Тихий голос окликнул меня…
Тихий голос окликнул меня
В молчаливой октябрьской чаще.
Задрожало пространство, звеня
Тишиной, к небесам восходящей.
То ли филин о том прокричал,
Что я предал кого-то когда-то,
То ли шедшая в душу печаль
Разрыдалась, тревогой объята.
Может, ты – о которой забыл –
Этим звуком к себе призываешь?
Но – ни воли не чую, ни сил…
И душа моя – как неживая!
…Я стою, надо мной небеса
Моросят непростительным прошлым,
И слышны в темноте голоса,
Только слышать и слушать их тошно!
Я застыл в этой чаще навек
Посреди тёмных гатей и топей,
Бесполезный, пустой человек,
Проживающий на автостопе.
И к чему призываешь меня,
Ты, ночная зловещая птица?
Это сон!..
А в чужих временах
Так тревожно и тягостно спится!
Паутина
В паутине дней стеклянных, где погиб, устав, июль,
Мотылёчком-огонёчком догорал янтарный август.
В доме времени качался на окне в былое – тюль,
Заслоняя абрис мира, где был цвет лесов и трав густ.
Где с пчелиной суетою копошились времена
В пенном воздухе сирени, в тёплой пене ожиданий,
И бродила по тропинкам в звёздной чаще тишина,
По ночам плясали тени лунный танец, танец странный!
И бемоли озарений, заполняя зал сердец
Непонятной-неизбывной светлой мукою желаний,
Надевали на невзгоды – веры в лучшее венец.
И ладони наших судеб обжигало счастья пламя.
Паутина трепетала от грядущей пустоты,
От ветров осенней ночи, от безумства листопада,
Ведь у осени от смерти на лице видны черты,
А в руках её свинцовых бряцают ключи от ада…
Но пока в стеклянных нитях бьётся август мотыльком, –
Над полями, над лугами проливаются туманы.
И с небес хмельное солнце гневно машет кулаком,
И наносит тучным тучам кровью хлещущие раны.
Темнота мне поёт о тебе…
Темнота мне поёт о тебе
Под охрипшую дудку метели.
И полно ледяных голубей,
Что ко мне от тебя прилетели.
Что расселись на ветках берёз
И воркуют мерцающим светом,
Отвечая на скромный вопрос:
Неужели ты счастлива где-то?
Но густая мелодия тьмы
Забивает прозрачные клювы
Многоцветным испугом немым,
Бесконечным терпением лютым.
И внушает душе непокой,
Заметающий время снегами
Обманувшего счастья рукой,
Усмехающегося над нами.
Но ясны в освещении снов
Позабытые милые лица.
Я твой сон обойду стороной
Чтобы ты захотела присниться.
Станция «Осень»
Апрель покупает билет для меня
На поезд до станции «Осень»,
Куда отправляюсь, мечты разменяв
На воздух и дым на морозе.
Бегут полустанки мерцающих дней –
Быстрее, быстрее, быстрее;
И солнце в оконцах уже холодней,
И прошлое даже не греет…
И нет остановок, а старый вагон
Несётся, несётся, несётся
И делает новый и новый разгон
Вдогонку закатному солнцу.
Уже не приносят ни чай, ни коньяк. –
Уволены все проводницы.
Но знаю: на станции «Осень» – не так:
Там есть ещё – чем насладиться!
ЗВУК
Нет ничего темнее звука,
Нет ничего светлее боли…
В висках стучащая разлука,
Как птица, вырвется на волю.
Пребудет близостью апреля,
Прощающей былые зимы, –
С их чёрной музыкой метелей,
С их тишиной неотразимой…
А после – пёстрою весною
В лесных просторах разгорится,
Чтоб майской песнею лесною
Пронзить покоя шар, как спицей…
Нет ничего темнее звука.
В его тени уснуло время.
И память стала близорука,
От немоты времён старея.
Кто знает звук, его не слыша,
Приходит в тихое бессмертье,
Траву причин земных колыша
Ветрами слов: «не верьте», «верьте».
Преграды истин разрушая,
В небытие смещая судьбы,
Восходит тихо мысль чужая
Над горизонтом новой сути
Былых событий и явлений,
Блистая пасмурной печалью
И правдой редких откровений,
Пасующей перед молчаньем.
Зане молчанье благородней
Поспешно высказанной правды,
Как наступившее «сегодня»
Честней обещанного «завтра».
Очнуться далёкой планетой
Очнуться далёкой планетой,
Забытой своею звездой,
Летящей куда-то и где-то
Над тёмной вселенской грядой.
И видеть квадраты и кольца
Тебе неизвестных времён,
Звенящие как колокольцы
Забытых, но звонких имён.
Встречая вторичные дали,
Забыть о первичных навек,
О том, что тебя называли
«Любимый ты мой человек».
И знать, что какого-то завтра
Не будет уже никогда.
Сомкнётся кромешная правда:
Я – глина, песок и вода…
ФОРМА ПЕРВАЯ
Когда потянется сентябрь
За нитью птичьих стай,
Усни в заоблачных сетях,
Мгновением растай.
Летай на крыльях пустоты,
Раскрашенных в рассвет;
И где б ты ни был, ты – не ты,
Тебя и вовсе нет!..
И пусть отсутствием твоим
Не все обеднены…
Земное время – алый дым
Надмирной тишины.
Ты эргодический процесс
В пластах небытия,
И ожидание чудес
Творит судьба твоя.
Смотри мозаики иных
Галактик и миров,
Сложи единый мир из них,
Чтоб не был он суров.
Где нет тебя, там – только ты,
И потому ты там,
Где времена тобой пусты,
Где пусто временам!..
А на Земле в кострах потерь
Пускай сгорает то,
О чём – поверь – уже теперь
Не ведает никто.
Пусть белый коготь хищных дней
Царапает всех тех,
Кому привычнее, родней
Мирок земных утех.
ПОЛЁТ
В сырое холодное лето
Горячие мысли одеты.
А мы в ожиданиях тлеем,
Скользя по дождливым аллеям.
И тёмная пена событий
Вскипает над тем, что забыто.
А в чёрной воде откровений
Искрятся пылинки сомнений.
Кривые зеркальные ночи
Помножат на сто одиночеств
Число отражений рассветов,
Потерянных памятью где-то.
А дней перламутровый клевер,
Бегущий по небу на север,
Рассеет пыльцу расставаний
По серым лесам расстояний.
И кольца времён разомкнутся.
Прольётся бессмертие в блюдце
Глубокой печали о чём-то,
Растаявшем за горизонтом
Того одинокого лета,
В которое были одеты
И мысли, и чувства,
И даже
Земное бесчувствие наше.
МАЙСКАЯ НОЧЬ
Курила полночь дымный ладан
Клубами едкой темноты
И наполняла майским ядом
В ночи живущие мечты.
И дым к востоку поднимался,
И в небе змеем извивался,
По звёздной речке проплывал
В густое озеро рассвета,
Где светом день плескался, ал,
Грустила бледная комета.
И белой лилией цвела
Ночная тишь, во тьме светла.
Но кто-то шёл, шептался с кем-то:
По лесу тихие шаги
Прошили тьму невнятной лентой.
Пространства утренний изгиб,
Свивая в кольца свет туманный,
Надел на лес их,
На поляны –
На остро-тонкий стержень тьмы…
И стали млечными просторы.
В них робко птичьей кутерьмы
Огонь затеплился, в котором
Сгорала, плавясь, тишина,
Куреньем полночи пьяна.
СЕНТЯБРЬСКИЙ ДЕНЬ
Стекает утро вязким солнцем
С покатых крыш,
И день стоит над горизонтом,
Кудряв и рыж.
Осенней солнечной слезою
Позолочён,
Он ловит блик под бирюзою,
Хрустит лучом.
Зерном печали кормит небо.
Молчит оно,
Глотая, словно крошки хлеба,
Её зерно.
И пусть сентябрь горчит повсюду
Сырой строкой,
Но этот день подобен чуду –
Живой такой!
И льются тихие просторы
Струёй времён
На бесконечные повторы
Иных имён.
И что ему угрюмый невод
Земной тоски,
Когда задумчивое небо
Кормил с руки!
КОГДА УШЛА ТЫ В НОЧЬ…
Когда ушла ты в ночь из дома моего,
Свечение времён сверкнуло и погасло,
И задрожал хрусталь забытых мной тревог,
По рельсам белых дней текло, пролившись, масло…
В петле из ста проблем повесился мой мир,
И смерти всех удач, как яд, вошли под кожу.
И бряцала весна на струнах старых лир,
Расстроенных тобой – и мною, впрочем, тоже!
А ты брела по дням в скрещении лучей,
Которые всегда светили нам обоим,
И звал тебя покой, просторный и ничей.
Ведомая судьбой, сама была судьбою!
По небесам сердец, забытых и пустых,
Прошла огнём побед над суетностью дольней
В края высоких снов, как детский мир, простых,
Где духу твоему и легче, и раздольней.
Хоть не было меня в пространстве снов твоих,
Ты кольцами ночей сплетала зыбкий невод –
Ловить мечты мои, где был с тобою в них,
А после воскрылять в сновидческое небо.
ЧТО БУДУ Я ДЕЛАТЬ ВЕСНОЙ?..
Что буду я делать весной?
Наклею на чувства листочки,
Твой голос, как поле, льняной
Заставлю цвести в моих строчках.
Оранжевых бликов семье
Пошлю приглашенье в свой терем,
В его малахитовой тьме –
Чтоб не было места потерям.
Что буду я делать весной?
Вино из черешневых мыслей,
Напиток покоя лесной,
Слегка от забвения кислый.
Мгновений кусающих рой
Потонет в потоках сирени,
Окажется тихой строкой
Какого-то стихотворенья.
Что буду я делать весной?
Сшивать временами пространства?
Взойдя на порог неземной,
К астральному буду пристрастный?
… А ивы речные глядят
В парные закатные воды,
И вечер, лучами объят,
Спускается тьмой с небосвода.
И мир – как обычно – ничей,
Весенний ли, зимний, осенний.
Порхание дней и ночей,
Сплетение света и тени.
ОДНАЖДЫ ОСЕНЬЮ…
Цветной тишиной октября
Темнеющий день рисовал
В тетради с названьем «заря»
Свинцовой прохлады овал.
И контур нечёткий его
Врезался в лиловую тьму,
В которой брело существо,
А кто? – непостижно уму…
Возможно, прощальная тень
Прошедшей прекрасной поры,
А может, закатный олень,
Идущий в иные миры.
А может, затравленный зверь
Души опустевшей, больной, –
В безверие, в сумрак потерь
Он крался лесной стороной…
И небо струило печаль
По веткам и листьям дерев,
Покоя вечернюю шаль
На шею тревоги надев…
Стоял я среди валунов
Забвенья,
дышал немотой,
Луны золотое руно
Сбирая тоскою густой.
Темнело. И лес в темноте –
Как терем судьбы – до небес.
Там, будто искристая тень,
Цвело ожиданье чудес.
Пришедшая в терем судьбы
Осенняя гулкая ночь
Качала осины, дубы,
Не в силах тоску превозмочь.
И хлопнула в тереме дверь,
Рассыпалась тьма на куски;
И шедший в безверие зверь
С рычаньем оскалил клыки…
Вечер врачует простуду заката…
Вечер врачует простуду заката
Чёрной облаткою ночи.
Память лиловою тьмою объята –
Пеплом былых одиночеств.
Пламя осенней лесной лихорадки
Всё поджигает во злобе…
Дни – как секунды, прозрения кратки.
Мысли и чувства в ознобе.
Когти времён, ухватившие лето,
Приступом боли разжались.
Лето разбилось в сознании где-то
На ностальгию и жалость.
Тихо пульсирует летнее сердце
В полночи дрожью осенней,
Но замирают бесшумные герцы
Утром, колеблющим тени.
И продолжается тихая осень –
Заводь покоя без края,
Солнце, подобное острой занозе,
Мглой в небесах растворяя.
Олово дней растекается тише
В тигле метельных просторов.
Знак всепрощения на небе вышит
Иглами вечных повторов.
ТЕМНОТА
У темноты особый блеск,
Особая звезда.
Мерцает странный арабеск
В лучах её всегда.
За каждой новой темнотой –
Иная темнота
Скрывает белый свет густой
И все его цвета.
И в каждой то, что может быть,
А может и не быть –
И горний мир, и смрадный быт,
И бабочка судьбы…
В густой блестящей темноте
Огнями сны цветут
И украшают на холсте
Событий – наш уют.
Над городами, над землёй,
Где не был человек,
Витает тьма липучей мглой,
Туманом чёрных рек.
У темноты особый вкус,
Особый аромат.
Я ими от себя лечусь.
Они слегка пьянят,
Легонько давят на виски.
И я во тьму иду,
Времён потерянных куски
Сбирая на ходу.
У темноты особый блеск,
Особая звезда.
Мерцает странный арабеск
В лучах её всегда.
Весны сквозная синь…
Весны сквозная синь.
Светящаяся истина.
Застенчивость осин,
Прозрачная, лучистая.
Кораблики тепла
По морю стыни плавают,
И теплых дней расплав
Стекает с неба лавою.
Весны блестящий диск
Вокруг меня вращается,
И мир, суров и льдист,
На части разрезается. –
На щебетанье мглы,
На пенье ручейковое,
На воды, что светлы,
А были стужей скованы…
И солнечным стеклом
Леса переливаются,
Как память о былом,
Всегдашняя, живая вся!
И солнце – просто дым
Оранжевый, берёзовый –
Над мартом молодым,
Над снегом бледно-розовым.
ДВЕ ЗВЕЗДЫ У ТЕБЯ В КОРОЛЕВСТВЕ НОЧЕЙ…
Две звезды у тебя в королевстве ночей.
Там уснуло пушистое снежное время,
Замирая котёнком на левом плече
У пригретого солнцем лесного апреля.
Чтобы тени разлук не казались темней,
Звонкой музыкой эльфы наполнили чащи.
И рассыпано прелое золото дней
В погребах пустоты, в тишине восходящей…
На второй высоте, там, где облачный бог
На апрельской струне увлечённо играет,
Нам с тобой приготовлен рассветный пирог,
Сладкоежкой луной объедаемый с края.
Посмотри, как густеет желания мёд,
Проливаясь в бокалы пространства восторга;
Улыбаясь, со скипетром солнца идёт
Новый день по небесной тропинке с востока.
И встречают его светляки – васильки,
И вращается ось одинокой планеты,
Друг от друга где так далеки-далеки
И влюблённые души, и просто поэты.
Не грусти, не грусти и свечу потуши,
Потому что свивается радуга счастья.
Где и сумрак, и свет – там рождается жизнь,
И вторая, и третья за ней в одночасье!
Я ВИЖУ, КАК ВРЕМЯ ГУЛЯЕТ…
Я вижу, как время гуляет по небу,
Легко поднимаясь по звёздным ступеням
Туда, где живёт одинокая небыль…
Где брошен в галактики вечности невод –
Ловить золотых пескарей вдохновенья.
В тех омутах звёздных так много земного,
Так много там плещется юного счастья,
Так много знакомого, сердцу родного,
Что, кажется, быть и не может иного,
Чем то, что встречаем привычно и часто.
Но тени событий там столь многоцветны!
Там всякая радость смеётся лучами
Добра, и всё жуткое кажется бледным.
Взрастает бессмертье квазаром несметным
Из той пустоты, где живучи печали.
А мы, согревая у печки покоя
Промокшие ливнями горестей души,
Небрежно к щеке прикоснёмся щекою.
В окно поглядев, скажем: небо какое!..
Как тихо! – шепну я. – Ты только послушай.
ФЕВРАЛЬСКИЕ ВАРИАЦИИ
Февраль. Играет небо в бадминтон,
Ракеткой мглы подбрасывая солнце…
Одетый в снежно-льдистое манто,
Кивает лес в морозное оконце
Избушки, где живёт февральский день,
Танцующий, смешливый, синеглазый:
В избушке даже крыша набекрень
От топота весёлого и пляса!
И стены той избы не изо льда –
Из воздуха, который крепче стали.
А окна – многоцветная слюда
Времён, смотрящих в палевые дали. –
Туда воланчик-солнце упадёт,
Когда вдруг небеса играть устанут…
Потом придёт полночный лунный кот
И слижет с неба звёздную сметану.
ЛЕСНАЯ ПАМЯТЬ
Лесная память собирает
В ларец янтарных поздних дней
И то, что мне казалось раем,
И то, что грустного грустней.
Лесная память солнценосна
И вечна, будто небеса.
Их яркий мёд испили сосны,
Открыв туманные глаза…
В сплетённой солнцем паутине
Осенних дней трепещет боль
О том, чего не стало ныне –
Мне душу выевшая моль.
А сам гляжу я на овраги
Уставшей осени моей,
В лесное царство светлой влаги,
В хрустящий свет календарей.
На корабли осенних далей,
На их цветные паруса,
В сырую тьму моих печалей
И в сосен влажные глаза.
И вижу в них огни былого,
Давно отцветшие огни.
О память, в сумраке лиловом
Ты навсегда их сохрани!
ВЕСЕННИЕ ПЯТИСТИШИЯ
Рассчитывая тензор темноты,
Весна кусала лунный карандаш.
Шуршали неба звёздного листы,
И мысли суетились, всё пусты,
И тьмой не мог наполниться пейзаж.
Палитра многоцветных вечеров,
Впитавшая напористость зимы,
Оттенками пятнадцати миров
Раскрасила времён глубокий ров,
Где – помню – были мы с тобою, мы…
Где было непонятно и светло,
Порхали мотыльки невинных фраз…
Но помню я: апрельское стекло –
Сквозь наши соты, плавясь, утекло –
Туда, где никогда не будет нас.
Под тяжестью молитвенных минут
Пространство сокращало свой объём.
Казалось, никого не будет тут.
Свой порох соловьи напрасно жгут,
Картечью песен раня окоём.
Быть может, нас и не было, и нет,
А лишь светила тусклая звезда,
Касаясь некой тайны сотни лет.
И память завязала в узел свет,
Который сохранила навсегда.
Я помню – как флажками тишины
Махала полночь, связывая всех.
Как были ею все окружены
Под смелым приказанием весны.
В плену её был так предсмертен грех.
И точечными выстрелами чувств
Расстреливала воронов тоски,
Прицелившись по тонкому лучу
Звезды, которой имя умолчу,
Настойчивости текста вопреки.
Но тьма не наступала, и тогда
В ряды по степеням остывших дней
Разложен был весенний кавардак,
И тихо стало – так, как никогда,
И снег пошёл,
И сделалось темней …
И ТЫ, И Я…
«Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой» А. С. Пушкин
Неповторимостью звучаний
Двух камертонов бытия
В просторах встреч и расставаний
Пронзали время – ты и я.
Но были звуки разделимы
Сторонней белой тишиной,
И твой аккорд пронёсся мимо,
Сливаясь с кем-то,
не со мной.
Однако музыкой случайной
Пространство наше расцвело,
И, тишины рассеяв тайну,
В одно звучанье нас свело.
В земные тесные пределы,
В их переливчатый хаос,
Не думая, влетели смело,
Как будто ветер нас принёс…
Иное бытие настало,
Где привлекали нас с тобой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой
Но ты чего-то ожидала
Совсем другого.
Ты есть ты!..
Шипенье пенистых бокалов
Не заглушило той мечты,
Которой, видно, не узнают
Ни в небесах, ни на Земле.
Тебя влекла печаль лесная
В сырой осенней серой мгле.
Из самых тонких ожиданий
Тобой был соткан непокой.
В лучах прощений и прощаний
Светился пушкинской строкой.
И ты в его шелка одела
Разлуки нашей времена,
Сказав: тебе какое дело…
Забудь!
Забудь!
Забудь меня!
СОВСЕМ ОПУСТЕЛИ ТРОПИНКИ МОИ…
Совсем опустели тропинки мои.
Лишь память над ними совою летает,
И мысли кричат, будто вороны в стае,
Что осень дана одному – не двоим…
Что мир бесконечных цветных одиночеств,
Которыми чуткие души полны,
Натянут до звона осенней струны
На скрипке дождливой сентябрьской ночи.
И в танцах срываемой ветром листвы
Легко угадать отражённое лето:
Всё вроде бы то же безумие света,
Но дни в опадающем свете мертвы…
И циркулем в прошлом пропавшего счастья,
Его острием – воплощённой мечтой –
Очерчен магический круг несогласья
Души с приближающейся пустотой.
Вне круга того – декабри на излёте,
Внутри – расцветающий грозами май.
В том круге – грядущего знакам внимай,
Как свету огней на туманном болоте.
Июнь, гуляющий в полях…
Июнь, гуляющий в полях густых ромашковых сердец!
Чьё счастье спрятал в рукаве непримиримого Персея?..
Я по лесам иду к тебе, сплетая звёздных дней венец
И так хочу, чтоб навсегда мой мир ты звёздами усеял.
Передо мной в глуши лесной смешно воркует тишина
И апельсин вечерних зорь спешит душе моей в объятья.
А на тропинках снов седых танцуют танго времена,
И надевает пустота – печали бархатное платье.
В медвяно-липовой глуши, где обитает бог лесов,
Построю терем из лучей, золотоцветный лунный терем,
И дверь, как прошлое моё, легко закрою на засов,
Чтоб всеми – в памяти, во снах – везде-везде, я был потерян!
И лишь бы ты, мой свет-июнь, ко мне лесные тропы знал
И приводил кормить с руки косуль несбывшихся мечтаний
Последней спелой чистотой, что мне оставила весна,
Хрустальной влагою поить из родника сердечной тайны!
