– Оу. Моя родина – Камерун. Это очень далеко отсюда. Там мои папа и мама.
– А знаю, знаю. Это в Африке что ли?.. Ну, ну. Слушай, а крокодилы у вас там водятся? Вот не поверишь ли, всю жизнь мечтал увидеть живого крокодила. Прямо можно сказать с мечтой такой на свет появился. Матушка моя покойная батюшку моего все крокодилом называла заглазно. Тот ведь как только я народился, сразу как в воду канул, так что я его никогда и не видел. Вот мне и интересно, – какие они, крокодилы?
– О, это есть большой и опасный зверь, к нему лучше близко не подходить…
– Во, во, я и говорю. Хорошо, что мой бывший папаша-крокодил к воспитанию моему руку не приложил. А то я не знаю, что бы со мной было! Да ты не смейся Джон, я тебе все как есть говорю.
– Ноу, совсем не это вызвало мой смех. Вы только не обижайтесь. Я не могу понять вы – таракан? Или быть может у вас другой порода?
– Да я самый, что ни на есть породистый таракан в мире! – пошел напропалую молоть языком Гаврила. – Таких как я у нас в России раз-два и обчелся! Меня даже предлагали в Красную книгу занести, да я отказался. Скромный потому что, – пояснил таракан и продолжал: – У меня даже и родословная изустная имеется. Мой пращур у самого царя Гороха в тереме под кроватью жил, можно сказать в наперсниках его ходил! Сам понимаешь, ночной горшок – дело такое, тут при посторонних никак нельзя. А пращур мой при этом месте как бы при должности состоял, был главным указчиком и советчиком. Через то намного выше иных ближних бояр царь его ценил. Другой мой предок на флоте под началом адмирала Ушакова турку воевал. Возьмут наши моряки вражеский корабль на абордаж, и ну давай с янычарами на ятаганах резаться. А тараканы наши тоже не отстают. Не счесть, сколько они басурманских усатых тараканищ перебили и в полон взяли. А трофеев сколько! Мне вот с тех пор кинжал этот в наследство достался. А я так, президентом работаю понемножку, так сказать, традиции родовые поддерживаю.
– Президентом?! – удивился Джон Тепс. – Значит вы большой человек, то есть таракан!
– Ну большой, не большой, а за себя постоять сумею. А вот чем вы занимаетесь уважаемый?
– О, я есть знаток футбола. Мой хозяин профессионал. Он играет нападающим и играет оччень хорошо. У него выгодный контракт со столичным клубом. Кстати в-о-он он, – и Джон показал на группу футболистов, разминающихся на другом конце поля. Среди них выделялся темнокожий легионер с копной заплетенных косичек. – Его зовут Ссуйсе. Еще он играет за сборную Камеруна, и я верю, что когда-нибудь она победит на первенстве мира!
– Нет брат, шалишь, – ответил на это Гаврила. – Это наши парни станут чемпионами, вот только бы им до финала на бразильцев не нарваться. Те, говорят, с мячиком даже спать ложатся.
– Хе, – полупренебрежительно отозвался муравей Джон. – Вашим футболистам далеко до этого. У вас нет звезд мирового уровня, а без этого чемпионами не стать.
– Подумаешь – звезды! Была бы команда слажена, да тренер толковый, так мы любых за пояс заткнем. Даром что ли нас, россиян, сто пятьдесят миллионов. Уж из такого-то количества набрать десяток-другой ребят, у которых мячик к ноге прилипает, как пластилиновый, я думаю не вопрос.
– O my gad! Тогда лучше сразу делать ставку на Китай. Там ведь народу еще больше.
– Не-е. Китайцам некогда в футбол играть, им работать надо. А иначе попробуй такую ораву прокорми. Так что они ни в счет и ты меня в этом нисколечко не переубедишь. Вот так. Слушай, а вы зачем в наш город приехали? Никак на игру?
– Да, – подтвердил Джон Тепс. – Сегодня у нас кубковая встреча с вашей командой.
– Кубковая? А какая игра?.. Вторая. А первая с каким счетом закончилась?.. Ноль-ноль. Во дела! Это что получается у наших есть реальный шанс выйти в следующий круг? Вот здорово!
– Об этом даже и не мечтай! Просто в первой игре половина наших ведущих игроков была травмирована и дисквалифицирована, в том числе и мой хозяин, вот вам и удалось удержать счет сухим. Но сейчас наша дружина в полном составе и у вашей команды нет никаких шансов! Кстати, вечером могу тебя бесплатно провести на стадион, чтобы ты наглядно убедился в этом. О,кей?
– По рукам!
Чаша стадиона бурлила и кипела от переполнявших ее страстей. Местные болельщики изо всех сил поддерживали свою команду, которой противостоял один из грандов отчественного футбола. Тем сильнее были эмоции и тем яростнее была поддержка переполненных трибун, что не часто случаются подобные встречи и, выиграй сегодня местный клуб у своего именитого соперника, победа эта была бы навеки вписана в анналлы города. Кроме того победа давала возможность выйти в следующий этап розыгрыша Кубка России по футболу и это тоже было ступенькой восхождения наверх, а там при определенной доле везения и удачного расклада, и до вершины было рукой подать. Так что ставки были чрезвычайно высоки. Это была ответная игра, и местному клубу ”Realизатор” достаточно было добыть преимущество хотя в один мяч, чтобы потом, удерживая игру в обороне, довести матч до финального победного свистка. Такую установку давал тренер своим игрокам в раздевалке перед выходом на поле. Основной упор он возлагал на слаженность и взаимодействие тройки нападающих – Башмакова, Сапожкина и Лаптева.
– Ребята, самое главное, быстрый гол и все! – поучал он. – После этого мы уходим в глухую защиту. Не пытайтесь даже выбегать на половину поля противника, не распыляйте зазря силы. Не давайте соперникам пробивать по нашим воротам, и это будет ваша дальнейшая тактика. Особенно опекайте этого Ссуйсе, – обратился тренер к защитникам Сандалевскому и Туфлинскому, – этот чертов камерунец может доставить нам много хлопот.
– Нэ беспокойся, батоно, – отозвался на это центральный полузащитник Вахтанг Галошашвили. – Мы этого нэгра еслы что за косычки удэржим. Ныкуда он от нас не дэнется. Так что Ссуйсе, Ссуйсе к нам лучше не суйся… Ха-ха…
– Смотри Вахтанг не подведи, – предупреждающе потряс перчатками вратарь Тапкин. – Ни в коем случае не давайте бить ему прямой наводкой. Я, конечно, за себя ручаюсь, но чем черт не шутит…
– А если нам гол не удастся забить? – пробасил здоровенный опорный хавбек со смешной фамилией Ботиночек. – Какие тогда будут указания?
– Обязаны забить! – отрезал тренер и похлопал в ладоши. – Ну все, орлы, время!
Все футболисты, включая, Кедова, Кроссовкина и Бутсова, встали и потянулись к выходу.
Стадион восторженно зашумел, встречая своих любимцев. Команды выстроились друг напротив друга, прозвучали приветствия, капитаны обменялись вымпелами и игра началась. Гости сразу же завладели инициативой. Как ни старались защитники умерить пыл нападающих и не подпустить их к своим воротам, это им плохо удавалось. Москвичи, действуя короткими перепасовками, разыграли мяч в центре поля и дружной ватагой пошли вперед. Мячом завладел ценральный форвард под десятым номером и, обыграв полузащитника, вошел в штафную площадку. Но тут сбоку набежал Туфлинский и в отчаянном подкате выбил у него мяч из-под ног, прямо под удар Сандалевскому, который и не преминул выбить его в аут. Гости разыграли короткую комбинацию и снова пошли в атаку. Но тут хозяева стеной встали у них на пути и надо было быть по крайней мере Роберто Карлосом, чтобы пробить брешь в такой сплошной обороне. Поэтому, отказвашись от бесполезной инициативы, игрок с фамилией Несчастных сделал длинный пас на другой фланг, где уже давно поджидал подходящего момента Ссуйсе. Он на ходу обработал мяч и, воспользовавшись заминкой на правом фланге, как коршун ринулся навстречу Тапкину. Ему попытался помешать Кроссовкин, но лишь подлил масла в огонь. Ссуйсе прибавил обороты и через пару мгновений вышел с вратарем один на один. Трибуны замерли, с напряжением внимая этой дуэли. Тапкин весь подобрался как лев перед прыжком, готовясь перехватить мяч у ближнего угла, но Ссуйсе, словно разгадав его намерения, переменил ногу и пробил прямо в дальнюю девятку.
– Го-о-о-л!!! – взорвался в едином экстазе сектор, отданный приезжим фанатам. – Го-оо-л!!!
Счастливый камерунец после исполнения результативного удара подбежал к боковому флажку и, прижавшись к нему всем торсом, принялся исполнять зажигательную ламбаду. Остальные игроки набежали на него сзади и повалили на землю. Образовалась куча мала, в самом низу которой барахтался совершенно очумевший Ссуйсе, который был уже и сам не рад, что вызвал такую бурю эмоций у своих товарищей по команде.
Хмурый Тапкин вынул тем временем мяч из сетки и с хриплой руганью набросился на подошедших защитников.
– Куда вы смотрели, олухи царя небесного! Вам же ясно было сказано – ни на шаг не отходите от этого негритоса! А вы?! Тьфу…
Защитники виновато переминались с ноги на ногу и ничего не отвечали.
– А ты?! – обернулся вратарь к Кроссовкину. – Почему ты так легко отпустил его, ведь он же от тебя ушел, как антилопа гну от бегемота! Блин, от тебя проку дождешься, как от козла молока!.. Ну что стоите, вперед…
Футболисты, получив такой хороший нагоняй, как тигры устремились к вражескому стану. Вначале все у них шло довольно неплохо и они прошли уже почти все поле, но тут им навстречу встали такие мастодонты, о бивни которых разбивались, словно волны об утесы, атаки и не таких команд, как местный ”Realизатор”. Эти парни были натасканы словно гончие на зайца и раз взяв след уже не выпускали его пока не добивались быстрой и решительной победы. Башмаков едва успел отдать пас Сапожкину, как был окончательно и бесповоротно остановлен могучей грудью защитника Хронопко. Да, атака в лоб здесь была бесполезна.
Маленький верткий Сапожкин юрким зверьком умудрился протиснуться между двумя рослыми игроками и тут же нарвался на не менее юркого соперника. Тем не менее он попытался объюрить и его, но тот видно был юрчайшим из наиюрчайших и, поэтому, как он не юрился с ним, переюрить его не удалось.
Последовала быстрая контратака, закончившаяся великолепным голом в исполнении того же Ссуйсе. На этот раз, станцевав ламбаду, он предусмотрительно отбежал в сторону, чтобы не быть навеки похороненным под телами своих одноклубников на этой благодатной и гостеприимной земле. Уныние охватило болельщиков, которое вскоре переросло в разочарование, когда гости воткнули третью банку в ворота Тапкина. После этого москвичи заиграли в свою охотку и удовольствие, и тем не менее до перерыва сумели еще пару раз распечатать бедного Тапкина.
– Эй, Тапок, – кричали ему с центральной трибуны разозленные зрители. – Ты видно совсем прохудился! Иди домой пока тебя тут вконец не стоптали!
– Да выбросить его на помойку, он же дырявый весь! – вторили с дальних секторов. Долой Тапкина, даешь Шлепанцева!
Шлепанцев был запасной вратарь.
Пять – ноль, такой счет висел на табло, когда закончился первый тайм. Команды отправились в раздевалку, а часть болельщиков к выходу, не желая больше наблюдать такой позорный провал.
Гаврила с Джоном наблюдали за игрой, стоя у ворот Тапкина. Так захотел муравей, пожелавший крупным планом насладиться каждым голом, которых по его мнению должно было быть никак не меньше трех. Но как мы видим, действительность превзошла все его ожидания, и он с удовлетворением потирал лапки, глядя вслед уходящим футболистам.
– Вот видишь! – хлопнул он по плечу Гаврилу. – Я же говорил тебе, что наша команда покажет высший класс! Как говорится игра в одни ворота.
– Вижу, – проворчал Гаврила. – Далеко нашим до ваших. Но все равно наши – молодцы. Если бы не этот Тапкин, то все могло бы быть по другому. Йес?
– Один игрок ничего не решает. Ты здесь ошибаешься мой друг. Ведь футбол командная игра, здесь все вместе либо выигрывают, либо проигрывают. Третьего не дано.
– И все равно наш вратарь сегодня сыграл хуже некуда. Надеюсь, что в следующем тайме тренер его заменит.
– И что? Все равно ведь вы не отыграете пять мячей. Даже сборная Бразилии не сумела бы сделать этого. Тем более что мой хозяин не остановится на достигнутом и постарается забить еще. Уж поверь, так оно и будет! И я это буду наблюдать своими глазами.
Сказав это, Джон поспешил к противоположным воротам, которые через пятнадцать минут предстояло защищать футболистам ”Realизатора”. Гаврила же остался на месте. Вечерело. Над зеленым газоном тучами носилась надоедливая мошкара, этот вечный и неизменный спутник теплых летних закатов. Гаврила бездумно смотрел на снующую мелкоту, и вдруг какая-то мысль мелькнула в его глазах. Когда рядом с ним приземлился один невзрачный мошкаренок, таракан обратился к нему с дружеским вопросом.
– Ну что брат, как настроение сегодня? Нормалек?
Мошкаренок неопределенно пожал плечами и приготовился взлететь снова, но Гаврила удержал его.
– Слушай братишка, я так понимаю, ты местный. Да? Ну так вот. Видишь в чем дело. Наши ребята вчистую дуются москвичам этим заезжим. Ну хоть ты лопни, а ничего у них не получается. Это же позор самый настоящий. Тебе не обидно, ведь ты я думаю, патриот? Обидно. Мне тоже. Можно сказать до слез переживаю. Что?.. Да нет, бесполезно отыгрываться. Москвичи за каждую игру такую деньгу огребают, что на них у нас можно второй такой стадион отгрохать. Стимул у них больше, да и что греха таить класс у них повыше. Набрали со всей страны лучших из лучших, благо бабки позволяют, и даже из Африки одного виртуоза мяча пригласили! Видал тут паренек один, весь такой чернявенький из себя, банку за банкой нашим заколачивал?.. Вот он и есть. Так что помочь нашим надо. Как? А вот ты иди сюда, я тебе все и обскажу…
Начался второй тайм. Как и следовало, ожидать на замену Тапкину вышел Шлепанцев, здоровенный губастый парень, который стоя, с легкостью, дотягивался до верхней перекладины. Своей мосластой фигурой он, казалось, полностью заполнил ворота и по рядам пронесся одобрительный шумок. Уж такого-то вратаря гости ни за что не пробьют! Прозвучал свисток и вновь началось священное действо, имя которому Футбол! Ссуйсе вновь получил пас на левом фланге, обвел одного, второго, развернул корпус и только хотел ударить по воротам, как лицо его полностью облепила мошкара. Мгновенно потеряв ориентацию, он на секунду выпустил мяч из-под своего контроля, которым тут же завладел Туфлинский.
– Пошел! – крикнул ему в спину Шлепанцев и Туфлинский пошел.
Гости никак не ожидали такой быстрой смены декораций, и поэтому мало кто из них успел броситься вдогонку за защитником. Тот достиг почти середины поля и отдал пас Ботиночку. Хавбек сумел уйти из-под опеки соперника с шестеркой на спине, и сделал длинную передачу в направлении одиноко маячившего впереди нападающего Лаптева. Лаптев удачно принял мяч и протолкнул его между ног защитника.
– Лапоть, давай! – взревели трибуны. – Лапоточек, не подкачай!
Вратарь гостей, до этого лениво поплевывающий сквозь зубы, спохватился и выскочил наперерез Лаптеву. Последовал острый эпизод, в котором Лаптеву изрядно досталось по ногам, но, тем не менее, он сумел перескочить через вратаря и последним ускользающим движением закатил мяч в сетку ворот.
Гол!
Вторая атака гостей последовала незамедлительно. Капитан москвичей Егор Титин повел свою дружину за собой. Он на огромной скорости прошел защитные порядки хозяев, и ему осталось только сделать результативный пас набегающему справа Несчастных, но в этот момент ему именно в правый глаз попала то ли какая-то соринка, то ли мошка. Прицел у него сбился и он выстрелил в молоко. Мяч попал в голову Галошашвили, от нее отрикошетил к левой бровке, где его и подобрал Бутсов. Он, как метеор понесся вдоль левого края, почти не встречая на пути никакого сопротивления, и благополучно перекинул черно-белый шар прямо на ногу Башмакову. Тот, недолго думая, со средней дистанции направил его прямо в створ ворот. Мяч описал касательную дугу и, пролетев буквально в паре сантиметров от правой штанги, затрепыхался в сетке. Счет стал 5:2. Игра продолжилась, но что-то в ней неуловимо изменилось.
Лишь внимательный взгляд мог заметить, что на поле творилось что-то неладное. По каким-то совершенно не зависящим от футболистов причинам, они стали допускать нелепейшие ошибки и промахи. То один, то второй игрок вдруг останавливались прямо на середине острой атаки и принимались в растерянности размахивать руками в разные стороны, словно отбиваясь от невидимых насекомых. Этим сразу же пользовались хозяева и проводили быстрые контратаки, две из которых закончились результативно. Москвичи тоже, несмотря ни на что, не давали покоя Шлепанцеву, но тот был на высоте.
На восемьдесят седьмой минуте матча гости начали одну из последних своих атак. Теперь они действовали наверняка, стремясь уже не поразить ворота противника, а сохранив свое преимущество в один мяч, дождаться конца встречи и тогда уж поздравить друг друга с заслуженной победой. Поэтому они, не подпуская к себе соперников, делали длинные передачи по всему полю, включая и свою вратарскую площадку, и всячески избегали каких-либо единоборств. То есть откровенно тянули время. Горячая натура Вахтанга Галошашвили не выдержала этой тягомотины и он, очертя голову, ринулся на ближайшего игрока, только что получившего пас.
– Ну иди сюда, генацвале! – на бегу кричал он. – Будь мужчиной, а то что ты от меня как баба бегаешь!
На его беду в жилах этого игрока тоже текла горячая кровь представителя одной из солнечных кавказских республик.
– Это я, баба?! – моментально взъярился он и, отбросив мяч в сторону, смачно залепил Вахтангу прямо в ухо.
Тот не остался в долгу. Завязалась потасовка, которую с трудом усмирил подбежавший судья. Оба футболиста получили по красной карточке и отправились отдыхать на скамейку запасных. Судья что-то пометил в блокноте и назначил штрафной в сторону гостей. К мячу подошел Ботиночек.
Вся его команда устремилась к противоположной штрафной площадке, включая и Шлепанцева. Ботиночек перекрестился и со всей силы ударил по мячу. Тот понесся по воздуху со скоростью, мало чем уступающей скорости звука, просвистел над головами остолбеневших игроков и вместе с вратарем, безуспешно пытавшимся парировать его, влетел в ворота!
5:5!
Но это еще не было победой. Если бы счет остался таким же до исхода матча, то по итогам двух встреч в следующий круг выходили бы москвичи, поскольку на своем поле они не пропустили ни одного гола. Таковы были правила, и рано было еще радоваться этому нечаянному голу, забитому буквально на последних секундах основного времени.
К нему судья добавил дополнительно еще четыре минуты, и игра продолжилась. Со стороны гостей последовала точно такая же тактика по затягиванию времени, которую они демонстрировали в предыдущем отрезке, но хозяева, воодушевленные недавними спортивными подвигами и несмолкаемой поддержкой трибун, ни на мгновение не оставляли уже порядком утомленных соперников в покое. Те не сдавались. Прошла минута, вторая, третья… началась четвертая…
Вратарь столичной команды, Овинников, поправил на затылке длинный хвост, перехваченный белой резинкой, снял перчатки и пошел к центру поля, намереваясь разделить радость своих товарищей по поводу столь тяжко добытой виктории. Он с расслабленной улыбкой принимал приветствия своих фанатов, совершенно не глядя вперед, где происходили следующие события. А там Туфлинскому удалось-таки отобрать мяч у одного из нападающих и, понимая, что время на атаку совсем не осталось, он просто пнул его со всей мочи в сторону ворот противника, больше надеясь на русское авось, чем на какое-либо чудо. Мяч взмыл над полем, пролетел большую его половину и, приземлившись за спиной Овинникова, весело поскакал к его воротам. Но с каждым скоком движение его замедлялось, прыжки становились все ниже и ниже, и, в конце концов, он остановился на небольшом взлобке прямо у финишной черты. По инерции он еще продолжал крутиться на месте, но было видно, что он так и не пересечет заветную ленточку, хотя было достаточно даже слабого дуновения ветерка, чтобы он перевалил через этот Рубикон надежд и стремлений многотысячной толпы болельщиков, заполонившей все трибуны.
Мяч еще продолжал крутиться, когда Гаврила, не теряя драгоценного времени, уже бросился к нему, и подставил свое крепкое плечо под его упругий кожаный бок. Он уперся в него изо всех сил и подобно поршню начал выдавливать его в сторону ворот. Ноги пропахивали глубокие борозды в рыхлой земле, вздулись на шее вены от неимоверного напряжения, но мяч и не думал сдвинуться с места. Таяли последние секунды, мчался назад гигантскими прыжками опомнившийся Овинников, а мяч словно раздумывал, стоит ли ему прокатиться дальше или нет. Гаврила взревел и до рези в глазах совершил последнее титаническое усилие. Мяч дрогнул и медленно-медленно скатился с взлобка. Ему осталось совершить буквально пол-оборота, чтобы пересечь заветную черту…
Гаврила мало уже что понимал, но эти последние сантиметры врезались ему в память на всю жизнь. Словно марафонец, заканчивающий тяжелейшую дистанцию, он как в тумане толкал и толкал мяч, по колено уйдя в мягкую почву, пока, наконец, ушей его не достиг многотысячный ликующий вопль: ”Го-о-ол!!!”. В то же самое мгновение Овинников подхватил мяч на руки, но боковой арбитр уже зафиксировал результат и в этот момент прозвучал финальный свисток.
Это была самая настоящая, самая невыдуманная, самая желанная победа на свете! Болельщики плакали и рыдали от радости, кидались друг другу на шею, обнимались и целовались, и, не переставая, скандировали: ”Мо-ло-дцы! Мо-ло-дцы!! Мо-ло-дцы!!!”.
А счастливые футболисты, взявшись за руки, кланялись и кланялись ревущим от восторга трибунам, благодаря их за поддержку. А потом все вместе они принялись качать своего тренера, единственная заслуга которого заключалась в том, что он заменил Тапкина на Шлепанцева.
А Гаврила устало переводил дух, прислонившись к одной из штанг. Ему тоже было радостно, и он тоже был горд за свою команду, поддержавшую честь родного города в бескомпромиссной борьбе против такого сильного соперника. Ну а что касается маленьких хитростей, то… Нет, нет дорогие друзья, мне право слово – смешно! Прочь все упреки о хитроумных уловках и неспортивном поведении. Разве могут суперпрофессиональным футболистам помешать какие-то мошкарики и повлиять на их игру?! Ха-ха-ха…Можно в случаях неудачи назвать десятки причин, но только не эту. Просто хозяевам после перерыва терять уже было нечего и они раскрепостились, освобожденные от груза ответственности, давившего на них в первом тайме. И наконец-то заиграли в свою игру, в которой и показали все, на что они были способны. Да и кураж, который они поймали после первого гола сыграл свое немаловажное значение. А последний гол? Ну тут уж целиком и полностью вина ложится на вратаря, раньше времени оставившего свои обязанности. И таракан тут совершенно не при чем, а дело тут в сильном и точном ударе Туфлинского, за который честь ему и хвала!
Вот главные причины поражения именитого столичного клуба. Или… все-таки нет?
После того достопамятного футбольного матча прошла ровно неделя. И все это время Гаврила без устали рыскал по округе, тщетно пытаясь найти хоть намек на недавнее присутствие здесь своих друзей. Но все было напрасно. Да и немудрено. Затеряться в городской толчее кучке тараканов, раз плюнуть. Но Гаврила не терял надежды. Однажды он наткнулся на строящийся жилой дом и решил попытать счастья там. Он пролез через ограждение, опоясывающее стройку и по свежей кирпичной кладке забрался на подоконник второго этажа. Тут-то его и заприметил странно низкорослый строитель. Он на цыпочках пробрался к ничему не подозревающему таракану и резким броском накрыл его ладонью.
– Холосый талакан, холосый! – нараспев пробормотал он и чуть приоткрыл ладонь. – Больсой! Отсень, отсень больсой! Холосо! – и толстые губы его расплылись в предвкушающей ухмылке.
Так Гаврила попал в собственность Ли Сынг По, бригадира трудолюбивых вьетнамских рабочих, в рекордно короткие сроки возводящих пятиэтажный дом, который так неосмотрительно решил освидетельствовать Гаврила.
Ли Сынг По не просто так поймал здоровущего таракана. У него был свой умысел и своя цель, но пока что Гаврила ничего о них не подозревал, и даже не догадывался о том предназначении, которое предуготовлял ему его новый хозяин. Пока что он жил в стеклянной банке и почти ни в чем не знал себе отказу. Правда свобода его ограничивалась тем малым пространством, в которое он был заключен, но зато кормили и поили его от пуза. Он бы еще не отказался от пары-тройки сигарет, но с этим было строго. Никотин был напрочь исключен из его рациона, моциона и пансиона, впрочем, как и алкоголь.
Каждый день ранним-преранним утром трудолюбивые вьетнамские рабочие вскакивали под звуки медного гонга и, наскоро позавтракав одним рисом, спешили на работу. Жили они все в одном большом, наспех сколоченном бараке прямо рядом со стройкой, так что дорога туда-сюда много времени не отнимала. Гаврила себе даже представить не мог, а что бы было, живи они на противоположном конце города. Им приходилось бы, наверное, вставать прямо посреди ночи, чтобы вовремя поспеть на работу. С опозданиями здесь было строго, за это налагались немалые штрафы и взыскания. Кроме того рабочий день был расписан буквально по минутам, и трудолюбивые вьетнамские рабочие пахали от зари до зари без всяких там перекуров и междусобойчиков. Вот почему местные мужики даже и не пытались хоть как-то подкалымить здесь. Да и зарплата тут была не ахти, но вьетнамцы были рады и этому. Зато они прямо на глазах поднимали этаж за этажом, ставя рекорды скорости и человеческой выносливости. День-деньской они словно муравьи сновали по стройке, на своем горбу втаскивая наверх кирпичи и иные стройматериалы, без всяких там кранов и прочей строительной техники. Основными орудиями производства были тачка и лопата, как и сто, и двести лет назад. Конечно, силенок у них было поменьше и там, где справился бы один расейский работяга, им приходилось поднатуживаться вдвоем, а то даже и втроем. Например, чтобы занести обычную пятисекционную батарею на третий этаж требовались согласованные усилия сразу четверых вьетнамских рабочих, вместо наших двух. Но зато наши мужики после этого сразу бы устроили получасовой перекур, а вьетнамцы тем временем перекидали бы все оставшиеся батареи и приступили бы к следующему фронту работ. Трудолюбие было в их крови, оно было с рождения всосано с молоком матери и выработано почти до автоматизма последующей полной лишений жизнью. Вот поэтому с ними так охотно заключали трудовые соглашения потенциальные работодатели. И еще одно немаловажное достоинство было у вьетнамцев, – почти полное равнодушие к спиртному. О, это были идеальные рабочие! Работать они могли по четырнадцать часов в сутки, есть один только рис, приправленный капелькой соевого соуса и ютиться в таких ужасающих жилищных условиях, по сравнению с которыми любая солдатская казарма показалась бы пятизвездным отелем.
Редкие часы досуга, которые выпадали посреди сплошной круговерти изнурительного труда на долю трудолюбивых вьетнамских рабочих, они тратили исключительно на одно-единственное занятие – тараканьи бега. Это было их основным способом отвлечься от нескончаемой череды серых буден, исполненных постоянного напряжения всех моральных и физических сил и найти отдохновение от трудов праведных. Тараканьи бега возбуждали самые острые ощущения в душах этих неприхотливых сынов Востока, давали выход накопившимся эмоциям, запрятанных под маской внешнего безразличия и невозмутимости, и над всем этим незримо парил Его Величество Азарт! На этих состязаниях порой делались сумасшедшие ставки, заключались самые немыслимые пари и кипели такие нешуточные страсти, что иной раз дело заканчивалось поножовщиной. Лучшие беговые тараканы ценились буквально на вес золота, а их обладатели были окружены всемерным почетом и уважением, поскольку их кошельки никогда не истощались, постоянно пополняемые своими резвыми питомцами. Почти у каждого вьетнамца в заначке имелся таракан-другой, а некоторые даже содержали целые косяки, из которых со временем надеялись вырастить непобедимого чемпиона, который смог бы обеспечить безбедную старость. И Ли Сынг По недаром холил и лелеял Гаврилу. Опытным глазом он сразу определил в нем недюжинный потенциал и способности к обучению. Да, да. Перед тем, как выставить таракана на кон его необходимо обучить и выдрессировать таким образом, чтобы тот сразу пускался в галоп после старта и мчался что есть сил до самого финиша, а иначе грош ему цена. Прощай тогда денежки, поставленные на несообразительного бегуна!
И вот настал день первой тренировки. Ли Сынг По вытряхнул Гаврилу из банки и посадил на край длинной доски, огороженной с двух краев специальными бортиками. На другой конец он положил малюсенький кусочек сахара, которым прежде помахал перед носом таракана. Гаврила вежливо понюхал сахар и вопросительно посмотрел на хозяина.
– Холосый сахар, холосый! – приговаривал тот и медленно, (так чтобы таракан все видел), отводил руку с рафинадом к противоположному краю. Где и оставил его. – Бегай!- внезапно крикнул он и страшно выпучил глаза.
Гаврила пожал плечами и, не торопясь, двинул к ожидавшему его лакомству. Но не успел он пройти и до половины доски, как на пути его возник дрожащий от негодования палец.
– Нехолосо! Будем снова!
Опять началось повторение предыдущего, закончившемся тем же страшным: ”Бегай!”.
И снова Гаврила был остановлен сердитым пальцем, и снова сахар, помаячив у него перед ноздрями, был отставлен в дальний угол.
– Бегай!
Гаврила никак не мог понять, чего же от него хочет этот странный вьетнамец. Тот, то ли издевался над ним, то ли у него было такое изощренное чувство юмора… ”Да ну его к лешему, этот сахар!”, – подумал он и в следующий раз даже не сдвинулся с места.
– Бегай! Бегай!.. Бегай!!! – надрывался Ли Сынг По, но все было бесполезно. Гаврила даже ухом не повел.
Конечно, будь у вьетнамца побогаче словарный запас, Гаврила бы без труда разгадал его желание и постарался бы угодить ему. Но когда тебе пытаются объяснить что-то буквально двумя словами то, будь ты хоть семи пядей во лбу, тут поневоле впадешь впросак. Поэтому все усилия Ли Сынг По были тщетны. Поразмыслив, он решил действовать другим методом.
Он привязал сахар к нитке и положил его около Гаврилы. И сейчас тот лежал прямо перед глазами, такой аппетитный и подбористый, что слюнки поневоле текли. Гаврила, который ничего не ел со вчерашнего вечера, не выдержал и лизнул его. Рот его наполнился блаженством. Он хотел лизнуть сахар еще раз, но тот вдруг слегка сдвинулся с места и немного подался вперед. Гаврила удивился и шагнул вслед за ним. На этот раз он успел лишь слегка прикоснуться к нему языком, как сахар словно живой заскользил прочь от него. Распаленный Гаврила кинулся за ним. Шаги его все убыстрялись, но и сахар не снижал темпа, заманчиво сверкая белыми боками, буквально на расстоянии вытянутой руки. Таракан уже перешел на рысь, потом на быструю рысь, но сахар оставался таким же недосягаемым.
– Холосо! Отсень холосо! – подбадривал таракана вьетнамец и все быстрее тянул за нитку.
Гаврила рванул что есть мочи и на финишной прямой сумел-таки завладеть желанным лакомством.
– Молодесь! Холосый, отсень холосый талакан!
Ли Сынг По остался доволен итогами первой тренировки.
Постепенно Гаврила понял, что от него требуется и уже без заминки бросался вперед, едва звучала знакомая команда. С каждым разом физиономия вьетнамца излучала все большее и большее довольство, когда он сверял показания секундомера с какими-то записями, которые он вел в своем блокноте. Результаты Гаврилы росли, как на дрожжах и уже недалек был тот день, когда ему предстоял первый в его жизни старт. Теперь у него было новое имя, – Бао, которое дал ему хозяин. Поначалу Гаврила неохотно отзывался на новое прозвище, но потом привык. Бао, так Бао. Что означает это имя Гаврила не знал, да и знать не желал. Короче, называйте хоть Баобабом, только кормите вовремя.
Шло время. Гаврила каждый вечер тренировался до изнеможения, и тело его приобрело, несвойственные ему прежде, упругость и легкость. Природа с рождения сполна наградила Гаврилу отличными физическим данными, которые раньше он и не думал развивать, но зато теперь он понемногу превращался в самого настоящего бегового таракана, готового поспорить на средней дистанции с каким угодно соперником. Налитые силой мышцы требовали самовыражения и Гаврила уже с нетерпением ожидал того момента, когда он сможет проявить себя во всей своей красе. Но Ли Сынг По не торопился. Как опытный тренер и промоутер он терпеливо дожидался того дня, когда начнутся Большие Скачки и соответственно с этим, так строил режим тренировок, чтобы к этому времени Гаврила вышел на пик своей формы. Поэтому иногда, ни с того ни сего, интенсивность занятий резко падала, и Гаврила целыми сутками напролет только и делал, что таращился в потолок, подложив руки под голову. Хозяин иногда проведывал его и, склонившись над банкой, что-то лопотал на непонятном языке, временами вскидывая глаза кверху, словно о чем-то прося, своего неведомого бога.
Потом он кормил таракана кусочками сахара и умильно при этом приговаривал:
– Кусай Бао, холосо кусай. Будешь чемпиона!.. Мно-о-го деньги бедный Сынг По принесесь, мно-о-го!
Бао кушал сахар и слушал хозяина. А тот монотонно раскачивался из стороны в сторону и снова что-то бормотал на своем тарабарском наречии, в котором изредка можно было уловить одно-единственное знакомое слово: ”Холосо!”.
Однажды во вьетнамском бараке поднялся большой переполох. У одного рабочего, которого звали Хо, пропал миниатюрный будильник, искусно выполненный в форме дракона и черепаховый гребешок, который он бережно хранил, как память о своей покойной матери. Но самое главное, у него исчез беговой таракан, бывший предметом зависти и восхищения всех товарищей. Этот самый таракан неоднократно побеждал на состязаниях и по праву считался главным фаворитом предстоящих Больших Скачек. Естественно, первые подозрения пали на обладателей резвейших ”скакунов”, которые таким образом попытались устранить сильного конкурента. Началась жаркая перебранка, в ходе которой подозреваемые приводили различные аргументы в пользу своей невиновности, но Хо ничего не желал слушать. По сравнению со своими земляками он был довольно здоровый малый, по своей комплекции и росту ничем не уступающий известному голливудскому киноактеру Денни де Вито, и поэтому, разбушевавшись не на шутку, он принялся мутузить своих соплеменников. Те отлетали от него словно резиновые мячики и разбегались кто куда. На шум прибежал бригадир Ли Сынг По.
– Хо! – прямо с порога крикнул он. – Нехолосо!
– Нехоросо! – подтвердил Хо и, отшвырнув словно куклу очередного бедолагу, остановился. – Нехоросо, – повторил он. – Мой таракана пропала!
– Как пропала?! – удивился Ли Сынг По.
– А так! Была таракана и нет таракана! Украла кто-то! И часы украла, и гребесок…
Бригадир на это смачно выругался по-вьетнамски и приказал устроить повальный шмон. Но обыск ничего не дал. Будильник и гребешок словно в воздухе испарились, а вместе с ними и злополучный таракан, которого кстати звали И.
Рабочие после этого еще долго обсуждали невиданное происшествие, на все лады толкуя его между собой, но так как виновные не были найдены, шум постепенно утих.
И лишь один Гаврила знал в чем дело.
Днями и ночами наблюдая жизнь барака сквозь прозрачные стенки своей банки, он многое чего видел и слышал, и поэтому все то, что было скрыто от глаз постороннего наблюдателя, было у него как на ладони. Этот самый Хо был не так прост, как могло бы показаться на первый взгляд. Ох, как не прост! По своей хитроумности и изобретательности он мог бы поспорить с самим товарищем Бендером, вот только методы он использовал другие, сообразно своей натуре и культуре тоже.
