СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ЭТЮДЫ
1
НА ПЛОЩАДИ
Синева и колокола.
На телегах мешки со злом.
Зазывала кричит козлом.
Снег истлел.
Шелестит зола.
Корневища мелькают рук.
Полдень в городе.
Пёстрый сброд.
Кто-то ладит петлю да крюк.
Площадь.
Зазывалы и балаган.
Да снуёт меж копыт и ног
Чей-то голый –
Как стыд – щенок.
Воры греются у костров.
От деньги окосел купец.
Уготован одним – острог.
Уготован другим – венец.
Сколько разных сцепилось глаз!
Медяков
Снег истлел.
В горле зла – колокольни кость.
Торг.
Крест продай,
Коль мошна пуста.
На телегах мешки со злом –
Обойдёшься и без креста!
Над угольями таганов,
Над угорьями горбунов,
По-юродивому одет,
С эшафота кричит поэт:
-Покупай! Отдаю за грош
Сто страниц в синяках чернил!
Коли купишь – так бросит в дрожь,
Коли кукиш – так будешь мил…
-Налетай! Отдаю за так
Сто страниц в синяках души!
Ко-ло-кольная высота…
Лучше даром, чем за гроши…
2
ПРЕВРАЩЕНИЕ
На шомполах шипело мясо.
Хозяин разносил вино.
Огня багровые гримасы
Смеялись в чёрное окно.
Звенели кружки воскресенья,
Метались пьяные слова…
Никто не видел превращенья,
Никто не чуял волшебства.
…из глины чистой, глины красной,
Замешанной на молоке,
Нас вылепил художник праздный
В средневековом кабаке.
Никто не видел превращенья,
Никто не ведал волшебства…
В глазах двоилось воскресенье,
Метались пьяные слова.
И мы – смешались с этим сбродом!
Не треснул закопчённый свод.
Как лоси – в лес,
Как рыбы – в воду, —
В народ, почуявши родство!
Перепились и окрестились.
Нас было трое.
Он, Творец,
Четвёртым был.
Мы с ним простились
При Волопасе,
Во дворе.
1963г.
* * *
Разбей окно! Пускай плеснёт
В твою каморку ночь!
Ты, может быть, сегодня тот,
Кому нельзя помочь.
Ты весь у неба на виду,
И август молодой,
Быть может, хоть одну звезду –
Из стольких звёзд – одну звезду! –
Уронит на ладонь…
* * *
Жестокость обыденной жизни
Взывает к твоей доброте,
И ты хоть на нитке повисни
Над бездной,
Кому ещё хуже,
Кому твоя помощь нужна,
Как страждущему в траншее,
Где рядом лишь ты да война!
И кроме тебя не поможет
Никто!
Так возьми на себя
И это страдание тоже:
Твоя она – чаша сия!
Иначе ты просто прохожий,
Надевший очки потемней,
Согбенный проситель в прихожей,
Даритель не хлеба – камней.
Роняя пустые советы,
Ты – тот телефон-автомат,
Который глотает монеты,
Когда во спасенье звонят!
КАТАСТРОФА
В кепке нелепой и в чёрных очках –
Белая прядка упала на ухо, —
Сумку сжимая в своих коготках,
Между людей продиралась старуха.
В тёмном туннеле мотало вагон,
Кабеля нити струились, как нервы.
Сыростью в окна дышал перегон
Тысяча первый.
Кто-то читал, кто-то просто дремал,
Кто-то приятеля слушал вполслуха.
Только старухе никто не внимал –
Будто бы в прорубь смотрела старуха.
Мчался в туннеле состав голубой,
Жёлтые стенки вагона блестели…
Пол содрогнулся, и в чёрный пробой
Книги и люди гурьбой полетели!
Поезд таранил кромешную тьму,
Стон отдавался под сводами глухо.
«Славно заверчено, быть по сему», —
В ухо младенца шепнула старуха.
Где-то сирены кричали навзрыд,
Где-то машины с крестами летели…
На перегоне подземном зарыт
Мальчик в свивальнике чёрной метели.
1980г.
ПАМЯТИ В. И. РАДКЕВИЧА
Поэты долго не живут,
Поэты рано умирают.
И сквозь вселенский неуют,
Они к нам руки простирают.
Оттуда, из последней тьмы,
А мы, наверно, близоруки:
Не в силах догадаться мы,
Чьи это плачущие руки.
1987г.
ИЗ ГЮНТЕРА АЙХА
ЗИМНЯЯ МИНИАТЮРА
Монументально стремленье тополя
Над холмом, чья шапка ещё зелена.
И ворОны пишут, крыльями хлопая,
В небе непонятные письмена.
Звуки и знаки в воздухе буден:
Как сверчки, стрекочут во мгле провода,
На опушке леса грибы словно студень,
Кто-то разорил гнездо дрозда.
Прозябают в праздности борозды поля,
Трещиной сверкает на лужах лёд.
И зовут задуматься над азбукой боли
Облака, несущие снежный плод.
МАТЕРИАЛЫ ПОДГОТОВЛЕНЫ К ПУБЛИКАЦИИ А. БАЛТИНЫМ.
