Дом коммунальный – старый дед,
Довольно добродушен, мнится.
Я прожил в оном десять лет,
Порою коммуналка снится.
Мне было хорошо тогда –
Вот молодые папа с мамой.
И жизнь – волшебная среда,
Что никогда не станет ямой. .....Читать дальше →
Математик Ульрих малахит
Мысли знает, и нюансы звука.
Малахит не слишком знаменит
В старой Вене, но в чести наука.
Я, библиотеку пряча от
Мира в недрах личного сознанья,
Полагал – она оплот: оплот
Верный, будто звёздные мерцанья. .....Читать дальше →
Подлинность настоящего
Хочется осознать,
В будущее летящего
Острой стрелой опять.
Миг ты едва ли поймаешь,
Хвостик его ускользнёт.
Многое ль обретаешь –
Данник разных забот? .....Читать дальше →
ТОПОС
Модель солнечной системы, установленная в парке на приподнятом, большом, круглом, блестящем камне; полые тела планет – постучи, ответят гулко – размещены на подставках, а в центре, на возвышении дан лик солнца – с волосами расходящихся лучей.
Планеты подписаны, и малыши, играющие в недрах модели, спрашивают родителей:
-Это что? А это?
Мальчишка запомнил – кидается, обнимает:
-Эо нася земья…
Он прижимается к ней щекой, и нежная кожа соприкасается с грубым рельефом Африки. .....Читать дальше →
В далёком 1921 году Максим Горький уехал из Советской России. Уехал из-за политических расхождений с Зиновьевым, Троцким, да и самим Лениным тоже. Попутешествовав по Европе, Буревестник революции осел в своей любимой Италии, в городке с красивым именем Сорренто. Снял для себя и своих многочисленных домочадцев виллу с не менее красивым именем Иль Сорито. Прожил Горький в этом райском месте довольно долго, вплоть до своего триумфального возвращения в Советский Союз, где ему был оказан грандиозный, государственного масштаба, приём. .....Читать дальше →
Снега плёнка тонкая порвётся
Солнечными пальчиками. Май.
Ожидали золотого солнца?
Снег пошёл, изобразивши край
Бреда – занемогшая погода,
Не помочь, не вылечить её.
Бело-зелена теперь природа
Старого двора. Других ещё.
Солнце разошлось – и в тыщи пальцев
Раздирает плёнки снега. Так. .....Читать дальше →
УЙМИ ФАНТАЗИЮ, ПОЭТ!
1
Никто не собирался умирать –
Играли на площадках пёстрых дети,
Глядели старики. Царил на свете
Май, лиственную давши благодать.
Машины мчали, в офисах народ
Игрался в бизнес, деньги созидая.
В домах варили суп, кисель, компот.
И отпускные предвкушали дали. .....Читать дальше →
Васечка в детстве был настолько ненасытно прожорлив, что его мама, Генриетта Леопольдовна, перед тем как идти с ним к кому-нибудь в гости, обязательно кормила Васечку супом и чем-нибудь вторым. А то прямо совестно перед людями, объясняла она такой свой оригинальный поступок. Васечка за столом так увлекается, что запросто весь стол обожрёт. Васечка, слыша такую похвалу, начинал смущённо алеть своей широкой мордой. Мамины слова он воспринимал ни в коем случае не как упрёк. .....Читать дальше →
1
Парковая аллея тениста ещё, хотя жёсткая бронза листвы густо уже дана в тополях, но нападало её уже не мало, и легла она узорно в сочную покуда траву.
Гравий нежно хрустит под ногами; и тонкая мелодия вечереющего августа слышна ниоткуда – и звучит она ажурно, печально…
Кто идёт навстречу?
-Ты боишься меня? Напрасно…
Боялся, но – вдруг: красавица, где же старуха?
-Почему я обязательно должна быть старухой? – улыбается молодая женщина.
И листва осыпается с тополей в такт её улыбке.
-Почему, а?
-Не знаю. Так принято считать. Так же, как и бояться тебя. .....Читать дальше →
Глаза – первое, что ощущал малыш Яша в момент пробуждения. Они казались такими огромными и тяжёлыми, но поначалу были незрячими – едва шевелящиеся горячие шары под тонкими покровами век. Чудилось, будто они вот-вот покатятся с оглушительным грохотом, а Яша, совсем крохотный, побежит за ними, пытаясь ладошками приостановить это стремительное движение.
«Глаза болят», – звал мальчик взрослых, и из их шумного света в его тихую темноту прибегала тётка, молодая ещё женщина, бездетная и отзывчивая.
«Скажи, Яшенька, а как они у тебя болят?» – уточняла она. .....Читать дальше →
ДЕНЬ, В КОТОРОМ ВЕКА
День, громоздящий утром готическую архитектуру света, берёт разгон на год, какой вместится в пределы дня.
Год – или века? Чей перенасыщенный раствор оседает в сознанье пёстрыми образами, будто сад павлинов, где хвосты всех развёрнуты, и символы Византии открыты сознанью, как врата.
Утренний двор – один из бессчётных дворов Москвы, зачехлённый снегом финала декабря, играет огнями окошек соседних домов, каждый из которых не уступит размерами Трое; а одинокий фонарь возле пустующей детской площадки, как изгнанник царь, готовый выслушать не нужные миру стихи. .....Читать дальше →
ЛЕНИВЫЙ ДОЖДЬ
Дождь, вяло роющийся в остатках древесных крон, выбирает из тополей и рябин двора дукаты, чтобы сбросить их в лужи, на траву, на асфальт.
Дождь ленив – как бывает ленивым речное теченье, или кажется таковым обвисший в безветрии флаг.
Иные тополя – а их много в тополином, старом дворе – практически обнажены; и ветви их кажутся туго натянутыми жилами, когда не перепутанными струнами – глобальной лиры Орфея, ибо музыка сфер в современности не слышна.
Время не зримо, и – ощутимей ощутимого оно, глянь, если не веришь, на себя в зеркало.
Неохота, знаешь, что увидишь. .....Читать дальше →
Волгоградself.
1.
На летний наш Вокзал
опять пришла зима.
Фонтан давно замёрз
и ветер бьёт по кругу.
Летает (в)южный снег.
Меж ним сгустясь, дома,
стоят не торопясь,
в отличии от вьюги.
Пархая наугад,
которая шалит,
и камертонный свист
то там, то тут расслышишь. .....Читать дальше →
Жемчуга реальности – восходы,
Пышный куст жасминовый в цвету.
Золочёные собора своды,
Рвущиеся мощно в высоту.
Камни обомшелые лобасты.
Старые, как ящеры, мосты.
Шар взлетает, выбросим балласт, и
Поплывём к сиянию мечты. .....Читать дальше →
пьеса
Одна из бесчисленных московских интеллигентских квартир.
1989 год. Излом советской империи.
Комната, тесно заставленная разнокалиберной мебелью.
Все предметы будто налезают друг на друга, толкаются,
Застывают в причудливых позах, точно огромные оцепеневшие насекомые. Валера сидит на валике дивана, что-то бездумно перебирая на тумбочке. Ольга перекладывает со стола на сервант декоративные тарелки.
Ольга. Давай стол подвинем. Давай, давай – хватит всякую чепуху перебирать. Ничего не поделаешь – придётся подвинуть. Иначе раскладушка для брата твоего не станет.
Валера. Он мне разве брат?
Ольга. А кто же он? .....Читать дальше →
|
Учредители: Mirabo, A. Secret, А. Кудрявцев
Дизайн и разработка: Oleg Mirabo, A. Secret © 2006 Санкт-Петербург |
При использовании материалов, ссылка на сайт EXISTENZ.RU обязательна. |
|
