— 11 —
На столе стоял знакомый флакон. Он отражал пронзительное солнце, и от нестерпимого блеска захотелось зажмурить глаза. Но глаза неотрывно следили за этим стеклянным предметом и слезились от боли. Маленький блестящий флакончик теперь зависал в воздухе, а таблеток в нем оставалось все меньше и меньше. Он стал совсем прозрачным и что-то напоминал ему.
— Что напоминал? Этот странный предмет был знаком ему! Где он видел его раньше?
А вокруг уже пролетали высокие ледяные горы, какие-то люди на лыжах. Они мчались по крутым склонам, и их безумные лица светились звериными улыбками. А стеклянный предмет все висел в воздухе, не двигаясь с места. Ветер свистел со всех сторон, снег врывался веселой пургой, унося за собой этих лыжников, белые горы, облака, и только солнце светило ярко, оставаясь недвижимым на месте и еще этот светящийся предмет.
— Он вспомнил! Он видел его раньше! Это часы! Самые обыкновенные песочные часы!
Сейчас те висели в воздухе, отсчитывая минуты и секунды, а песок струился, переливаясь тонкой ниточкой из верхней части в нижнюю. Снова какие-то люди, лыжи, горы, снежная пурга, все смешалось в непрерывном вихре, кружилось в нескончаемом хороводе, а песок струился, насыпая уже целую гору на дно часов. Он слышал этот звук. Это была лавина, она шуршала, скользя песчаным водопадом, и, казалось, ничто не может остановить ее непреклонное движение. Целая река песка, водопад песка! Он сносил мгновения и секунды сквозь узенькое горлышко стеклянной пробирки, насыпая целую гору на дно. А часы все висели в воздухе, не двигаясь с места. Крошечные стеклянные часы и горы песка. Оставалось совсем немного и песок закончится, он источит свое течение, и тогда время остановится и замрет. Время умрет – оно будет кончено. Но, стоит протянуть руку и перевернуть маленькие часы, все начнется сначала.
— Это же так просто – нужно протянуть руку, коснуться этой пробирки, отсчитывающей время, и все.
Но рука онемела. Она не двигалась, рука весила многие тонны, неподъемные гири сковали ее движения, а часы были так близко, и сыпался желтый песок с ужасающим шипящим звуком, скатываясь на дно.
— Просто протяни руку, возьми их, всего лишь одно движение, и часы перевернуться, время оживет и снова начнет свой отсчет. Потом снова и снова. Ты сможешь делать это бесконечно долго. Переворачивать эту стекляшку и владеть им. Владеть временем. Оно замрет в твоих руках. Такое простое движение, и часы станут ручными, будут повиноваться и подарят столько минут жизни, сколько захочешь, пока не надоест или не устанешь, пока не потеряешь смысл. Ты будешь жить, и миллионы секунд и минут будут помещаться в твоих руках, и тогда ты подаришь их Ей.
Но, рука не двигалась с места. Эта чертова рука не шелохнулась, а песок уже кончался. Теперь он почувствовал себя на дне этой прозрачной колбы. Песок доходил ему до шеи, уже до губ, еще мгновение и все будет кончено. Оставались последние секунды жизни, последние песчинки. Они с грохотом летели с высоты, обрушиваясь на зыбкую гору, в которой он тонул… Это конец…
Вдруг чья-то рука возникла рядом со стеклянными часами. Она схватила их и теперь крепко держала. Но почему-то не переворачивала. Почему??? Переверни их!!! Ну, давай же! Еще есть время!… Переверни!…
— Зачем? – неожиданно услышал он спокойный голос.
Арина стояла посреди комнаты и держала флакончик таблеток в своей руке… И удивленно на него смотрела. Пот крупными каплями стекал с его лба. Подушка была мокрой, одеяло скомкано. Она снова посмотрела на флакончик, спокойно перевернула его, и оттуда выпала таблетка. Арина улыбнулась, положила ее в рот, запила водой и запрыгнула в кровать.
— Вставай, дурачок! Весь день проспишь! Ну, вставай же!… Петр! Мой Петр. Вставай, какие глупости тебе снились, пока я была в ванной?
Арина утерла ладонью его лоб и села рядом. Подумав немного, произнесла:
— Ты знаешь — это чудо-таблетки!!!… Я первые дни не верила… Ну,… не совсем верила, — поправилась она, — но они просто чудо. Я не знала, что за такое короткое время почувствую себя снова такой,… просто, можно сойти с ума.
Потом опять посмотрела на него и ударила кулаками по его груди.
— Ну, что ты? Давай, вставай! Что ты смотришь так на меня?
А он уставился на нее и не мог вымолвить ни слова. Он опешил. Уже не узнавал ее. Неужели чудеса бывают? Неужели такое возможно? Смотрел и не понимал, видел ее помолодевшее красивое лицо, вспоминая вчерашний день, жуткую гору, вчерашний вечер. Улыбался и молчал, а голова шла кругом…
