РУБИКОН СЕБЯ
Малыш съезжать боялся с горки –
Трубою сделана, и вот
Он разбежится и нырнёт,
И с криком вылетит из норки.
Есть Рубикон себя, какой
Переходить необходимо,
Момент познавши золотой,
Что изменяет нас не зримо.
Он сложен – Рубикон себя.
С годами жить стократ сложнее.
Но чтобы строилась судьба,
Нужны свершенья и идеи.
* * *
Старой роли скинувши кафтан,
Пиджачишко новой примеряет.
Что актёр бывает часто пьян,
Персонажей вряд ли удивляет.
Дома обратятся, он в ответ
Клок чужого монолога выдаст.
Где он сам? Его, по сути, нет.
Или – он гордец? Искатель выгод?
Но, преображается когда,
То лучи другие ощущают.
И алмаз актёрство, и беда.
И успехи пышностью мерцают,
И провалов глубока вода.
* * *
Я не должен был в мире жить,
Но почти 50 я прожил,
Сны смотрел, что трепещут, как сныть,
И на ноль действительность множил,
Ради строчек стихов.
Ради строк
И созвучий жизнь часто ломал я.
Я не должен был жить.
Одинок,
Продуваем ветрами, лаская
Боль ручным и пушистым зверьком…
Тщусь представить, где был до рожденья,
В неизвестную бездну влеком
Силой нового стихотворенья.
* * *
Низкий можжевел вдруг обернулся
Старцем, и промолвил грибнику —
Тот от удивления нагнулся.
(Свод зелёный плавный наверху).
-Осторожно рви грибы, поскольку
Каждый гриб – кусок твоей судьбы.
Иногда способнее фасольку
Наварить, чтоб не терзать судьи
Действиями понапрасну… Знаешь?
Будто онемев, стоит грибник.
-Для чего слова свои роняешь
Вовсе неожиданный старик?
-Я – предупреждающая сила.
За грибом любым – сокрытый знак.
Чтоб обозначалась перспектива,
Действовать не можно просто так.
Пригляделся – снова можжевельник.
Иль в себе услышались слова?
Или мозг – отменнейший затейник,
Вечно отрицает дважды два?
Далее идёт грибник, растерян.
И, слова в лукошко поместив,
По-иному он глядит на зелень,
И на сумму лесом данных див.
* * *
Литургия ранняя в пустом,
Гулком храме. Дождь идёт осенний
Посреди июля… Я о том,
Что поверить сложно в воскресенье.
Я из храма выхожу, иду
По кладбищенским дорожкам, в лица
Вчитываясь, будто во страницы
Книг былого.
Ничего не жду.
Вот семья – отец, и мать, и два
Сына. Очевидно катастрофа.
Закипают горькие слова
В голове, сбиваясь мерно в строфы.
Девочка, что прожила два дня.
Ангел на могиле. Дождь не сильный.
Прошлое касается меня
Жизнью разнопланово-обильной.
Я всеобщность жизни ощущал
Не единожды довольно чётко,
Будто тайный свет меня качал,
Или световая чудо-лодка
Увлекала к данности иной.
Лето. Дождик. Кладбище. И серый
Небосвод, что давит, как живой,
Хоть худого я не много сделал.
ПЬЯНСТВО
Из ямы метро, утомлённый
Тяжёлою плазмой людей
Он – социофоб, убелённый
Годами и жизнью своей,
Идёт в магазин за бутылкой.
К тому же несчастный – поэт,
По юности ярый и пылкий,
Но много накручено лет.
Есть шифры российского пьянства,
Одни – у бомжей, работяг,
Другие у тех, кто пространство
Исследовал с искрой в словах.
Пивали и архиереи.
Вожди и кумиры толпы.
О, пьянства создать бы музеи!
И… пили порой мудрецы.
Зачем устремляемся в бездну?
Иль от безнадёги летим?
Сегодня я в счастье исчезну,
А завтра похмельем палим.
Бич? Да… Тем не менее, часто
Не можно не пить, коли жизнь
Недобро, с усмешкою, властно
Вгоняет в свои виражи.
* * *
Я к неудачам жизненным привык…
Но, Боже мой, какая боль густая,
Коль просит подаяние старик,
Копейки от прохожих получая.
Ты бросишь грош и далее пойдёшь,
Его судьбу кусками представляя.
И ощущая, как витая ложь
Вошла в реальность, правду отменяя.
КОМУ НА РУСИ ПЛОХО?
Русь – проект грядущего сама,
Тыща лет – подход к сиянью света.
Плохо в ней. И грустного письма
Нам дана картина, ясно это.
Плохо, Чернышевский? Да, притом
Жертвовать собой необходимо –
Как ещё духовный строить дом?
Не страдал – усилье будет мнимо.
Плохо, Достоевский? Вот острог,
Чернотою смазанный обильно.
Гроздь романов зреет – и высок
Будет каждый, мощно сделан, сильно.
Плохо, Ленин? Будут все равны?
Никогда! — утопия мерцает –
В ней оттенки злобы и вины,
Что картину, явно, омрачает.
Плохо всем. Жирующим ворам,
Совесть в них гниёт, как в осень – листья.
И попам, припавшим ко грехам.
Только небо снова золотисто.
Плохо на Руси. И как в её
Будущую миссию поверить,
Коль всё перепутано, ещё
Неизвестен нужный, верный берег?
Плохо, плохо… Тыщу раз сказать –
А и то не выразишь, как плохо.
Надо так – чтоб в будущем сиять
Солнцем духа возмогла эпоха.
ТАК БЫЛО
Рубил иконы, говоря:
-Что Бог твой сделает со мною?
Щербатый, думал – вот заря
Свободы нового покроя.
Священник, старый и седой,
В какого словом парень метил –
-Что сделать-то ещё с тобой?
С алмазной жалостью ответил.
* * *
Жили-были, водку пили,
Нас потом похоронили.
Неужели правда жили?
Жилы-были, водку пили…
РАКУРСЫ РЕФОРМАЦИИ
1
ПОРТРЕТЫ М. ЛЮТЕРА РАБОТЫ Л. КРАНАХА
С портрета раннего глядит
Скорей крестьянин, чем подвижник.
А вот — мятежник: ради ближних
Ломающий церковный быт.
Вот углубляются глаза,
Коль сильно вглядывался Лютер
В небесный мир — что перепутал
С грошами папа.
Так нельзя.
Со всех портретов — будто мощь
Глядящему ударит в сердце.
Помимо веры нету средства
Узнать простор небесных рощ.
2
И полтысячелетия спустя
Гром Лютеровой проповеди мощен.
Эпитеты пестреют, каждый сочен,
Со скверной биться надо, не шутя.
Важней не гром, но образ глубины,
Встающий за раскатами благими.
И — осознанье собственной вины,
Что осветляет душу… даже имя…
3
РАКУРСЫ РЕФОРМАЦИИ
Лютер тезисы взрастил, как сад —
Со двери собора полыхает,
И его сухой огонь сжигает
Кривду католических услад.
Гроздья Реформации весьма
Долго вызревали… Будет страшно,
Вместе — и духовная весна
Возникает, день поправ вчерашний.
Шире растекается протест,
И князей растерянность серьёзна.
И попы нести не любят крест.
А протест окрест густеет грозно.
Мюнцера учение впитав,
Оживают сонные крестьяне.
Расширение насущно прав.
Бытия сверкнут иные грани.
Бюргерский ломается уклад,
Вера формы новые обрящет,
Дабы не сумел упорный ад
Нашим стать привычным настоящим.
Вот из дома вышел человек,
Встретился с приятелем. Всё просто.
Просто. Только ветхий даден век,
Всё иначе было — больно, остро.
По-другому быть и не могло.
Лютеровы смыслы полыхали.
Сила сил влекла — и тяжело
Люди шли к вернейшей вертикали.
4
РОДИТЕЛИ ЛЮТЕРА
От корня происходит ствол…
Родительская доля золотая,
Коль сына к свету поведёт глагол,
Ему свои высоты открывая.
Крестьянский крест оправдывает жизнь.
Бесстрашие — как подступ к обновленью.
Сложны судьбы и мысли виражи,
Что привести способны к откровенью.
Родители сыновние труда
Сколь оценить способны, давши корень?
Но корень — символ роста — от беды
Ко свету, коий благостью упорен.
5
М. ЛЮТЕР И МУЗЫКА
Предисловье к сборнику мотетов
Лютер пишет, музыкой пронзён.
Жизнь, как сумма истовых сюжетов,
И ниспровергаемых знамён.
Музыка ж по золотым, небесным
Дугам к нам спускается, как свет,
Чтобы не погрязли в низких безднах,
Чтоб любой вопрос имел ответ.
И, Депре внимая, мощный Лютер
Сад полифонический, как высь
Восприемлет — ту, какую любит —
Ибо смыслы смыслов в ней сошлись.
6
«На том стою, и не могу иначе!»
Костяк ученья — соль сакральных слов.
Вормс — город сонный, тишиной означен —
Но сейм в подобном — мощь без берегов.
Охранной вряд ли грамотой имперской
Напор врагов остановить, когда
Кипят животной ненавистью, зверской,
И правда им страшнее, чем беда.
И папский нунций Алеандро давит
На прочих — Этот Лютер: еретик.
А папе любо искаженье яви —
Богатства мил приятнейший мотив.
«На том стою, и не могу иначе!» —
Словами снова Лютер бьёт в набат.
И небосвод — вчера довольно мрачный —
Преобразится в драгоценный сад.
7
СЕЙМ В АУГСБУРГЕ, 1530 ГОД
Сейм не решил поставленных задач,
И войн религиозных были циклы.
Священный Рим во многом был горяч,
Остры сомнений интеллектуальных иглы.
Въезд Карла в Аугсбург столь пышен был,
Что ослеплял зевак великолепьем.
Под балдахином император плыл
Над подданными будто.
Страх и трепет.
Король противу проповедей во
Церквях, князья иные поддержали.
Чтоб веры чистой было торжество!
Плюс нападенья турок ожидали.
Сейм сложен. Многословие пестрит.
Однако, примиренье невозможно.
Разлом церковный раною горит,
И залечить её довольно сложно.
8
М. ЛЮТЕР В ВИТТЕНБЕРГЕ
В постоянном ощущении греха
Лютер пребывал, как в жаркой в бездне.
Наплывала мёртвая тоска,
В сердце от негодной жизни — рези.
В Виттенберге учится, равно
И преподаёт, круг расширяя.
Августин Блаженный — что вино
Духа опьяняет, — открывая
Новое…
Но бездна тяжела…
Грех свинцом расплавленным заполнит
Душу, но её не сжечь дотла:
Ибо кризис даст сверхсложный опыт.
9
ЛЮТЕР-ПЕРЕВОДЧИК
Из чёрных областей, — раздрав
Хвостом пространство — шебуршащий
Нечистый — мерзкий, настоящий:
Он есть! Но быть — не имет прав.
Исчадье тёмных плоскостей
Днесь лицезрит, растерян, Лютер.
И он чернильницей своей
Швыряет — ибо небо любит —
В пупырчатое существо.
За труд библейский взяться надо.
Иносказаний вещество
Взрастить немецкой долей сада.
Как немцы радовались во
Домах те Библии читая!
Как будто воли торжество
Небесной осознав — златая.
10
УЧАСТНИКИ ВОЙНЫ КРЕСТЬЯНСКОЙ
Мы с косами пойдём, с цепами,
Раз Мюнцер прав — мы не скоты!
Ученье Мюнцера — как знамя.
Пускай умрём и я, и ты.
Крестьянский крест не отменяет
Благополучного житья.
Война чернеет… От меня ли
Ждать мужества? Не знаю я…
С цепами люто биться, биться,
Истории меняя ход.
Протест бесчисленные лица
Слагает истинно в народ.
11
АНГЕЛУС СИЛЕЗИУС
В небеса, что в корень вечной сути
Вглядывался Шефлер Иоганн.
Перед глубиной стихов пасует
Мозг мой бедный, будто в нём — изъян.
Тропы многотрудные, наверно,
Проходил Силезский Вестник…
Я
Перечитываю, если скверно
Дорогие перлы бытия.
Ангела Силезиуса снова
Представляю жизнь… Она сама
Плазмою сверкнула от основы,
Непостижной — не сойди с ума,
Постигая…
Ангеловы строки
Не смогу расшифровать душой.
Сколь поэты в жизни одиноки,
Столь свет привлекает неземной.
12
М. АГРИКОЛА
Агрикола — прорыв, огонь и свет,
Причастность к Реформации серьёзна.
На финском Новый зазвучал завет,
Со скверной чтобы люди жили розно.
Агрикола — духовный материк,
Он человек — но выше человека.
Что остаётся? Только сумма книг,
Коль в них сокрыты суммы зёрен света.
В посольстве королевском путь в Москву
Агрикола свершает — к мере мира.
Мир в сердце отражается, в мозгу
До смертного — стал вспышкой света — мига.
13
Ф. МЕЛАНХТОН
Оправданье верой, но не только —
Тут Меланхтон с Лютером вполне
Разошёлся. Спор — всего лишь долька
Мощной жизни — на благой волне.
Лишь духовно дан Христос в причастье!
Тезис проницает глубина.
А уже и вера будет — счастье.
Хоть и не спасёт она одна.
Виттенберг. Меланхтона красивый
Дом — он основателен и строг.
Для Филиппа стала перспективой
Световою смерть, коль дух высок.
14
ИОГАНН ЭКОЛАМПАДИЙ
В безднах греческого, еврейского
Суммы смыслов сияют… И вот
Комментарии — тона уместного —
Возникают, как мудрости плод.
Примирить Цвингли с Лютером вряд ли,
Плюс умеренность в спорах важна.
А истории вертятся прялки,
Сохраняя труды… имена…
15
ДЖОН НОКС
Жизнь, круто сделанная, мощно…
Настоль прогнил католицизм!
Соприкасаться с оным тошно,
Ложь сильно искривляет жизнь.
Вот взяли Нокса — на галерах
Соль наказания познал.
Свет, что богат в душевных сферах,
Едва ли Нокса покидал.
Вот он свободен — раздаётся
Его трактатов трубный глас.
Пусть революция, как солнца,
Укажет путь для всех для нас!
Он, поражавший человеков,
Огнём религиозным, был
Одним из чётких знаков века — в
Каком сверкали сгустки сил.
16
У. ЦВИНГЛИ
Лабиринт, как должно лабиринту
Выстроен причудливо весьма.
Верить больше невозможно Риму —
Пусть грядёт духовная весна!
Цвингли сад ученья разбивает,
Изменяя градус прошлых тем.
Диспут сколь пространство изменяет?
Неизвестно, что грядёт затем.
Охватило мерно цвинглианство
Ряд кантонов, но другим родней
Мир католицизма, и пространство
Изогнётся от войны идей,
А потом войною содрогнётся —
На которой Цвингли был убит.
А едва ли укрепляют солнце
Наши сгустки и клочки молитв.
УБИЙСТВО ПАВЛА АДЕЛЬГЕЙМА
За что он кровью заплатил?
Стал жертвою, как Мень когда-то.
Хоть райские сады богаты,
Своей душой их укрепил.
В какой щели живём, когда
Из лучших лучших убивают?
Иль жизнь сама уже беда,
Когда грехами нарывает?..
* * *
На оставшийся гривенник жизни
Счастья много ли купишь, дружок?
Половить бы плотвицы на Жиздре,
Водки сделавши жгучий глоток.
Или парком осенним, вбирая
Впечатленья, в последний разок,
Прогуляться, в нём образы рая
Прозревая — который высок.
Ныне лето. Ночь рушила шквалом
Тополя во дворе, тяжелы.
На машины упали – завалом
Оскорбивши хозяев, стволы.
И пилили частями, тащили…
На площадке спортивной листва.
Холодеют июльские были.
Свет сереет. Стареет Москва.
На оставшийся гривенник жизни
Помечтай, просто глядя в окно,
Вспоминая июльские ливни,
И как ночью роскошно темно.
АУЕР ФОН ВЕЛЬСБАХ
Дидим – смесь элементов двух других,
Которые и выявляет Вельсбах.
Аристократ, мудрец и химик венский
Свой вписывает в данность мира стих.
О, мир и сам слагающий стихи
Стремится услыхать иные часто.
Оксидов церия свеченье властно
И ярко, как небесные верхи.
Изготовленье сплавов, и ещё
Изобретение газокалильной сетки.
… а вечности легко качались ветки,
Мы, созидая, познаём её.
