Понимая, что много денег на предстоящих бегах ему не заработать, поскольку предварительные ставки на его любимчика расценивались как два к одному, Хо решил прибегнуть к следующей уловке. Он инсценировал похищение таракана, для вящей убедительности присовокупив к нему будильник и гребенку, а затем как по нотам разыграл последующую трагикомедию, чем избавил себя от каких-либо подозрений. А таракан в это время преспокойненько сидел себе за пазухой Му, товарища и сообщника Хо. Но даже если бы его и обнаружили там, никто бы не признал в этом обыкновенном таракане, правда несколько необычной расцветки, недавнего фаворита. Дело в том, что Хо при помощи хны и иных косметических уловок до неузнаваемости изменил внешний облик И, так что теперь того и родная мать не признала бы. Но суть его осталась прежней, а именно, – самые быстрые ноги в этой части вселенной и характер чемпиона. Теперь ему предстояло выступить в роли темной лошадки и здесь Хо намеревался сорвать Самый Большой Куш.
Нельзя сказать, что, хозяин Гаврилы, Ли Сынг По так уж огорчился пропаже таракана, принадлежащего Хо. Его-то он и видел основным соперником своего Бао и теперь, после его устранения, мог с тем большим основанием рассчитывать на победу, что результаты других ближайших конкурентов несколько уступали времени, показанному на тренировках его подопечным. Ли Сынг По тоже предуготовлял Гавриле участь темной лошадки, и в этом плане они с Хо ничем не отличались друг от друга. Вот только один играл по правилам, а действия другого, мягко говоря, не соответствовали нормам спортивного поведения.
А интрига между тем завязывалась нешуточная. После того как выяснилось, что И не будет принимать участие в бегах, ставки кардинальным образом поменялись. Теперь в фаворитах ходили сразу несколько тараканов, шансы которых рассматривались, как пять, шесть и даже семь к одному. Это были опытные и даровитые бегуны, не раз приносившие своим хозяевам победы и денежные призы. Страсти все больше накалялись, тем более что в состязаниях пожелали участвовать китайские товарищи, торгующие на близлежащем рынке. С ними у трудолюбивых вьетнамских рабочих были долгие добрососедские отношения, и они частенько заглядывали друг к другу в гости. И те и другие практически не говорили по-русски, но тем не менее как-то умудрялись находить общий язык. Всех их роднило одно, – тоска по далекой родине и вынужденное существование на чужбине, зачастую посреди враждебно настроенного местного населения. И поэтому они инстинктивно тянулись друг к другу, пытаясь хоть как-то заполнить вакуум общения.
Китайцы тоже были большими поклонниками тараканьих бегов, вот только своих тараканов у них не было. Правда у одного китайского товарища был то ли жук, то ли не жук, а может и какое другое насекомое, местом обитания которого была некая южная провинция, но в расчет его никто не принимал. Судя по внешнему виду, насекомое отличалось неплохими ходовыми качествами, и поэтому никто не рискнул выставить своего таракана против него и согласиться на пари, предложенное его хозяином накануне Больших Скачек. Хотя условия пари были очень заманчивыми.
В этот знаменательный день Гаврила проснулся с особо бодрым настроением. Едва он раскрыл глаза, как сразу вспомнил, что сегодня ему предстоит принять участие в долгожданных состязаниях. Ноги его помимо воли задрыгались от нетерпения, в груди зажегся знакомый зуд, и он поскорее вскочил с лежанки, чтобы приступить к утренней зарядке. Вьетнамцев в бараке уже не было, они давным-давно трудились на своей стройке, но Гаврила знал, что сегодня у них укороченный рабочий день по случаю воскресенья. Как-никак вьетнамские рабочие тоже люди, и им тоже полагаются выходные, если не дни то хотя бы часы, которые они могут использовать для заслуженного отдыха. По широкому замыслу работодателей они могли в это время принять основные санитарно-гигиенические процедуры, положенные каждую неделю, пройти небольшую культурную программу, заключающуюся в просмотре подшивки журналов ”Веселые картинки” за тысяча девятьсот восемьдесят первый год, а также развлечься игрой в шашки, комплект которых был любезно предоставлен управляющей компанией на совершенно безвозмездной основе. Для поддержания же физического тонуса имелись одна килограммовая гантеля, скакалка и маленький пластмассовый обруч, который можно было по переменке набрасывать на какую-нибудь палку. Так что работодатели могли с полным правом заявить, что они с неослабевающим усердием заботятся о своем трудовом коллективе и делают все возможное, чтобы улучшить его быт и досуг. И все это находило отражение в многочисленных газетных публикациях и телевизионных интервью, посвященных потрясающим успехам данной строительной корпорации.
Но неблагодарные вьетнамцы в шашки не играли, в журналы не заглядывали и гантелей не баловались. Вместо этого, шашечки служили рюмками для рисовой водки во время крайне редких возлияний, гантеля была приспособлена вместо била, чтобы медный гонг звучал как можно громче, а журналы вообще использовались по прямому назначению в том месте, куда ходят по одному. Так что все благие намерения администрации в конце концов оказались там же.
Часам к четырем вьетнамские рабочие начали потихоньку возвращаться со стройки. Часть их столпилась у умывальника, часть склонилась над своими немудреными пожитками, а большинство просто лежали на своих местах. Вскоре прибыла китайская делегация. Вот тут-то все и оживилось.
– Драсьте, уважаемая Вьетнама, – начали раскланиваться от дверей китайские товарищи. – Отсень рада вас видеть, отсень!
– И мы рада, ох как рада! – вторили им трудолюбивые вьетнамские рабочие. – Как васе здоровья?
– Хоросо, отсень хоросо! А как васа?
– Нехоросо. Наша устала.
– Нисего, нисего.
Перед тем, как приступить к самому главному, хозяева усадили гостей пить чай. Законы гостеприимства обязывали. А где чай, там и рюмка чая, и вот уже у присутствующих раскраснелись лица, движения стали быстрыми и порывистыми, а голоса зазвучали на пару децибелов громче. Несмотря на некоторые внешние различия, заключающиеся в отличном разрезе глаз и строении челюстно-лицевого аппарата, и вьетнамцы, и китайцы были поразительно похожи друг на друга. Такой же небольшой росточек, такие же ужимки и ухватки, и такие же крупные, выпирающие вперед зубы. Вот только лидер китайских товарищей Бо Янг несколько выбивался из общего ряда. Это был представительный белотелый мужчина с приятным лицом, с которого, казалось, никогда не сходила доброжелательная улыбка. Одет он был неброско, но качественно. Гардероб его явно был пошит не соотечественниками, а сигареты, которыми он с охотой одаривал всех желающих, были одной из самых дорогих марок. Его прямые волосы были гладко зачесаны назад, и он время от времени привычным жестом оглаживал их рукой. Такое неосознанное движение у него возникало, когда он был особенно чем-то доволен. По всей видимости это был достаточно успешный бизнесмен, поскольку товарищи его относились к нему с видимым почтением и уважением. Ведь для любого торговца, какой бы национальности он не был, главным мерилом в оценке другого человека и соответственно отношения к нему выступает материальная стоимость этого человека. И чем она выше, тем больший пиетет и почет выказывается этому товарищу. Такова уж сущность и натура любого торговца, ведь показателем профессиональной состоятельности в их, не будем лукавить, нелегком деле, являются только деньги. Можно уважать ремесленника за его золотые руки и восхищаться высокими изделиями, которые они творят; оказывать почет педагогу за его знания и тот труд, который он вкладывает в воспитание учеников; восхищаться светлой головой инженера, воплотившего в жизнь смелое техническое решение и… только в торговле отношение к человеку измеряется в том, сколько он товару продал и сколько заработал на этом денег.
Бо Янг, видно, денег заработал немало. Хотя у него не было ни золотых украшений, ни дорогих часов, но зато у него был уверенный взгляд человека, твердо стоящего на ногах и знающего свою истинную стоимость.
После чаепития вьетнамцы сдвинули в центре барака несколько столов и положили сверху длинную широкую доску с полированной поверхностью. Она была специально приспособлена для тараканьих бегов и была разделена на несколько беговых дорожек, отгороженных друг от друга невысокими перегородками, тянувшимися вдоль всей доски. Беговые дорожки начинались небольшими загончиками, перед которыми была положена перпендикулярная планка, которую при старте моментально вскидывали вверх, и заканчивались глухой перегородкой. В нескольких сантиметрах от нее была проведена разделительная черта, означавшая финиш. Бегун, пересекший ее первым и признавался победителем. Вот и все.
В первых забегах принимали участие самые слабейшие участники. Они выступали чем-то вроде пробных шаров для разогрева зрителей. Ставки тут были ничтожными, начиная от рубля и до десяти. Бегали они медленно и крайне неохотно, некоторые вообще даже не пожелали выйти из своих загончиков, и поэтому смотреть там было особо нечего. Но зато все это незаметным образом подогревало азарт, повышало интерес, и как следствие вело к повышению ставок. Владельцы проигравших тараканов без сожаления расставались с ними, и так же без сожаления выплачивали деньги победителям. Пока без сожаления.
Затем начались предварительные заезды. Здесь уже выступали более сильные бегуны, как начинающие, так и убеленные сединами ветераны, находящиеся уже на излете своей карьеры. Лучшие их дни были уже далеко позади, но зато на их стороне были опыт и мастерство. А это дорогого стоит. Один из таких ветеранов в одном из забегов принес своему хозяину, ни много, ни мало, а целую тысячу рублей. Он буквально на треть корпуса опередил ближайшего соперника в суровой и бескомпромиссной борьбе. Но едва он пересек финишную черту, как тут же свалился замертво. Сердце ветерана не выдержало последнего напряжения и он окончил свои дни, как и подобает настоящему бойцу, прямо на поле боя, то есть на беговой дорожке. Долгие годы он верой и правдой служил своему хозяину, принося ему стабильный и верный заработок своими быстрыми ногами, и терпеливо переносил с ним выпадавшие на их долю невзгоды и лишения. Чи, его владелец, даже всплакнул немного, глядя на своего поверженного верного товарища, и побежал хоронить его на ближайший пустырь. После этого он завернул в первую попавшуюся рюмочную и устроил там грандиозные поминки по своему таракану. Это выглядело примерно так.
Чи подошел к бармену-мордовороту и бросил перед ним на замусоленный прилавок заработанную тысячу.
– Сто… нет, двести грамма!
Мордоворот безразлично повел плечами и набулькал почти полный стакан. Отсчитал сдачу и внимательно приготовился наблюдать, как забавный маленький китаец осилит такую дозу. Чи не заставил себя долго ждать. Он двумя руками обхватил стакан и, зажмурившись, махом опрокинул в себя его содержимое. Горло обожгло неприятной горечью, желудок инстинктивно свело спазмами, но Чи мужественно отставил стакан и победно рыгнул.
– Но ты, китаеза, полегче! – возмутился мордоворот. – Веди себя приличнее!..
– Я не китаесь! – громко заявил захмелевший Чи. – Я Вьетнама!
– Какая мне нахрен разница! – скривился мордоворот. – Да будь ты хоть из Гондураса, мне по барабану!
– Гондураса? – удивился Чи. – Какая Гондураса?! Не надо ругася!
– Ну ты, придурок, ты давай, или заказывай еще чего-нибудь, или вали отсюда… морда нерусская!
– Да моя не русска, но моя русска водка пьет. Еще сто грамма!..
Через полчаса Чи, пьяный в дугу, сидел в окружении нескольких местных алкашей, которых он пригласил за свой столик, и щедро угощал их бесплатной выпивкой. Время от времени он размазывал по лицу пьяные слезы и горько сетовал на постигшее его горе.
– Мой друга умер, хоросый друга! Ох, горе у Чи, больсое горе у Чи!
– Покричи, покричи родимый, – успокаивал его пожилой бородатый алкаш в стоптанных тапочках на босу ногу. – Авось и легче станет. Друга говоришь, потерял? Понимаю, тяжко у тебя на душе. Все мы там будем, прости ты господи грешных нас. Не мы первые, не мы последние. Покричи, покричи родной. Тут все люди душевные, никто тебя за это не осудит. Помянем что ли мужики друга евошнего?
– Помянем, – соглашались мужики. – Отчего же не помянуть. Человек видно хороший был, раз товарищ его так убивается.
– Хоросый товарись, отсень хоросый. Ох, бедный Чи… Эй бармена еще сто… нет, пятьсот грамма!..
А в бараке никто даже не заметил отсутствия Чи. Все внимание было поглощено происходящему на беговой дорожке. Азарт зрителей разошелся уже не на шутку. Да и немудрено. В ход пошла тяжелая артиллерия, то бишь самые резвые и именитые бегуны, которых специально подготавливали к этим состязаниям. Вот и Сынг По решился выставить своего Бао в одном из забегов. Но перед этим он проделал над ним одну странную манипуляцию. Гаврила с недоумением наблюдал, как тот зачем-то обильно смазал его брюшко медом, отчего оно вмиг потяжелело. Конечно, это было приятно, но делать подобные вещи перед самым стартом было по крайней мере глупо. Брюшко прилипало к поверхности, цеплялось за нее каждым своим тягучим квадратным миллиметром, и поэтому, естественно, таракан не мог развить всей своей скорости, на которую он был способен. Но хозяин, ничуть не сомневаясь, посадил его в загон и отошел в сторону. Главный распорядитель-букмекер собрал ставки, в том числе и сделанные на Гаврилу, и дал отмашку судье на старте.
Гаврила сидел в тесном закутке, глядя прямо перед собой, и дрожал от предстартового волнения каждой клеточкой своего тела. Мандраж, который бывает у каждого начинающего атлета перед началом состязаний, не избежал и его. Но он постарался собраться и взять себя в руки. На старт, внимание…
– Йых! – прозвучал резкий возглас, стартовая планка в одно мгновение взмыла вверх, и перед Гаврилой открылась длинная узкая дорожка, дальний край которой, казалось, сливался с горизонтом где-то в невообразимой бесконечности.
– Уаа! – взвыли болельщики и тараканы понеслись вперед.
Гаврила лишь мельком видел спины своих соперников, возвышающихся над спинами бортиков, отчаянно перебирая лапами по полированному покрытию. Ноги его двигались словно лопасти вентилятора, сердце было сжато в единый комок, но соперники медленно и неуклонно уходили вперед скорыми поездами дальнего следования. Сам же он больше походил на перегруженный товарный состав, громыхающий на каждом стыке всеми своими потертыми осями и сцеплениями, да к тому же с прицепленным сзади вагоном с намертво заклиненными колесами. Мед на брюшке сыграл свою предназначенную роль и Гаврила пришел к старту последним. Он готов был провалиться сквозь землю от стыда, но Сынг По к его удивлению лишь удовлетворенно сощурился и, одобрительно покачав головой, осторожно поддел его на палец.
– Холосо, Бао, отсень холосо!..
Гаврила понял, что тот ведет какую-то, одному ему понятную игру. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше.
Таракан, выигравший этот заезд, получил свою долю почестей и отправился отдыхать и набираться сил перед новыми стартами. В загончики сели следующие участники…
Трудолюбивые вьетнамские рабочие и китайские товарищи совсем потеряли голову от охватившего их возбуждения. Денежные суммы, передаваемые из рук в руки возросли на несколько порядков от первоначальных, кое-кто уже проигрался в пух и прах, но напряжение увлекательнейших зрелищ еще только входило в свою высшую фазу.
И лишь Бо Янг внешне оставался спокоен и невозмутим. Попыхивая ”Парламентом”, он внимательно наблюдал за каждым бегуном, оценивая его реальный потенциал перед предстоящим главным заездом, на котором будут сделаны самые большие ставки. Участники этого заезда заранее были заявлены перед началом состязаний, так что шансы каждого кандидата варьировались в зависимости от результатов, показанных ими в ходе предварительных забегов. У кого-то они увеличивались, а у кого-то, как например, у Гаврилы незамедлительно покатились вниз.
Он тоже был внесен в финальный список, но тем не менее Сынг По снова выставил его на один из стартов, не забыв при этом добавить меда на его многострадальное брюшко. В этом же забеге принимал участие и И, выступающий инкогнито. Теперь его владельцем якобы являлся Му, а его товарищ Хо на этот раз довольствовался ролью простого зрителя. Но при всем при этом, этот хитромудрый вьетнамец был едва ли не главным персонажем разыгрывающегося прямо перед глазами действа. Ему тоже было пока невыгодно, чтобы его бывший таракан показал сейчас хороший результат, и для этого они с Му прибегнули к следующему… Кончики лап И были залиты горячим воском, который, застыв, превратился в маленькие шарики, почти незаметные на поверхностный взгляд. Шарики были не то что тяжелые, но при беге ноги, ”обутые” в них, так и норовили разъехаться в разные стороны, словно обладатель их внезапно очутился на скользком льду. Так что И и думать нечего было о победе, чего и добивался Хо. Это был один из последних заездов, после которого окончательно определятся ставки на каждого претендента, которые и разыграют между собой Главный Приз.
Судья дал отмашку и Гаврила снова попытался обмануть судьбу-злодейку и приложил все свои силы, чтобы показать достойный результат. Но увы, Сынг По знал что делал и поэтому, как Гаврила ни старался, прилипчивое брюшко сводило все его усилия на нет. Только перед самым финишем, когда почти весь мед размазался по беговой дорожке, ему удалось развить достаточную скорость, но этого хватило лишь для того, чтобы обойти лишь одного конкурента, который, нелепо вихляя задом, с трудом преодолевал последние дециметры каким-то несуразным бегом. Как нетрудно было догадаться, это был И.
После такого позорного провала товарищи стали открыто насмехаться над своим бригадиром, советуя ему пока не поздно снять кандидатуру своего протеже с главного заезда. Какой толк говорили от твоего таракана, коли он проигрывает забег за забегом. Только деньги зря потеряешь, да выставишь себя на всеобщее посмешище. Но Сынг По не обращал внимания на едкие реплики и подначки и терпеливо дожидался своего часа, крепко веря в свою счастливую звезду и быстрые ноги Бао. Му тоже пришлось претерпеть свою долю насмешек и колкостей, но и он не изменил решения принять участие в финале.
Таким образом картина вырисовывалась следующая. Из восьми претендентов на Главный Приз трое были явными фаворитами. Между ними и распределилась основная сумма денег, поставленных на кон. А денег на кону было немало. На руках у букмекеров скопилось порядка шести тысяч долларов в рублевом эквиваленте и прием ставок еще не закончился. Остальные трое бегунов котировались так себе, – ни рыба, ни мясо. А вот Гаврила и И были явными аутсайдерами, чего и добивались их хозяева, чтобы потом сорвать на этом куш. Оба котировались по одинаковой ставке – один к двадцати одному. То есть в случае победы кого-либо из них, на один поставленный доллар можно было получить двадцать один. Но никто из болельщиков даже близко не принимал в расчет этих двух участников, которых уже успели прозвать Черепахой и Улиткой, и не подумал рискнуть ради них даже рублем.
Но в последний момент произошло непредвиденное. Букмекеры уже заканчивали принимать ставки, когда Бо Янг, пригладив привычным жестом свою прическу, достал из внутреннего кармана внушительную пачку ассигнаций, перетянутых посередине резинкой, и бросил ее на стол.
– Ставлю все! – ответил он на недоуменный взгляд букмекера. – На него, – и он пальцем указал на… И! Тот уже находился в предстартовом загончике, естественно уже освобожденный от восковых оков, в полной боевой готовности и только и ждущий сигнала к атаке.
Последовала небольшая сумятица, вызванная необходимостью перерасчета ставок, поскольку поставленная сумма меняла весь уже сложившийся баланс, и когда объявили его итоги, Хо был готов волосы рвать на голове от досады. Теперь его любимчик котировался только один к пяти, а он то собирался обогатиться, поставив на него все свои сбережения. Его хитроумный замысел рассыпался прямо на глазах, хотя и до сих пор сохранял свою привлекательность.
Откуда ему было знать, что многоопытный Бо Янг сумел разглядеть своим проницательным взором почти незаметные восковые капельки на лапках И, мешающие тому развивать максимальную скорость. Затем он перехватил многозначительные взгляды, которыми обменивался хозяин этого таракана с неким Хо, – судя по всему тем еще пройдохой! – и все это принял к сведению. К тому же он хорошо разбирался в достоинствах и недостатках беговых тараканов и поэтому, несмотря на все хитрости и уловки, для него не составило труда определить истинную сущность И, как непревзойденного чемпиона. Не ускользнула от его внимания и немаленькая ставка, сделанная Хо на этот номер. И спрашивается, если у тебя такие козыри на руках, то почему бы не сыграть ва-банк?! О, недаром про Бо Янга говорили, что он видит на три локтя сквозь землю и думает на два шага вперед.
А вот Ли Сынг По же и его Бао ничем не заинтересовали прозорливого и проницательного китайца. Во-первых, Сынг По был опытным игроком и ничем не выдал обуревавших его чувств, во-вторых, результаты его манипуляций с Гаврилой можно было разглядеть разве только через лупу, ну а в-третьих, ставку на своего подопечного, а она составляла ровно триста баксов, он сделал еще накануне. Так что, с какой стороны его не возьми, а придраться было совершенно не к чему. Только вот не знал бедный Ли Сынг По и даже не догадывался о том, что таракан необычной расцветки, сидящий в загончике справа от его Бао, и есть тот самый недавний главный фаворит И, резвости которого он опасался пуще всего. Маскировка его была изумительная, начиная от облика и кончая неумелым бегом. Не узнал его Сынг По, и потому на душе у него было легко и радостно. А догадайся он об этом или шепни ему кто на ухо о подлоге, схватился бы Сынг По в ужасе за щеки и проклял тот день и час, когда задумал свою затею, ибо не было у его Бао никаких шансов победить эту живую молнию.
Гаврила готовился к главному в своей жизни старту. Теперь он был тщательно отмыт и высушен, волоски его были приглажены один к одному, словом выглядел он молодец молодцом. Его уже не била нервная дрожь и между лопаток не пробегал легкий озноб, как было в предыдущих забегах. Вся его воля и существо были собраны в единый кулак и нацелены только на победу. И хотя стартовая кабинка, в которой он находился, была слишком мала для каких-либо физических упражнений, все же он постарался еще раз разомнуть и без того разогретые мышцы. Раз-два, раз-два… Ожидание что-то чересчур затянулось. Гаврила не знал, что задержка вызвана ставкой Бо Янга, но это его нисколько не тревожило, в отличие от некоторых других участников, которые начали понемногу перегорать и психологически надламываться от столь длительной паузы. Нервы же Гаврилы напоминали резиновые канаты, они могли растягиваться сколь угодно долго, а потом моментально придти в исходное состояние без всякого ущерба для здоровья своего хозяина. Сынг По очень надеялся на него, таракан это знал и поэтому не забивал себе голову всякими посторонними мыслями. Раз-два, раз-два… Он даже принялся бессознательно мурлыкать себе под нос какой-то бодрый мотивчик, чем привлек внимание своего соседа, готовящегося к старту по самой крайней беговой дорожке.
– Ты чего братуха? – выставил он голову из-за правой перегородки. – Никак с мандражу чудить начал?!
– Что, что? – непонимающе поднял глаза Гаврила. – Извини я не расслышал, что ты сказал. Повтори…
Но едва незнакомый таракан увидел его лицо, как тут же из его глотки раздался удивленный вопль. – Гаврила, брат, ты ли это?!! Ё-моё, и в самом деле ты! Вот так встреча!
А Гаврила ничего не мог понять. Сколько не вглядывался он в незнакомого таракана, никак не мог признать в том знакомую личность.
– Что, не узнаешь? – осклабился незнакомец в ответ на его недоуменные взгляды. – Так это же я, Сильвестр!
– Сильвестр?! – переспросил Гаврила. – Сильвестр.
– Он самый! – радостно подтвердил незнакомец. – Собственной персоной! Да не смотри ты на меня, как баран на новые ворота! Просто я сейчас загримированный, вот ты и не признаешь меня. Ну помнишь, как мы с тобой еще на кулачках бились. Ох и знатно же ты меня приложил тогда! У меня до сих пор, как об этом вспомню, зубы болеть начинают. Ну, признал меня дорогой ты наш господин президент?
– А я и не забывал никогда тебя Сильвестр, – наконец-то поверил Гаврила. – Только никак не ожидал встретить тебя тут! Слушай, а ведь получается, ты тот самый таракан, которого якобы украли у Хо и которому все без исключения предрекали стопроцентную победу.
– А откуда ты знаешь?! – поразился Сильвестр.
– О, я много чего знаю. Но вообще об этом нетрудно было догадаться. Не понаслышке знаю я твои физические возможности Сильвестр, и вижу что только ты способен на такие спортивные подвиги. Значит это ты был непревзойденным чемпионом, которого звали И. Хм, а интересно получается. Стало быть сегодня будет рождение новой старой звезды только под другим именем. Так получается?
– Примерно так, – неопределенно двинул плечами Сильвестр.
– А вот не думаешь ли ты, что слишком кратковременным будет твое новое царствование на прежнем троне. Ведь не можешь же ты постоянно находиться в этом нелепом гриме, и все равно рано или поздно кто-нибудь узнает тебя и разоблачит весь этот обман. И тогда Хо ой как не поздоровится! Наивный, ты думаешь, что он будет дожидаться этого момента?! Как бы не так, ведь недаром он разыграл целый спектакль! Ты ему будешь нужен ровно столько, сколько времени нужно для получения выигрыша, – а он, уверяю тебя, будет немаленьким! – после чего с преспокойной совестью избавится от тебя, отправив твою наивную душу вслед праотцам. И тогда ни одна улика не будет свидетельствовать об его мошенничестве, и он знай себе будет поплевывать в потолок пока слюны хватит, где-нибудь в Ханое, да радоваться своему туго набитому кошельку. А о тебе ему и печали не будет!
– Не может такого быть! – высунулся Сильвестр из-за перегородки едва ли не на половину. – Да и вообще, при чем здесь Хо? Ведь теперь мой хозяин Му!
– Му просто пешка в руках Хо, как же ты этого не поймешь?! Сегодня у них все поставлено на карту, и в случае успеха ты им будешь только лишней обузой. Все что на тебе можно заработать они заработают сегодня, а все твои последующие возможные победы и призы их нисколько не интересуют, поскольку они уже будут далеко отсюда. Зачем им горбатиться на стройке, когда они срубят такую кучу денег на этих бегах! Так что твое будущее, Сильвестр, предопределено до ближайшей запятой…
– И что же мне теперь делать? – задумался Сильвестр.
– Бежать, – просто ответил Гаврила. – И чем быстрее, тем лучше…
Внутренний накал состязаний подошел к своему апогею. Через несколько мгновений, которые будет длиться последний забег, переменчивая фортуна расставит все точки над ”и”. К кому-то она повернется своим раскрасневшимся от волнения лицом и улыбнется белоснежной улыбкой, а кое-кто будет без сожаления вдавлен в песок ее длинным и острым каблучком. Поэтому шум утих и взволнованные зрители впились напряженными взглядами в беговые дорожки, ожидая начала самого главного старта, от исхода которого у многих из них зависели все их надежды и мечты, соответственно суммам, поставленным на кон. Бо Янг благодушно щурил свои и без того узкие глаза от клубов сизого дыма и ни единым мускулом не выказывал своих чувств. А уж он то рисковал такими деньгами, которые и не снились большинству болельщиков.
– Йых!!!
Гаврила словно пуля сорвался с места и по ускоряющейся траектории принялся поглощать впередилежащее пространство. Взади у него словно включился реактивный двигатель, мощности которого хватило бы, чтобы сдвинуть с места небольшой переносной пылесос, но и этого было недостаточно, чтобы поспеть за Сильвестром, стриженый затылок которого с каждым шагом удалялся все дальше и дальше. Догнать его не было никакой возможности словно тот использовал какой-нибудь фотонный двигатель на ионных излучателях, о котором когда-то мельком слышал Гаврила. Другие тараканы безнадежно отстали, и только один из них еще оказывал кое-какую конкуренцию лидерам.
Зрители бесновались словно одержимые. Никто из них даже не ожидал такого поворота событий. Самые слабейшие участники каким-то непостижимым образом оказались во главе гонки и судя по всему они-то и разыграют между собой главный приз. Особенно предпочтительными выглядели шансы у участника, бегущего по крайней восьмой дорожке. Тот прямо на глазах уходил от ближайших преследователей и если бы не его внешность, многие болельщики дали бы руку на отсечение, утверждая, что тот по манере бега и неудержимому напору, как две капли походит на бывшего чемпиона И. Впрочем после финиша их предположения можно было как следует проверить.
Зрители бесновались, потому как ясно видели – их денежки вылетают в трубу. Два безвестных дотоле таракана ставили жирный крест на их надеждах на победу своих креатур и перечеркивали все тщательно рассчитанные и продуманные планы на денежный выигрыш. И лишь Бо Янг был совершенно спокоен. Как и следовало, выбранный им номер не подкачал и развернулся во всей своей красе. Честно говоря, Бо Янг даже не ожидал, что тот проявит такую несусветную прыть, но тем лучше. Тем лучше…
А тараканы продолжали мчаться к финишу на всех парах. Ближайший соперник буквально наступал Гавриле на пятки, а иногда даже его корпус на мгновение выходил вперед и тогда Гаврила снова поднажимал, выкачивая из своего организма все резервы без остатка. В эти моменты он совершенно не чувствовал своего тела, сознание его было поглощено только одним – выложиться до конца и победить! Только так и не иначе! В эти краткие всплески энергии у него словно вырастали крылья и он понемногу начал нагонять Сильвестра. Крики усилились, подзуживая таракана на интереснейшую дуэль, но в этот миг Сильвестр совершил самый неожиданный из неожиданнейших поступков…
Бо Янг с удовлетворением наблюдал за победным спуртом выбранного им таракана и мысленно подсчитывал барыши, которые он поимеет благодаря своей проницательности, когда тот резко сиганул в сторону прямо у финишной черты и одним движением перемахнул через невысокий бортик. Пробежал до края стола, плюхнулся вниз и был таков! У Бо Янга чуть глаза не вылезли из орбит от такой неожиданной развязки, но он тут же взял себя в руки и постарался достойно принять удар, преподнесенный ему судьбой. Не то было с Хо. С диким воплем кинулся он к беговой доске и, расталкивая своих товарищей, принялся искать на полу своего бывшего питомца, выказавшего такое беспредельное коварство, чтобы раздавить его в лепешку своими собственными руками! Но тот давно уже благоразумно скрылся в бесчисленных щелях некрашеного пола и выковырнуть его оттуда не было никакой возможности.
А быстрое состязание между тем закончилось и первым пересек заветную черту Гаврила! После того, как Сильвестр неожиданно сошел с дистанции, ему не оставалось ничего другого, как только не снижать оборотов и выдержать заданный темп. Где-то неподалеку сопел настырный конкурент, но он уже исчерпал все свои лимиты и поэтому не был страшен лидеру. До финиша осталось пять шагов… три… последний рывок и вот она – сладкая и неповторимая дева Виктория! Гаврила победно вскинул руки вверх и упоенно улыбался, освещенный всеми лучами своей славы. Ли Сынг По протолкался сквозь передние ряды и явил свой сверкающий лик таракану.
– Молодесь, Бао! Ой какой молодесь!!! Уауауау… – и он пустился в пляс.
