Товарищ по партии

Съездить на дачу к жене? После того, как теща передала ему, что бы он больше не приезжал, — а всего – то пасынка заставил машину помыть, — ездить туда больше не хотелось.
Каждодневные занятия языком позволили ему настолько продвинуться, что он даже подумывал, еще немного, и можно будет попробовать себя в качестве устного переводчика. Сразу, конечно, перевод будет аляповатый, весьма приблизительный, но со временем научусь, — успокоил себя он, и продолжал, с усердием заниматься. Ему даже заранее было жалко, что будущая работа, скорее всего, по специальности, никак не будет связана с этим языком, и это останется только его хобби.
Занятия английским он уже и не считал за занятия. Вечерами, лежа на диване у жены, он читал английские газеты, взятые из соседнего кафе, особо не напрягаясь, заглядывая, впрочем, время от времени в словарь, всегда лежащий у него под рукой.
Другое его занятие было творчество, — он продолжал писать, постепенно выводя единую линию повествования, углубляясь в изложение и стараясь точнее выразить свои мысли. Может быть, удастся рукопись опубликовать, а нет, так продать кому – ни будь, — думал он. Евгений уже и текст объявления сформировал, что – то вроде «продам авторские права на свою рукопись», может, кто и купит? Время от времени, встречая интересующую его вакансию, он отсылал свое резюме, оставаясь, впрочем, без ответа.
Так тянулся день за днем, вызывая все возрастающую тревогу из — за стремительно тающих денег.
Кроме того, сильно раздражал Дед, который, уйдя в длительный отпуск, из дому никуда не выходил, кроме как покопаться в своем гараже, заваленном всяким хламом, да на ближайшую помойку, притащить оттуда нужную в хозяйстве вещь. А все остальное время лежал на балконе или перед телевизором, смотря все передачи подряд.
На те небольшие деньги, копейки, в общем, которые Евгений брал у него под проценты, покупались дешевые продукты, которые Дед очень аппетитно и почти сразу съедал. Съесть батон хлеба за один присест, для Деда было пустячным делом. Сам он никаких продуктов в дом не носил, так только, хлеб иногда да пиво для себя. И что, он так все время собирается на моей шее сидеть? – спрашивал себя Евгений. – Сейчас для меня не самое лучшее время, что бы постоянно тащить его на себе.
А Братец хорош, и знать не желает, как там Дед, на что кормиться? После того, как тот взял взаймы у Деда большую сумму, он больше не объявлялся. Вернее, один раз заскочил, по дороге к своей теще, завез Деду полтора десятка яиц да начатую трехлитровую банку молока со своего подворья, и тут же, не дожидаясь расспросов, уехал. Ну, послал Бог родственничков, — только и вздыхал Евгений.
Кроме того, сильно раздражала старческая неопрятность Деда. Хорошо еще, через неделю он уезжает по бесплатной путевке на Юг, отдохну хоть немного от него, — думал Евгений. – И жена уезжает, почти одновременно с ним. Буду много заниматься, никто мешать не будет, а в солнечные дни позагораю еще, недолго осталось. Ничего другого ожидать мне не приходится, — наметил он себе план действий до конца лета.
Ссоры с женой продолжались постоянно. Стоило ей приехать ненадолго с дачи, как они тут же начинали цапаться, прямо как кошка с собакой. Что же это такое! – возмущался Евгений, вдвоем, вроде никто не мешается, и то не можем дружно жить. То жена уходила к подруге, живущей этажом выше, и сидела там до полдвенадцатого ночи, что, естественно, взвинчивало его, так как, по его мнению, у них друг для друга было мало времени, то она начинала выговаривать его из – за отсутствия денег, обзывая тунеядцем, то еще что – то.
Эти ссоры, конечно, сильно утомляли его. Про других женщин он уже и не вспоминал, — не до жиру, быть бы живу, и больше не делал никаких попыток познакомиться с ними, пустив это важное дело на самотек.
В рабочих вакансиях, на которые он отсылал свои резюме, многие места были в больших городах вокруг Москвы, что, конечно, подразумевало проживание там. На одну такую вакансию на Ногинском керамкомбинате сейчас и надеялся Евгений. Буду с женой видеться только по субботам и воскресеньям, когда буду приезжать домой, — размышлял он. Может быть, соскучившись за неделю, она будет поласковее, да и с деньгами будет легче с ней разговаривать. А для каждодневных услад, найду себе там, на месте молодую девушку, не старше двадцати лет, — так думал он.
А что интересного может быть в этом Ногинске? Работа на комбинате с утра до вечера? Да и в самом городке, кроме грязных и пыльных улиц, наверное, ничего нет. Что же я там буду делать вечерами? Радужные перспективы, нечего сказать! В Будапеште, оно, конечно, повеселее бы было, — сравнивал он.
Уехать бы куда глаза глядят, ну что меня здесь держит? Кому я нужен? – опять в минуты отчаяния лезли ему в голову мысли. – Дед только рад будет, — квартира освободилась, по той же причине и Братец обрадуется. Жене он без денег не очень – то нужен, а дочка? Детская память долго ничего не держит! Правда, ему самому дочка ох как нужна! Да и жена тоже! Буду пробовать здесь, делать нечего, – заставлял он себя собраться с силами. Мне надо доказать и себе, и жене и окружающим, что и в таких трудных условиях можно многого добиться.
Больше всего, конечно, его подкашивали ссоры с женой. Ну, чего она все ссорится? – недоумевал он. – И так нелегко приходится, а еще эти ссоры! Обычно, после пререканий с ней, Евгений ходил, как в воду опущенный. Переживал, конечно, понимал, что и ей несладко приходится. Насколько было бы ему легче, если бы жена была повыдержаннее, терпимее, не говоря уже, что бы поласковее. Ведь для него она особо ничего не делает, ни готовит, ни гладит. Только рассказывает, что надо ей, да корит его постоянно, то за отсутствие денег в настоящем, то за держание личного шофера в прошлом. За личного шофера Евгению особенно доставалось.
А что же в настоящем? Раньше Евгению все время казалось, что он обладает каким – то нераскрытым потенциалом, большим запасом сил, скрытом, до поры, до времени, способным многое сдвинуть и изменить, стоит ему только серьезно захотеть. Ну вот сейчас, самое время что – то сдвинуть, раскрыть свои силы полностью. И что, что такого скрывалось в нем? Что так берег он раньше, не ввязываясь в уличные драки, зная меру в спиртном, и избегая чрезмерного напряжения во всем? Для чего? Где — то, что позволило бы сейчас совершить бросок вперед и вверх?
Значит, получается, что он обычный, заурядный человек? Абсолютно такой же, как и все спешащие по утрам на работу люди, едущие в битком набитом транспорте, а вечером, отработав трудовой день, также возвращающиеся обратно. Такую картину он видел из окна своей квартиры каждый день, и до недавнего времени, относился к таким людям с легким пренебрежением. А то, что он считает своими достоинствами, не востребовано, как говорит жена — кому это нужно?
Жена приехала с дачи для встречи пасынка, вернувшегося из какого – то математического лагеря, и по своему обыкновению, тут же принялась выговаривать Евгению. В это время ему надо было отослать сообщение по электронной почте, его просили об этом накануне.
— Нет, нечего загружать моего ребенка, — принялась кричать жена, нечего использовать мой компьютер, купленный, кстати, на деньги Евгения, в бытность его работы директором у Бандюка. — И не смей будить ребенка, он не хочет на тебя работать!
Шестнадцатилетний балбес, наигравшись допоздна на компьютере, дрых до двенадцати часов, восстанавливался. Пришлось Евгению идти на почту, отсылать резюме по факсу, причем на одной почте факс не работал, на другой у приемщицы болела голова, и по этой причине нужный номер был все время занят. Отправил он только с третьего почтового отделения, потратив на хождения всю первую половину дня. Ведь был же у Братца факс, который он взял у Деда когда – то, но, как слышал Евгений, отдал его братец недавно кому – то из нужных ему людей. Факс бы мне сейчас пригодился, — мелькнуло в голове.
Потом для него наступили суматошные дни, когда надо было отправить на отдых жену с детьми и Деда. Сначала он провожал Деда рано – рано утром, а жену на следующий день поздно вечером. Между делом, Евгений рассматривал на вокзалах отъезжающих, завидовал им – люди на Юг едут, к теплу, к морю.
— Обязательно передай морю привет от меня, — сказал он на прощанье Деду, — пусть ждет меня.
— Сам зарабатывай на поездку, — ответил Дед.
В выходные, съездив к старой подруге на дачу, Евгений опять хорошо отдохнул, попарился. Работать ему в этот раз не дали, — отдыхай, — сказал его бывший охранник. Впрочем, Евгений взял с собой венгерские тексты, — ему неожиданно позвонили из бюро переводов, другого, не того, с которым он работал ранее, и предложили перевести за очень низкую цену два документа, — одно свидетельство о браке и судебное постановление, всего на три листа.
Поставив пенек на середину лужайки, которую он постриг раньше, и сидя на нем, загорая, Евгений переводил. С брачным документом он справился быстро, а вот судебное постановление потребовало куда больше сил. Из – за адвокатских терминов, он все не мог разобраться, кто кому там был должен, но, в конце концов, справился с ним.
Деньги за переводы ему перевели через пару дней на счет его мобильного телефона, чему Евгений был несказанно рад – денег у него оставалось в обрез. Перед отъездом Дед сдал гараж, предварительно очистив его от хлама, и на эти деньги Евгений рассчитывал продержаться до его возвращения. Остаток заработанного у Рекламной Тетке он дал жене в дорогу.
После того, как Евгений отправил жену и Деда на отдых, ему стало совершенно не хватать времени для дел, а после знакомства с директором одного завода не осталось совершенно. На завод он подъехал по объявлению, — туда требовался начальник испытательной лаборатории. Директор, — мужчина его лет, предложил пока на месяц заключит договор.
— Потом заводская комиссия оценит Ваши знания, — сказал он. А за это время изучайте, — и он подвинул большую стопку журналов с описанием продукции завода.
— С интересом почитаю, — ответил Евгений.
Небольшая сумма договора не испугала Евгения, напротив, он был рад хот какой – то перспективе.
Изучение этих журналов, своих старых учебников, переводы совершенно не оставляли ему свободного времени. Он прямо бегом забегал в квартиру жены покормить рыбок и отправлялся делать дела дальше. А сколько ненужного хлама удалось выкинуть из порядком захламленной квартиры, пока Дед был в отъезде! Старых вещей накопилось на лестничной площадке столько, сколько бывает при дачных переездах. Прямо Газель заказывать нужно. И как только Дед умудрился все это втиснуть в квартиру!
Чего там только не было, сломанные пылесос, магнитофон, проигрыватель, какие – то доски, ножки от столов и табуреток, звуковые колонки и еще много чего, с чем Деду было бы ну никак не расстаться! Дед через неделю позвонил с Юга, сказал, что у него все хорошо, и просил без него ничего не выкидывать, но Евгений быстро договорился с пришедшими к нему ругаться дворниками, и те за небольшую цену справно отнесли весь хлам на помойку.
Залив полный бак машины, он остался с сущими копейками на руках, но, особо не переживая, отложив небольшой НЗ, накупил дешевых продуктов, картошки, бананов, — должен продержаться, — решил он. Я же проходил это уже раньше. Да, совсем еще раньше, отдыхая на Юге, после института, он так же считал копейки, да и потом то же приходилось. Так что, не привыкать. Ждать помощи было неоткуда, а обращаться за помощью к Братцу не было даже и в мыслях.
Евгений вспомнил, как когда – то давно, когда он в одиночку еще отдыхал в своем любимом Афоне, на последние три дня у него не осталось ни единой копейки и ни крошки продуктов, — не рассчитал он что – то тогда. На вершине горы, над Афоном, — Анакопийская, кажется, она называлась, стоял маленький православный алтарь, вокруг которого всегда горели свечи, и между прочим, стояла тарелка для пожертвований.
Взойдя на гору, и обойдя развалины старого монастыря, где располагался алтарь, и, не обнаружив никого, Евгений запустил руку в тарелку с пожертвованиями, и оставшиеся три дня не голодал. Ничего, сам Фома Аквинский разрешал кражу перед лицом голодной смерти, — оправдывал он себя.
Кстати, разбогатею, буду в Афоне, надо будет внести пожертвование, не забыть. Он дал обет, что если разбогатеет, поедет в Афон, первым делом, и поднимется на ту гору обязательно. Туда и деньги положу! Кстати, — подумал он, — почему не было там вокруг людей, ведь кто- то зажигал свечи?