Избранные стихи.

Виктор Григорьев

 

***

Плененный грустью ваших глаз
печалью вашей заражаюсь .
Звезда в ночи горит для нас,
дробясь в пруду и отражаясь.

Вам отвечал я невпопад,
грусть от меня вас отстраняла.
Октябрьский сыпал листопад,
все поздней осенью дышало.

Брели мы от скамьи к скамье.
За вами следом поспешая,
не смел я думать о семье,
и свить гнезда не помышлял я.

Известно вам, неровен  путь
под богом мой: паденья, взлеты.
При мысли застывает ртуть
термометра о браке плоти.

Ветхозаветный чужд вам сказ:
Адам, брачующийся с Евой.
Эдема кущи без прикрас
живописует блудодева.

Купили вы не чистотой,
а силой послушанья року.
Погружены в себя порой,
тень не падет на вас порока.

Пугливо, будто лань на ствол
охотника, по редколесью
ступали вы, след в след я брел,
охвачен следопыта спесью.

Вы не произносили слов.
Я понимал, что нет им места
в юдоли прозаизмов снов,
где б вы звались моей невестой.

Листва  дрожала  на древах
от налетающего ветра.
Луна свернулась в облаках,
подобно акробатке в гетрах,

калачиком  и, замерла,
не мысля шквал  снискать оваций.
Судьба двух путников свела
чтоб в кущах спрятаться акаций.

***

Горит свеча. Я слышу пламя
как шелест бабочки ночной,
как звуки музыки в бедламе
души, измученной тоской.

Я буду одинок весь вечер.
Вне общества, вне пошлых дам.
Я пепел стряхивать на плечи
начну, как  Осип Мандельштам.

Горит свеча. Ночные звуки
в раскрытое плывут окно.
Я узнаю, как Парки руки
судьбы сучат веретено.

Я в одиночестве беснуюсь
затравленным зверьком в клети.
В беспутную уходят юность
начала и концы пути.

Горит свеча. Воск  оплывает.
Так плавится слеза в пылу
любовной схватки на полу,
когда не плоть, а дух сгорает.

Повсюду тишина под богом.
Ночь водворилась на земле.
Живое в городке убогом
все тонет в непроглядной мгле.

Горит свеча. Свет полнолунья
над тихой родиной моей
как всполохи зарниц в июне
оживших в очаге углей.

Жизнь в одночасье замирает.
Лишь полуношника душа
в полночный час тепла алкает,
прохладой сумерек дыша.

***

Весь вечер музыка звучит.
Плывут фортепиано звуки.
Живое все кругом молчит,
и мы молчим, сцепивши руки.

Все как и прежде.Свечи те,
что раньше озаряли тени
две слившиеся в темноте,
подобно комнатным растеньям.

То полуявь иль полусон.
Так полумрак нисходит к душам,
наследующим прах времен,
к изъеденным  червями тушам.

Надмирный шепоток творца
мне слышен в Моцарта клавире.
Сродни музыке глас певца,
божественные звуки лиры.

Прикосновенье робких уст
родные окрыляет души.
В них полнота сердечных чувств.
К ним плоть глуха, но чутки уши.

Не произносят вслух слова
что гонят кровь по кровотоку.
Волчку подобна голова
при встрече с незнакомкой Блока.

С тревогой ангел чистоты
над плотью расправляет крылья
в надежде вытравить мечты
об охватившем чувств всесильи.

Ни вальса звуки не слышны,
ни двух сердец сердцебиенье.
Свет полной в облаках луны
толкает их к уединенью.

***

Жизнь и смерть есть суть одно.
Парка ткет свое рядно.

Ветер бродит в купах лип.
Звезд не счесть в Созвездьи Рыб.

На лугах лежит роса.
Завтра здесь пройдет коса.

Сколько ты не морщи лоб:
жив сегодня, завтра -в гроб.

Грязь и сумрак наших дней
оттого, что мы мудрей.

Оттого прострел в виске
есть приверженность тоске.

Пуля, бритва, яд, петля…
Человек пред смертью -тля.

Если ты знаком с ножом,
если ты сгоришь живьем,-

все одно,-твоя душа
к небожителям спеша,

не минуя страх и боль
обретет любви юдоль.

***

Застыла жизнь в оконной раме.
Глубокой ночью замерла.
Все, что ни есть под небесами,
ночная полонила мгла.

Тьма заключила город в клещи.
Жизнь отступила до зари.
Как молью траченые вещи
лоснятся плешью фонари.

Луна течет, подобно млеку,
из тьмы творения светил,
питая сущность человека
произволеньем божьих сил.

Нет ни одной души под богом.
Все точно вымерло в свой срок.
Один лишь Млечный Путь с тревогой
глядит на запад и восток.

Полярная звезда затмила
небесный вертоград зарниц.
Не знают в сумерках светила
пространств и времени границ.

Презрев законы тьмы и света,
светила источают свет,
которому в счисленьях Леты
начала и предела нет.

На тучных пажитях созвездий
твоих, о Отче, свет очей
благою окормляет вестью
от Рождества стада людей.

Всему свой час, свой век в природе.
Моя полночная звезда,
кто б ни была ты в своем роде,
исчезни раз и навсегда.

***

А на Тверской, а на Тверской
путаны маятся тоской.
И водка в кабаках рекой,-
да мне все мало.

Мне хватит водки за глаза.
Пока не прошибет слеза,
смотрю я как на образа
на дно бокала.

Я сам не свой.Я всем чужой.
И только годы за спиной
висят на мне как пес цепной
и рвут на части.

Босяцкой веры побратим,
по морю жизни нелюдим,
я был как парусник гоним
звездой злосчастья.

Я жил как все, не по злобе.
Ни воплей, ни соплей к судьбе
я не размазывал в мольбе
о лучшей доле.

Я припадал, как к роднику
усталый путник, к леднику,
и полз на брюхе к потолку
земной юдоли.

Жизнь не за пазухой Христа.
Замкнулись в рай и ад врата
как у покойника уста
в глухом овраге.

Рука об руку, ангел мой,-
ты впереди, я за тобой,-
свершит под богом путь земной
душа бродяги.