1
ДОМ ДОСТОЕВСКОГО
Из лабиринта выход к свету –
Зачем иначе лабиринт?
Но всяк по-свойму муку эту –
И невозможен тут репринт –
По-свойму муку жизни терпит.
А иногда вкус яркий, терпкий.
Жизнь – не еда, её на вкус
И классик пробовал едва ли.
Разнообразные детали
Жизнь составляют – это плюс.
А минус – важного нельзя
Понять сквоженье корневое.
Навряд ли детство золотое
Даст Достоевского стезя.
Сундук – тот, на котором спал,
И домика убогость – вот он:
Давно уже музеем стал
В московскую реальность воткан.
Тома – продленье жизни? Нет?
Ночной порою созидает
Писатель мир, в котором свет,
Потьма которому мешает.
Вериги каторги уже
Разбиты. Снег белел отменно.
А с детства раны на душе,
И с ними жить довольно скверно.
Жить? Да! Но с оными писать
Куда сподручней. Вынимает
Из раны образы опять,
И лабиринты изучает.
А в Оптиной я помню дом-
Музей, где вызревал неспешно
Роман, и он – последний том.
…старик-отец себя потешно
Ведёт, и адово притом…
Все ль ипостаси наших душ
Исследовал пристрастно классик?
Но вывод – он весьма неясен.
Сквоженье есть ярчайших дуг,
Шары сияний, и миров
Густые янтари над нами.
Кто оные познать готов
И истину поднять на знамя?
Алкая истину, труды
Ты сам свои отягощаешь.
Узнавший голос нищеты,
Душой едва ли обнищаешь.
Табак крошится; крошки, жаль
Всё мимо гильзы…Ночь густеет.
Из ночи строить вертикаль
В поля небесные умеет
Душой познавший вертикаль
Кто пишет, курит и болеет.
Кто повествует нам о нас
Так много, что не ожидали –
Про стержни смысла и скрижали,
Шары страстей, прозренья шанс…
…про то, как может смертный час
Свет новый бросить на детали…
Стигматы состраданья жгут
Ко всем, когда опять читаешь
Того, чей черезмерный труд
Собором света почитаешь.
2
Волоконца снега на асфальте.
Ветер, больно рваный, гонит снег.
Холодно. Дожить бы мне до завтра.
Холодно. Усталый человек.
Царство Достоевского насколько
Световое? Лабиринт ветвист.
Царствие – точнее бы…
И солью
Мира быть кому?
На чистый лист
Снега буквицы следов ложатся,
Но не прочитаешь оный текст.
Состраданье стало вымываться
Из людей. Сил неизвестных жест.
Коли нет стигмата состраданья —
Не душа – а сгусток темноты.
И героев классика терзанья –
Мерность обретенья высоты.
Ты пойми Раскольникова муку!
Царствие с усилием берут.
Мити Карамазова науку
Изучи, свершая свой маршрут.
Холодно! И волоконца снега.
Волоконцев множество в душе.
Зрячие, живём порою слепо,
Чёрной подчинившися дуге.
Дуги Достоевского выводят
К белой, будто снег, и световой
Нужной нам поляне – нет в природе.
Холоден покуда мир земной.
Измененья в нём необходимы,
Только важного проходим мимо
Вновь, живя тяжёлою тщетой.
3
Униженных и оскорблённых
Не меньше ныне, чем тогда.
И мукой жизни убелённых,
Понявших, что крута беда.
Старик идёт с такой же старой
Собакой, в булочную путь.
Нищ в принципе; к тому ж – усталый
От жизни, чью не понял суть.
Не любящих и не любимых
С избытком времена дают.
Тоской больных, не исцелимых,
Какие водки много пьют.
Круты российские дороги
Уже, наверно, навсегда.
А лучше ль стали мы в итоге?
Да ни насколько, господа.
