Товарищ по партии

В выходной день Евгений пошел на стоянку, проведать свою машину. Со свалившимися заботами из – за ссоры с женой, да полным безденежьем, было как то не до этого раньше. Машина стояла грязнущая – грязнущая, с подспущенным задним колесом, бензина в баке была капля, — Евгений помнил, что последние два дня он ездил на сигнальной лампе. Заведя машину и подвинув ее немного вперед, к большой весенней луже, набежавшей из –под растаявшего снега, он посмотрел на соседей по стоянке, которые увлеченно мыли свои машины из пластиковых бутылок, и после некоторого колебания, достав из багажника веник, принялся, окуная его в лужу, протирать машину.
Работа увлекла его, машина стала явно чище, и он еще колесо подкачал, попросив у соседа насос, его не работал. Зато в машине кончился бензин – совсем кончился. После включения зажигания мотор заводился и тут же глох, он едва успел поставить машину на место. Даже до заправки было теперь не доехать! За все время, пока эта Волга была у него, а шел уже пятый год, такое случилось в первый раз.
Скоро ему по его просьбе – он звонил и просил с ним связаться–перезвонила женщина – директор по рекламе того торгового дома, который собирался организовать свое производство рекламных щитов. Евгений попросил о повторном собеседовании, многие детали оставались для него неясными, а главное, что его интересовало, это свободный график работы и обязательно, дополнительный выходной в середине недели.
Иначе, на другой конец города я не наезжусь, — решил он. Денег у него оставалось только на дорогу, и он решил, что тянуть больше не стоит. Брать взаймы у Деда, какие – то копейки, на которые его же потом и кормить? Ну, что делать, раз работа не по специальности, — размышлял он, — из того керамического концерна что – то не звонят. Ну, заработаю хоть к лету что -то, что бы было, на что на городском пляже отдыхать. Его прошлогодние летние загорания оказались совсем неплохим делом – и загорел хорошо, и отдохнул немного.
Интересно, сколько я там продержусь? – стал прикидывать Евгений. На трех последних работах, больше двух месяцев нигде он не задержался. А выходной день в середине недели очень бы пригодился для занятий языком, вдруг Дядька – Венгр позвонит да скажет – приезжайте, быстрее оформляйтесь, через месяц выезжаете на все готовенькое. Эх! – только согласиться ли она на такие условия? Но на другие я не пойду, — решил для себя он. Все – таки жалко, что работать с Братцем не получается, такие возможности, такие объемы земли! Ближе к лету ему стали снова поступать звонки по его прошлогодним наработкам.
Как же тяжело приходится, когда совсем кончаются деньги! Наваливается сразу столько забот, которые надо решать, причем срочно. А настроение! У него сразу начиналась такая тоска, хоть волком вой, даже легкая паника охватывала. Ну нет, если и удастся разбогатеть, то с Братцем это никак не будет связано, — сделал он окончательный для себя вывод.
Его пригласили на повторное собеседование в торговый дом, и он, подъехав, поговорил с тамошним руководством о том, о сем, сходу набросав и представив план действий по развертыванию производства на ближайшие полгода.
Прошло уже больше месяца со времени ссоры с женой, но мириться она до сих пор не собиралась. Все их общение сводилось к тому, что Евгений приходил, занимался с дочкой уроками и уходил, да еще по утрам отводил ее в школу. На его неоднократные попытки подружиться жена реагировала бурно и с гневом. В конце концов, ему самому стало надоедать это, и он перестал делать попытки сближения.
Начну сейчас работать, вообще не до этого будет, — думал он. Кстати, ему опять перезвонила та Рекламная Тетка и сказала, что он принят, — на следующей неделе можете приступать к работе. Евгений как – то равнодушно отнесся к этому известию, еще раз отметив про себя только, что ездить на работу придется очень далеко.
Поскольку с почтовым ящиком затея оказалась пустой, Евгений решил попробовать позвонить в агентства знакомств, узнать, какая там сейчас обстановка, и что изменилось за последнее время. Что бы прояснить ситуацию, он обзвонил несколько агентств. Представлялся без обиняков, сразу обрисовав свое положение и свои претензии. Но, и здесь его ждало еще большее разочарование. Ему нигде даже не предложили приехать поговорить, сразу отвергая его кандидатуру.
Некоторые агентства, явно приличные, прекращали разговор, услышав, что он женат, другие предлагали организовать только встречи с поддержкой.
— А без поддержки, что, никак нельзя? – спрашивал Евгений.
— Нет, — отвечали ему, — всем нашим клиенткам хочется или замуж, или с поддержкой.
В одном месте его спросили, — а Вы умеете красиво ухаживать?
— Нет, не умею, — честно признался он.
В другом, с надеждой, поинтересовались, традиционной он ориентации или нет? В общем, и здесь его ждала неудача.
С первой зарплаты у Рекламной Тетки куплю себе резиновую куклу – решил озлобленный Евгений. Он даже выбрал, какую, заходил уже, приценивался. Девушка продавщица предложила ему потрогать куклу – она была мягкая и нежная, как настоящее женское тело. Дорогая, правда, была.
— Зато у нее четыре вибратора, — нахваливала товар продавщица.
— Четыре? Это где же?
Девушка объяснила.
Сделав еще несколько звонков и полностью уяснив ситуацию в агенствах, Евгений принялся размышлять, — что – то в последнее время все окружающие норовят дать мне знать, что я ничего не стою. Да кукиш вам с маслом! Стою и очень дорого! А то, что женщинам не нужен, так просто не те женщины попадаются, какие – то шлюхи продажные, не там ищу, значит. Разве нет нормальных женщин – есть, та же Лариска, например. Не встретились еще, просто, в последнее время мне вообще что – то не те встречаются – отметил он.
То же и с работой. Во многих местах нос воротят? Врете, — думал он, — специалист я высококлассный, а человек ответственный, это вы не можете разобраться. Словом, — подбадривал он себя, — по дешевке я продаваться не буду. И хотя сейчас, без денег, без подруг, под постоянные упреки жены ему приходилось ох как тяжело, но в нем росла уверенность в себе, стала появляться давно забытая злость, которая выступала как движущая сила и заставляла его решительней браться за дела. Он стал еще больше заниматься языком, начал следить за своим внешним видом, стал уверенней себя вести в разговорах с работодателями и начал стряхивать с себя ненужные связи и заботы, о Братце, например.
Кроме того, перед ним остро встал вопрос, он все чаще задавал его себе в последнее время, – какую сторону взять, какому богу молиться? Та роль, что отведена ему сейчас – ждать в длинной очереди свободного места в обслугу наворовавших, как он считал, и оградивших себя тройными, нет, пятерными заборами с охраной всяких собственников, владельцев, его не устраивала.
Видел он этих владельцев, к примеру, Бандюка, у которого было несколько десятков магазинов, или чиновников – взяточников, на которых насмотрелся, когда те пачками, на дорогих машинах приезжали прицениваться к огромным кускам продаваемой земли. Нет, пока есть силы и все возрастающая злость, нет, обслуживать их не хочется.
Взять сторону коммунистов? Но эти болтуны, легко отдавшие власть, ничего, кроме презрения у него не вызывали, и хотя он до сих пор хранил свой партбилет, но только, как реликвию, — была бы возможность продать его долларов за сто, он отдал бы, не задумываясь.
Или примкнуть к мусульманскому крылу? Это к тем, которые, с одной стороны, своей бескомпромиссной борьбой вызывали у него уважение, а с другой, — к тем, которые нашим рязанским да тамбовским парням пленным горло перерезают? Да нет, эти, на его взгляд, подлежали только уничтожению, причем на месте, и не вместе с ними, хотя они вроде то же не согласны с существующими порядками, а твердо против них.
Но ведь есть же ребята, — размышлял Евгений — как и я, полные сил, но отброшенные на обочину жизни и твердо, не желающие с этим мириться. И все больше проникался ощущением, уже неоднократно слышанным им ранее от других, что находится в большом лагере, и просто поставлен на бабки паханской кодлой, наряду со многими. Лагерную жизнь он мельком видел со стороны, когда он, только что защитившийся, был там, в командировке с помощником – аспирантом – на зоне внедряли новое производство.
В лагерь они прошли, сдав на вахте паспорта, в сопровождении офицера. Вернуться бы! — мелькнуло у Евгения. Рабочий день у заключенных уже начался, и выглядело это так. Разбившись на небольшие группы, по два – три человека, зеки разбрелись по каким-то укрытиям, сколоченным из ржавых листов железа, досок, еще чего-то, и принялись, кто пить чай, кто обсуждать свои дела, но, только не работать.
— По нычкам попрятались, — пояснил сопровождающий офицер.
— Вы то куда смотрите? — удивленно спросил Евгений, но ему не ответили. Несколько зеков, явно, не последних на зоне, в открытую улеглись загорать на формах – вагонетках, подготовленных под железобетонные плиты. Остальные – незначительная часть, принялись усиленно работать, причем, что бы выполнить норму за других, работать им приходилось почти бегом, без всяких перекуров и отдыха.
Значит, или иди в мужики, работягой, значит, работай, пока паханы в картишки режутся, или в придурки лагерные или что – то в этом роде, развлекать их. Или вертухаем становись — охранником, значит. Но это он уже проходил. В барыги еще можно податься. Но и в шкуре барыги он то же побыл, недолго, правда.
Он вспомнил, как это было. Та его старая подруга, Татьяна, которой Евгений оставил при расставании черную Волгу, оказалась предприимчивой бабой – она возила из Польши партии товара, и распределяла здесь по магазинам. Евгений попросил и его пристроить к делу, и Лариску то же втянул тогда. Было это в недавние времена, когда Евгений, только отбившись от Бандюка, искал, куда бы податься.
Очень скоро вся его роль свелась к тому, что он развозил на своей машине товар по магазинам, да еще и таскать приходилось эти ящики в подсобки, а Лариска выписывала липовые накладные. Очень скоро ему такая работа разонравилась, да и не больно денежной она оказалась, не сладок этот хлеб. Лариска же осталась ей заниматься, только вместо Евгения привлекла своего мужа, и они с тех пор не встречались.
После ссоры жена все больше и больше отдалялась, превращаясь для Евгения в постороннего человека, они виделись теперь только благодаря дочке. Иногда, скорее, по инерции, они втроем – он, жена и дочь, выезжали ненадолго куда – ни будь, но уже не было прежней дружбы и спаянности, и эти вылазки скоре тяготили их, чем давали отдушину. Жена постоянно упрекала его в отсутствии денег, а ответить ей ему было нечего.
И что я за нее цепляюсь? –злился Евгений, — тетке скоро сорок пять, и хотя, она еще очень даже ничего, но возраст! Раньше, когда он обращался в агенства для знакомства, то обязательно подчеркивал, что ищет женщину строго до тридцати пяти лет, и очень оскорблялся, если ему предлагали старше. Да и те женщины, которые приезжали на встречу, если им было немного больше чувствовали себя неловко, и все спрашивали, на сколько лет они выглядят.
-Видно, что Вы немного постарше, — недовольно отвечал он.
— А сколько Вы дадите? — все выпытывали у него.
Скоро Евгений начал ходить на новую работу, — так только, поставив себе задачу не вылететь с нее ближайшие три месяца. Возвращаясь на второй день после работы вечером домой, он встретил жену с ее сыном, спешащих в театр. Это уже второй раз за последнее время, — отметил он про себя. Еще он отметил, что – то поздновато они идут, не машина ли подбросит их?
Эх, уезжать мне отсюда надо, — вздохнул Евгений. Нищенствую тут, жена, как выяснилось, ласковая, когда денег много, а когда нет, — не очень! Ведь предупреждала же его та далекая подруга с Юга, когда он, обрисовав ей свою семейную ситуацию, спросил ее мнение.
— Подожди, — ответила она – будешь без денег, посмотришь, как они к тебе станут относиться.
— Я итак не очень много даю, — ответил он.
— Посмотришь, когда совсем денег не будет.
Откуда она могла знать все это заранее?
В наступившие майские праздники, Евгений вывез жену и ребенка на дачу, а сам в тот же день вернулся домой. Машина на обратном пути стала барахлить, что – то случилось с системой подачи топлива, и Евгений подумал, что надо будет сказать об этом Ивану Ивановичу, — его знакомому по стоянке, посмотреть, что случилось.
Вот тот же Иван Иванович, — Евгений знал его уже лет тринадцать – тот ремонтировал все машины, какие были у него за это время, четыре, значит. Причем последние два года – почти бесплатно, Евгений и не помнил даже, когда давал деньги Ивану Ивановичу в последний раз, только говорил ему, что сломалось, да хорошо бы побыстрей исправить.