1
Может ли под маской соблазна оказаться истина?
Может ли за истиной скрываться другая?
Может ли под маской Москвы таиться иная Москва – ветхозаветная, первоосновная?
Трамвай уже проехал, уже отрезана голова, и уж тем более Аннушка уже…
Аннушка – скверная карга, чёрная функция, вспыхивающая светом действа, без которого невозможно очищенье. Именно А начинает алфавит…
Именно в астрологии заложено много соблазнов…
Космос разрывается щелями – но что выпадает из оных щелей?
Фейерверки сатанинского веселья или сгустки мудрости, призывающие насельников земли жить по-другому?
Голова отсеченная, голова, варившая ложь, голова, мешавшая малым сим двигаться к свету…
Опрощённая история Спасителя…Опрощённая ли? Или воистину – Сын Человеческий, свершивший труды духовные колоссального объёма, показавший, как изничтожив в себе низовую пустыню праха вырастить цветок своей сокровенной души, цветок, перерастающий смерть, звучащий красками подлинного бессмертья?
Но – чьими глазами увидено поле жизни Иешуа?
Куда, в какие бездны были растворены глаза мастера?
Вавилонская Москва переливается огнями, гудит и играет, стремится куда-то в фейерверке текучих, неуловимых брызг?
Не бойтесь кота – он не страшнее ваших желаний.
Не бойтесь Азазелло – он не больший убийца, чем ваши вожделения и похоти.
Едет, едет трамвай – увозя от мертвечины любого официоза, массивным колесом грозя ложному – отсеку.
Космическая арфа романа полнится таинственной звукописью, и…как знать…не наша ли будущее дано им в зашифрованном виде?
2
Трамвай проехал, закрутив
Мистерию сакральной яви,
Иносказаньями, как миф
Творимой. Много смыслов-яблок.
Тридцатых быт, где примус дан,
Как символ чёрный, коммунальный.
И шумной Иудеи даль,
Где казни – акт вполне банальный.
Пилат ото всего устал.
Иешуа спасти! – и будет
Жизнь, как волшебный минерал.
А не спасёт, нет-нет – осудит.
Провидец сочинит роман
В уютной маленькой квартирке,
От страсти к Маргарите пьян –
Столь нежной даме, умной, пылкой.
Как обаянием играть
Способна нечисть виртуозно!
Кот улыбается опять
Из копей авторского мозга.
Фагот свистит, потом ронять
Словами продолжит… В Иудее
Способны многие ль понять,
Что совершается? Идеи
Какие в воздухе? Гроза
В Москве роскошно закипает.
Блистает шутовство. Стезя
Писателя огнём сияет.
Зелёный цвет и жёлтый цвет
В романе сходятся, играя
Всем тем, чего серьёзней нет –
Потьмою адской, светом рая.
