Солнцем залиты зимние склоны,
Лесопарк белым садом цветёт.
И глядит человек убелённый
Сединой на сияющий свод.
Он глядит, вспоминающий детство,
Лыжи, санки, глядит на детей,
Понимая: не выдумать средство
Возвратиться в край чистых страстей.
* * *
В памяти рвутся ячейки.
Помнишь? Не помню уже.
Медленно, будто ничей ты
Всё отмирает в душе.
Божьи, мол, мы… Примитивно
Очень уж это звучит.
Смерть нависает массивно
Над миром наших обид.
Всё завершается скучно –
С песенкой двинуться ль в рай?
Скрипы зимы полнозвучно
Дадены старому. Рад?
* * *
В четыре дня февральская луна,
Бледна, полупрозрачная видна.
Из сада малыша отец ведёт.
Вслед за отцом малыш произнесёт:
Лу-а, и остановится, задрав
Головку, в наблюденье кротком прав.
Проспект уходит в перспективу, к ней –
Луне – неся дома судьбой своей,
Деревья цепко-чёрные неся,
Хотя бела сейчас реальность вся.
Лу-а! малыш вновь повторяет, вновь.
Лу-а! как будто испытав любовь.
Отцу примстится – бледная луна
Мигнёт, любовью этой польщена.
* * *
Аукцион. На нём цветные
Бутыли. В этой, золотист,
Успех мерцает, ваши были
Изменит, сутью мускулист.
Чем платите? Здоровьем? Честью?
Вон в той бутыли будет честь.
Добро в которой? Нет на месте,
И то, что нет – давно не весть.
О, адского аукциона
Везде сегодня сцена, жаль.
А мне накаркала ворона
Лишь одинокую печаль.
* * *
Космос Коперника дивный
В душах людских отражён
Слабо, и бесперспективной
Кажется жизнь… Или сон?
Нет, есть конкретика яви,
Равно — величье планет.
Космос Коперника яблок
Полон — чудесных, как свет.
А на земле инквизиция,
Церкви адская власть.
Смерти извечны визиты и
Ежесекундны… И пласт
Алчности тяжек, гордыни.
Космос Коперника – свет.
А доживём до годины
Счастья? Наверное, нет.
* * *
Устаёшь от ходьбы и холода,
И не лезут тогда в башку
Злые мысли о жизни – не молод я,
Зря доверивший жизнь стиху.
Ныне даже дальше обочины
Скинув литературу, идёт
Жизнь, и судьбы совсем раскурочены
Сочинителей.
Холод и ход
По проулкам заснеженным… Что же
Остаётся… Устали глаза
Явь вбирать. И как будто негоже
Жить, и с тем – умереть нельзя.
* * *
Волшебного ремесла
Цветные сады и мука.
Мерцающие слова,
И поиски верного звука.
О, вглядыванье туда,
Куда так сложно вглядеться.
Величественна среда,
Что обогатит ваше сердце.
Слова превращаются вдруг
В картины, в характеры, в знаки.
И стих пружинит, упруг,
Хоть смыслы его двояки.
Волшебное ремесло
Всё время требует жертвы.
Ты жертва. Сожгут, — но светло
От слова, едва ли от жеста.
* * *
Динозавры возле эскалатора –
Вавилон торговый столь велик –
Радуют детей, не слишком автора
Книг не читанных, раз усложнён язык.
Некто входит ради любопытства:
Пол сверкает, и горит стекло.
Изобилье – нынешняя пытка,
Хоть до тошноты вокруг светло.
Низверженье тысячи костюмов,
Сумки алчно на людей глядят.
Лиц вокруг не встретите угрюмых.
Обуви километровый ряд.
Есть кафе и кинозалы.
Много
Развлечений для детей: шумят.
Заплутать в развилках сложных можно,
Рай торговый и душевный ад.
Вот он автор – быстро пробегает,
И выходит, и пушит снежок.
Он вождей портреты покрывает,
От сегодняшнего так далёк.
И – Советскому народу слава –
Лозунг ветер треплет, деловит.
Поскорей, торговая держава,
Вновь прими. Но где же монолит?
Он растаял миражом. Растерян
Улицы среди стоит поэт.
Москвичонкам с жигулями вверен
Старенький советских дней сюжет.
Что осталось? Медленно, упорно
Молодых родителей искать.
Коли прожил жизнь свою негодно,
Хочется сначала всё начать.
* * *
Для чего существуют стихи?
Жизнь и смерть объяснить не способны,
Уводить от реальности склонны,
Доводить до горючей тоски.
Чьи-то души их алчут, иль мозг?
Объяснения, в сущности, нету.
Но стихи обвивают планету,
В ирреальность, в мечту строя мост.
И представив иллюзией морг.
* * *
На всех не угодишь. Кому-то
Ведь нравятся твои стихи.
Не хочется включать компьютер,
Раз интернет – рай чепухи.
Пространство комнаты оброком
Вещей обложено, — увы,
Без них нельзя… И многостроким
Не будет стих… не о любви.
О чём? Ещё и сам не знаешь.
О! вечный этот зуд писать.
Зря мыслишь — сердцем прорастаешь
В сияющие небеса –
К тому ж сегодня не сияют:
Их серым выкрасил февраль.
Дни одиночества играют,
Даря тебе свою скрижаль.
* * *
Выходит он из дома, и – взлетает,
Упругий воздух, ласковый весьма.
И в дымке волшебства реальность тает.
Внизу стоят игрушками дома.
Машинки катят маленькие – прелесть.
Трамвай провозит скарб людских судеб.
Мерцают парки, летняя их зрелость
Июльский будто, усложнённый герб.
А он летит всё выше, выше – птица
И человек, и не вернётся он.
Да, не вернётся, — одолев границы,
Свершив сие, спускаться не резон.
ЖИРНОЕ СЕРДЦЕ
Жирное сердце не будет
Мучиться – сладко в жиру.
Пусть погибают люди –
Я ж никогда не умру.
Нищие? Что мне до них-то!
Главное – сытость моя.
Всякие Канты и Фихте –
Вон их, за край бытия.
Несправедливость? И ладно,
Ведь не коснётся меня.
Жизнь получается складно,
Будущим сладко маня.
Жирное сердце кошмарно
Самодовольством, чей лак
Жизнь покрывает бездарно –
Лак этот, в сущности, мрак.
* * *
Тень девятого легиона
В тайне истории отражена.
Исчезновенье оного,
Будто образы странного сна.
В лесах ли были убиты
Люди? Иль перешли
Грань, за которой молитвы
Даже ярые не слышны?
Никто не проникнет в дебри
Тайны – она свои
Странные очень шедевры
Скрывает, растя слои
Столетий, весьма упорно.
Иль в параллельный мир
Девятый ушёл?.. колонны
Его спаси и прими…
* * *
В той булочной я, было, ситник
Великолепный покупал.
Просеивает память-сито
Банальный жизни матерьял.
В другой – песочную полоску,
Так в детстве лакомства нужны,
Оно минутное поскольку,
И в этом нет твоей вины.
Тут магазин был «Юный техник» –
Модели клеить брали тут.
И так давно уж нету тех, кто
Мне помогал свершать маршрут
Тогда… Брожу по городским я
Пределам, где когда-то жил.
И снег мерцает бело-синий,
Который в детстве так любил.
* * *
Писатели умней едва ли
Не глупых, но не пишущих людей.
Не ими созданы скрижали,
Мир изменяющих идей.
Учёные дают прорывы,
А не поэты, и т. п.
Наука наши перспективы
На общедаденной тропе
Определила терпеливо.
Писатель – просто человек,
Умеющий увидеть диво
В том, как идёт январский снег.
Логоцентричною Россия
Быть перестала так давно.
Однако, нет у оной силы
Уйти из поля, где темно.
* * *
С каждым днём родного старика
Шанс увидеть меньше, много меньше.
Не договорили… Жизнь така-
Я извечно в центре.
То есть мешкать
Худо – поскорее посети
Старого – уходит – человека.
Чаю с ним попей и посиди,
Подари ему немного света.
Мимо не беги, ведь все в пути.
