К 15-летию со дня смерти Бориса Рыжего

Рыжий, Борис Борисович
Александр Балтин

 

РЕАЛЬНОСТЬ И БОРИС РЫЖИЙ

Он протаскивал в игольное ушко кошмара реальности буйную радость существования, обдирая её в кровь…
Он созидал стихи по некоему волшебному сценарию, очевидному только ему – когда простые, привычные слова, составленные в не хитрые вроде бы строчки, вспыхивали магическим огнём – таинственным, как чёрный лёд, припорошённый сдобным снегом…
Он любил боль и горе – с истовостью аскета – и рвался вдаль от их постоянных прикосновений, паря в своих стихах над адом трансазиатского бытия с его водкой, драками, чурками, ментами, психами, подлыми подворотнями, гнилостным запахом помоек; и вводил ангелов в стихи также естественно, как собутыльники входили в его дом…
Хотя подлинный его дом воздушен, лёгок, беспечален, оттуда даже к Господу обратиться совсем просто, как к отцу…
Он оставил драгоценные пригоршни стихов, в которых алхимическое преобразование реальности было естественным, как аромат нагретой солнцем земли, или запах первоснежной чистоты – и реальность, не желая терпеть такой игры с собою, вытолкнула его из недр своих, как никогда не сможет вытолкнуть его магические, гипнотические стихи…

 

СВЕРДЛОВСКИЙ РЕКВИЕМ

Свердловск — проран, обрыв и бездна,
Он чёрен, и дворы его
Обнимут если — то железно,
Плюс пьянство правит торжество.

Дворы, бараки, общежития,
Цветение акаций ярко.
Какие случаи, события
Запомнит адовая арка?

Овчарка лает. Мент зарезан,
Кровь на асфальте, крик плескает.
Такое состоянье — трезвость —
Не многих явно привлекает.

Заводы — мощные когда-то —
И захиревшие сегодня.
И шпановатые ребята —
Что жизни этой превосходней?

И скверик августом раскрашен.
А завтра первое — и в школу,
И школьный омут вряд ли страшен,
Когда доверитесь глаголу.

Из окон вой магнитофонный,
Во дворике — портвейн и водка.
И небо массою бездонной
Так грустно дадено, так чётко.

И обнажёнными ножами
Стихи исполосуют сердце.
Тоска живёт подругой с вами,
И на неё не наглядеться.

А было — омут пионерский,
Из гипса в лагерях горнисты.
Вожатый — пьяный или нервный,
Коль говорит — тогда небыстро.

У магазина на скамейке
Поэт заснёт, довольно пьяный.
Что мучает — сказать сумей-ка
По этой жизни окаянной.

По этой жизни грандиозной,
В стихи какую переплавил.
И лёгкой поступью, нервозной
Восславил явь, судьбу восславил.

…и, явно, выиграем время,
Судьбу обманем, и сорвёмся
С крючка её, но боль — как бремя.

Стихами, книгами вернёмся
Из невозможного полёта.
И — листья осени, тетради,
Где музыкой слова, и ноты
Как буквы — всё бессмертья ради…


опубликовано: 10 октября 2016г.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.