствие.
Снова я подумаю о детстве,
Возмечтав – уже в бессчётный раз –
Возвратиться в оное… А парк
Завершится, как всё завершится.
Вот идут дворы гирляндой…
Пар
Мысли для чего горазд ветвится?
На котором этаже малыш
Поднял крик? В ответ вороны грают.
Мяч мальчишки во дворе гоняют.
Дальше церковь. Многие взывают
В ней напрасно-яростно – Услышь!
* * *
От ряби на поверхности по дну
Фонтана золотистые зигзаги.
Вздымают струи слюдяные стяги,
Тем салютуя солнечному дню.
Блестят монетки, обещая вам
К фонтану золотому возвращенье.
Играют дети. Не ушёл бы сам
Из детства – с чистотой его лученья.
Над розами на клумбах синеват
Прозрачный воздух августа, и струи
Взлетая, небеса благодарят
За счастья дорогие поцелуи.
* * *
Люди входят в сады, как в мечту,
Драгоценные миги лелея.
Ибо жизнь – это просто аллея,
Уводящая в смерть-высоту.
Но роскошны земные сады,
От сует в тихий шелест уводят —
В нём, устав, растворяешься ты,
Видя части небесных угодий.
МЕРКУРИЙ В КРОВИ
С котельной крыши стая голубей
Взлетает, трепетаньем полня воздух.
Глядишь. Когда серьёзен личный возраст,
Отказ вполне логичен от страстей.
Меркурий, в кровь повергнутый, велик
И в оной, хот своя чужой важнее.
А много ли узнать из ветхих книг,
Коль смерть к тебе подходит по аллее?
Аллея жизни коротка весьма.
-Не бойся, — скажет, — отведу в другие
Места – в которых вечная весна,
Но листья, будто в осень, золотые.
Красива смерть – коль не красива жизнь.
Меркурий поднимается, взлетает.
Коль прожил ты без фальши, безо лжи…
Но, полно, жизнь такою не бывает.
Повергнутый Меркурий. Жизнь есть долг.
Не то физиология. Не ясно.
Глядишь на старый тополиный двор,
Что в солнце августа сияет столь прекрасно.
