КОАЦЕРВАТ
Аминокислоты, чья
Красота кусту сирени,
Облаку, прозрачности ручья
Не уступит, вились в нежной пене.
Золотой мерцал коацерват,
Будущее в плане заключая.
Аминокислоты забурлят,
Чтоб молекула белка, златая
Жизнью оживила мир, легка
И сложна, как общий план Господень.
От бактерий линия легла,
Ход которой сложно-благороден.
…утром Птицу кормит малышок –
Плюшевого петушка… А после
Выйдем погулять, идёт снежок:
Виды – счастья дорогого подле.
От коацервата до «сейчас»
Миллиарды линий протянулись.
…каждая зажжённая свеча
Сущностна,
Пускай в душе и бурей с
Зажигал её, твердя слова.
Математика, как свойство мира,
Этим и поэзия жива.
Многое серьёзно, славно, мило.
Малышок, снежок… И густота
Прошлого – открытий и свершений.
Войны. Эпос. Много их.
Пуста
Жизнь без сожалений и сомнений.
Подлость. Благородство. Старина.
Небоскрёбы. Современность то есть.
И коацервата глубина,
Давшая всю жизненную повесть.
Струны лир бессчётных. Лабиринт
Мозга, озаряемый открытьем,
Иль наитьем. Вавилон и Рим.
Солнечные озарений нити.
За коацерватом воля чья?
Творчество? И космос, как сознанье
Бога…
И сияние луча,
Что удерживает мирозданье.
* * *
Я часто мёртвых вспоминаю –
Как будто жизни полюса
И адреса по ним сверяю,
Родных вновь слыша голоса.
Труд жизни стал невмоготу мне.
С ушедшими я встречи жду,
И вместе – страх о смерти думать,
Раз к ней столь тяжело иду…
* * *
От коацервата до сознанья
Медавара миллионы тем,
Тем и линий. Пёстрое блистанье
Мало нами понятых систем.
Глыбы мысли. Утвержденья Экклса
О реальности души. Разгон
Атеизма – связано ли это?
В каждом дне сокрыт и век, и год.
Я убит был на Тридцатилетней,
До того я в Византии жил.
Стих писал, он, промелькнувший лентой,
Жизнь мою, какая есть, вместил.
Тетраграмматон, и бездны кванта.
Гейзенберга совершенный мозг.
Око океана. Жилы факта.
Мир постичь стремился я. Как мог.
Ангела Силезиуса строки,
Механизмы неба. Высота
Ангелов, какие одиноки
Быть не могут – сущность их не та.
Линия разгона, а за нею
Облако инерции. И вновь
Мир я постигаю, как умею,
И небес ко малым сим любовь.
* * *
Дядю Валю – друга ли семьи –
Вспомню, о стихах мы говорили.
Жарко предпочтения свои,
Рьяно я отстаивал, как жилы
Рвал…
Иль дядю Жору вспомню я:
Стеллажи нам строил в коридоре.
Отделяет бездна бытия
От ушедших – одолею вскоре.
Папу вспоминаю каждый день,
Будто снова вместе с ним гуляю.
Крёстного, забыв про сумму дел,
Мне помочь советом призываю.
Бабушку ли вспомню… Вот она
Спросит: Как сложилась жизнь, мой милый?
Я в ответ заплачу. Боль сильна –
В жизнь, поди, и отлилась она
Вся – от колыбели до могилы.
* * *
Сетка снегопада,
Тополя двора.
Кипенного сада
Данная пора.
Сетки через щели
Воздух просквозит.
Тонкие изделья
Веток – дивный вид.
Сеткою соблазны
Ловят нас легко.
Иль очистит разум
Снега молоко?
Сетка снегопада
Больно хороша.
Ничего не надо –
Радуйся, душа.
* * *
Дома стоят внутри метели.
Мерцают площади, мосты.
Метель, всё совместив, на деле
Возводит замки красоты.
Себя в пространстве воплощает
Как может зимняя пора.
Звенит и белизной играет –
Великолепная игра.
Машин потоки, как драконы,
И многоглазые они.
А где потеряны вороны?
Вершат полёт в былые дни?
Мерцают окна через эти
Живые своды белизны.
И мысли не придут о лете –
И не должны.
И не должны.
-Метёт! – и, отложив бумаги,
Клерк смотрит в белое окно.
Рвы снега видит, и овраги,
И льётся снежное вино.
Приятели идут неспешно
В кино – кино о короле,
Какого жизнь была не кромешна —
Так развернулась на земле.
В фойе на скрипочке играет
Довольно полный музыкант.
И пианистка подтверждает,
Что был, хоть не большой, талант.
Потом звонки. И в яме зала
Клубится разноцветно фильм.
-Вчера вас Маша вспоминала, —
Так, у игравших свой режим.
И пьют молочные коктейли
С пирожными в фойе они.
Метель неистова на деле –
Иль опрокинуть хочет дни?
Отели так людьми набиты,
Как сумки скарбом бытовым.
Кафе и бары. И орбиты
Веселья зыбкого, как дым.
В огромном старом храме служба
Помпезней византийских грёз.
Но нам истории не нужно,
Когда метель и всё всерьёз.
Кресты кладбищенские могут
В потёмках белых испугать.
Напротив в магазине йогурт
И хлеб на утро покупать.
Смотри на живопись метели,
И плазму жизни представляй.
Дома заснеженные, ели,
И белизна течёт за край.
* * *
Вещь – отдельная часть
Мира, а деньги – вещь?
Или – деньги напасть,
Разменяешься весь
Ради денег, дурак…
Без вещей нам нельзя,
Как ни пробуй, никак.
Быть свободной стезя
Может ли от вещей?
И сервант, и комод
Из серьёзных друзей
Мира нашего. Вот.
Шкаф, ковёр и кровать –
Вещен мир до основ.
Гроб. Ведь всем умирать.
Смерти голос не нов.
Вещи. Деньги.
Метёт
Серебром снегопад.
Будто новый растёт
Зачарованный сад.
И снежинкам до нас
Никаких нету дел.
Небо тёмное над
Жизнью дел и идей.
* * *
В соревновании тщеславий,
Амбиций, алчности и проч.
Мы, искажая облик яви,
Уходим постепенно в ночь.
* * *
В синей вазе золотые розы,
И пакет кефира рядом. Стол.
Шторы приоткрытые. Глагол
Вечера зимы. Игра мороза
За окном. Домашнее тепло.
Бури, что в сознании бушуют.
Дни к пространству старости дрейфуют,
Но от снега в темноте светло.
ЕВГЕНИКА И АЛХИМИЯ
Своды лженауки давят
Тело истины, но дух её
С неба дан, и в души прорастает,
Изменяя каждого житьё.
Но пласты евгеники с мечтою
Улучшенья человека связь
Имут – и с мечтою золотою.
Если дебри жизнь и непролазь.
Так, алхимия имела дальний –
Дальнобойный внутренний прицел:
Душу – герметичная – детальной
Подвергала, пусть мы в мире тел, —
Сумме рассмотрений: разумея
Сильный золотой цветок души.
Философский камень, как идея
Оного цветка. Растёт в тиши.
Так, евгеника имела полюс
Откровенья своего – для всех,
Ибо человеческая повесть
Имет массу искривлённых вех.
К звёздам прорываться через тернии! –
По-иному homo не дано.
И значенья не имеют термины –
Только свет, струящийся в окно.
* * *
Судьба, творящая, что хочет,
И в рамки не вогнать её.
Впустую всяк из нас хлопочет,
Улучшить вечно тщась житьё.
А снег блестит под фонарями
Чудесным золотом зимы.
Сугробы – чистые, как пламя –
Великолепия холмы.
* * *
Месяц – небесный якорь.
Судно не рассмотреть.
Якоря ясная яркость
Не отменяет смерть.
Ангелы мерно вращают
Не зримые рычаги.
Изгои поэты слагают
Не нужные людям стихи.
Воды небесной бездны,
Плещется Левиафан.
Что ему наши беды?
Сумма душевных ран?
Якорь мерцает красиво,
Нежно лучи плывут,
Чтобы воспринял, как диво,
Всё, что увидишь тут
В жизни, — свершая маршрут,
Надеясь на перспективы.
* * *
Белый, как Библия, свиток
Неба старайся, читай.
Да ни с каких попыток
Не прочитаешь рай.
Оного не заслуживший,
Глядит в белизну небес.
И снегопад закруживший –
Как фейерверк чудес.
Образы в нём возникают
Сложные, как Вавилон.
Нечто порой предвещают,
Грая, стаи ворон.
В белом ворон не видно.
Зимний представишь рай?
Да никогда. Обидно.
Всё же свиток читай.
