Страх
Марлей упрямой колышется ветер,
Шёлковой сетью ловя суету.
Мчится посыльный в лиловой карете.
Страждущий лоб утирает в поту.
Бьётся в силке разъярённое солнце.
Театр абсурда к премьере готов.
Светится доллар в глубоком колодце.
Здесь или там — только пыль с сапогов.
Душа и сердце
Листок расцветки жёлто-бурой,
Потрёпан солнцем и ветрами,
Прошёл свой цикл аппаратуры,
Дыша дорожными дымами.
Порывом сорванный внезапным,
Скользя меж веток полуголых,
Кружась в кульбите многократном,
Летит с пером, что бросил голубь.
Припав к земле, вольются оба
в ковёр цветистый и упругий
И будут спать внутри сугроба
Перо и лист — два лучших друга.
Ангел
Качают волны жёлтый берег,
Так словно руки — колыбель.
Слепое солнце без примерок
Шьёт платья будто Рафаэль.
Долбит твердыню горизонта
Далёкой мачты белый клюв.
Исчезнет из виду так тонко,
Как ангел, на ухо шепнув.
Лунный корвет
Бурею жаркой на лунном корвете,
В бухте скалистой встречающем день,
В пламени — пламень: зарёю одеты
Мыслей осознанных трут и кремень.
Линзы валов колыхают пучину.
Поза и жест, силуэты и взор.
Бредит учёный, болея причиной.
Бродит невежда, скрывая позор.
Птицелов
Застыло время над страницей,
Забыв таинственное слово.
Хватая воздух, машут спицы,
Сплетая сетку птицелова.
Любовь, задёрнута кулисой,
Бредёт неведомым прохожим,
А безысходность старит лица
С землистым цветом гримом схожим.
Но не чернилами — слезами
Слагают жизненные саги.
Дробится вакуум часами.
Синеют строчки на бумаге.
Память
Бурых серёжек на тополе памятном
Ветер колышит бахромчатый ворох.
Липы листочков касаясь непятнанных,
Будит цветенья леденчатый порох.
Взгляд подорожника. Сон побережья.
Озера жемчуг, волны изумруд.
Плещет ручей. И не гаснет надежда.
Лето. Весна. Тёплый воздух. Галут.
Молитва
В убежище гатчинском солнце
Пугает лимонницы сон.
Тропинкою однополосной
Плывёт облаками перрон.
Кричит соловьиною трелью
Пролеска зелёный бруствер.
Имбирной течёт карамелью
Престол из понятий и вер.
И сталь человеческой солью
Согнётся в орало и меч.
Но только молитвой и болью
Усталость не трогает плеч.
Вера
Мне бы стать лучистым ветром,
В её взгляде раствориться.
Мне бы стать весёлым светом,
В волосах её зарыться.
Мне бы стать судьбы дорогой,
Каждый шаг её лелеять.
Впрочем это слишком много,
В это можно только верить.
ХРУСТАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ
Jim Morrison — The crystal ship
ХРУСТАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ
Пред быть низвергнутою в сон,
Мне б оказаться обнесён
Кольцом касаний и молитв,
Как-будто стрелами из битв,
Где дни так яростно больны,
Но близок тёплый вал волны,
Где ты сбежишь и будет ад,
Но мы увидимся стократ,
Ты скажешь мне, где твой закон,
Из улиц сделаем мы трон,
Где основанием ковёр,
Из плача сотканный и ссор…
Корабль хрустальный… Сотни глаз…
И миллион потрать сейчас.
В который раз вернёмся в шторм.
Я дам свой номер. Десять норм.
THE CRYSTAL SHIP
Before you slip into unconsciousness
I’d like to have another kiss
Another flashing chance at bliss, another kiss
……………………………………….another kiss
The days are bright and filled with pain
Enclose me in your gentle rain.
The time you ran was too insane
We’ll meet again, we’ll meet again
Tell me where your freedom lies
The streets are fields that never die
Deliver me from reasons why you’d rather cry
……………………………………..I’d rather fly
The crystal ship is being filled
A thousand girls, a thousand thrills
A million ways to spend your time
……………………….when we get back
……………………….I’ll drop a line
to Р. М. Рильке
Железной логики руда
Из чисел бесконечных гор
В душе его не без труда
В прекрасный сплавилась узор.
Две жизни
Мотылёк родился новый
Рано утром на рассвете.
Щедро краскою лиловой
Его крылья Бог расцветил.
Чудо хрупкое Природы
Встретил тёплый солнца луч.
Дух веселья и свободы
Он вселил в него, могуч.
Будут радость и рутина
В мотылька земном пути:
Будет где-то паутина,
Где-то — лилии цвести.
Неуёмной жаждой жизни
Он с рождения богат,
Не уснёт, пока не брызнет
Алой краскою закат.
***
В серых шинелях отряд чернокрылый
В ветвях безлистных проводит разведку.
Дети взросли, и гнездо поостыло,
Собрано в марте из сора и веток.
Там в вышине за сплетением прутьев
Солнце шары облаков золотит.
Кажется, стоит немного поддуть их —
Небо гирляндой цветной улетит.
Птиц перелётных уносятся клинья
К югу, где зелень бушует огнём.
Серых гнездо грубоватое скиньей
В кроне чернеет, в нём лист — алтарём.
Аист
Странные люди:
Любуются морем,
Нянчат детей
В выходные и будни,
Жизни пилюлю
Запьют алкоголем
Под новостей
Поедаемый пудинг.
Где-то зарянок
Глухие пределы
Эхом шрапнели
К утру отзовутся.
Руки селянок
Работою белы
У колыбели,
Как аисты вьются.
Аист, мой аист,
Гремящей строкою
Дал мне родиться
Весенней порою.
Вот и багрянист
Рассвет над рекою,
Милые лица
Любуются морем…
Мой добрый конгений
Мой добрый конгений,
Глядишь с полусонья
На зеркала мыслей
Мерцающий холод,
И, кажется, словно
Поднялся с коленей
Из вороха чисел
На мокрой ладони,
Хватающей голос
За провод сомнений,
Ловя подземелья
Цветистые дуги,
И знаешь, что будет,
Мой добрый конгений,
И знаешь, что стало,
Пусть Бог нас рассудит.
Бессмертие
Бессмертие дано над памятью насмешкой.
Когда избыток сил, куда уходит сон?
В расчётах проще быть фигуристою пешкой,
Фигурой проще быть безумным королём.
Душе приятна мысль, любви — терзанья тела.
Увенчаны в раю мы щедростью земли.
Ведь правду говорят, что шут — святое дело?
Ведь истина обет, что все мы — короли?
Гатчина Варш.
Где-то к полудню дороги железной
Солнце нагрело четыре струны.
Станции домики, сгрудившись тесно,
Дремлют под сливочный гомон весны.
К поезду тянется люд разношёрстный.
Кто-то читает, а кто — говорит.
Около вывески пёс игрохвостый
Лижет хозяину руки и бдит.
Голуби важно о чём-то клокочут.
Дыма с кострища доносится вал.
Станция «Гатчина Варш.», а без точки:
Гатчина в мае. Варшавский вокзал.
Man and work
Bring your open hand to eyes:
You will see of different size
Lines which can’t erase nobody,
They make sing you have to study.
Altogether this lines form
«Double-u» that’s meaning: born
Man to work with mind and soul,
Loving wit and have goal.
Октябрь
Каштановый закат на рейде Петрограда
Залив позолотил и мачты кораблей,
И рык царя зверей из клетки зоосада
Разносится кругом до вотчины царей.
До срыва доведён вниманьем непрестанным,
Он лапою махнёт и примется за кость.
Ему бы поскорбеть во сне о днях саванны
Да выплакал его слезу крылатый гость.
Profs
Видит правый, пишет левый.
Снизу вверх идущий взгляд.
Преют свежие посевы.
Виден новый звукоряд.
Весна
В зелёной юбке, синей блузке,
С лучами солнца в волосах
Грядёт весна просторов русских,
Тревогу пряча в рукавах.
Кому-то — лёгкое волненье,
Другому — буря-ураган
С хорошей девушкой из пены.
Чуть смуглой. Любящей орган.
Парк
Февральский парк укутан пухом.
Слышны свистки и трели птиц.
На небосклоне желтоухом
Кружится снег из-под ресниц.
Плывёт утоптана дорога.
Белеет лес по сторонам.
Весна робеет у порога.
Ей снится Новый Амстердам.
Жизнь
Нам снятся портреты,
Мы видим пейзажи.
Маяк сигареты
Как воин на страже.
Мы ищем глубины
На отмелях синих,
Спускаясь в долины
С мечтой о вершинах.
Исповедь
Тени, свет, полутона
На мелованной бумаге.
Осень смотрит из окна
На смеющийся декабрь.
Солнце вышло из-за туч
И в сугробах серебрится,
Будто павший в воду ключ
От созвездия Волчицы.
Летел по небу ангел…
Летел по небу ангел,
Высматривал влюблённых.
А дядя Миша штанген
В ладонях загрублённых
Настраивал и думал
О допусках и люфтах,
О наглых толстосумах
И поскромнее людях,
Чей ангел слаб и робок
И радостные вести
Роняет по дороге
Раз сто, а может двести.
