В «Иллюзионе»
В «Иллюзионе» – где еще в советские времена можно было посмотреть старые, классические фильмы? – в нестрашной, уютной яме кинозала замирал счастливо, впитывая сок чужих жизней; сок, расширявший пределы твоего мировосприятия.
Кабинет доктора Калигари не пугал, а вампир Носферату казался забавным.
Около «Иллюзиона» скверик, крытый бронзовой охрой осенней листвы, а очередь за билетами бывало вылезала из тяжелых с зеркальными стеклами дверей. Шныряли предприимчивые спекулянты.
Карнавал Феллини входил в твою маленькую жизнь, и она замирала, польщенная. Сколь сопереживал героям лент неореализма? Плакал бывало… Грандиозный Метрополис, построенный Фрицем Лангом, влек и манил.
Потом, выходя из кинотеатра, попадал в реальность гудящего города, и осенние огни переливались, казались волшебным…
Сады кино
«Броненосец «Потeмкин» звучащий торжественной плавностью греческой трагедии…
Белые стены коридора, которым проводят Жанну, лица церковников – тeмная, чeрная тень догмы, омрачившая их.
Тайные расселины психологизма. Хичкок, штурмующий незримые бастионы страстей.
Карнавал и бурлеск Феллини; провинциальная явь, жирно прорастающая фашизмом; коричневые бациллы человеческой дури.
Холодное, архитектурное мерцанье кадров Антониони.
Много ли таких садов?
Снег и кино
Снег завернул – крупный, новогодний, eлочный снег – споро и весело взялся преобразовывать город.
Центр Москвы, чьи громады мерцали тeмно-таинственными силуэтами, нежно тёк в глаза, переполняя зрение огнями.
Двое приятелей шли в кинотеатр «Форум» смотреть старый, пышный, цветной, италийский фильм о молодом баварском короле, покровителе искусств – короле, которому и на земле-то не очень место.
Сугробы росли на глазах.
Свет в фойе, жeлтый и золотистый, ассоциировался с богатым теплом, а молочный коктейль был густ и сладок, как мечта.
В холле пышнотелая певица в возрасте под аккомпанемент пожилого лысого пианиста исполняла трогательный романс.
Ржаво загремели звонки.
И потянулся обволакивающий, бархатный, густоцветный фильм…
В буфете певица пила тот же молочный коктейль, беседуя с аккомпаниатором.
-Третьего дня в консерватории… – его голос заглушили чьи-то шаркающие шаги.
Двое приятелей всё глубже и глубже погружались в чужую жизнь.
Город всё гуще и гуще заметало снегом…
Холод Антониони
Холодный, эстетский кинематограф; мир, в котором никто никого не может понять, а ручей, текущий медленно, распадающийся на ручейки, что огибают всевозможные щепочки становится персонажем более живым, нежели ссорящиеся люди.
Блистательная композиция кадров, точная соразмерность деталей, подчеркивающих, как сложно выразить себя и понять другого. Ничего лишнего.
Лавка антиквара и английский парк.
Клоуны, играющие в теннис без мяча.
Газета, долго падающая из окна в пустом переулке, – мёртвый лист, испещренный мертвыми буквами мертвых событий и тем…
Что-то донельзя знакомое…
Грустный карнавал
Грустный карнавал Феллини.
Пестрые попугаи в клетках машут крыльями. Переполох в провинциальном городке, куда прибыл раджа с блистательным и разнообразным сопровождением.
Не суйте голову в могилу.
Грустная безнадежность жизни.
Актер, мчащийся куда-то на авто с открытым верхом.
Невозможность отступления увеличивает безнадежность.
И всюду – любовь к людям – все пронизывающая, нежная, живая…
Фильм «Полторы комнаты»
Жизнь, вжатая в полторы комнаты, расширяется, становясь известной миру, по крайней мере какой-то его части. Экспансия поэзии – лучшая из возможных экспансий, хотя человеческое большинство и предпочитает обходиться без стихов.
Трогательная, осенняя элегичность фильма; и музыкальные инструменты плывут по воздуху, как причудливые птицы… навсегда уплывают они…Жизнь, увы, не навсегда, это смерть – навечно. Поэт – через смерть – возвращается в родной город, к мертвым-живым родителям; он говорит с ними, умерший и живой – они встречают его в старой коммуналке мавританского дома так, будто и не было изгнанья, будто преодолено оно жизнью, либо смыто оцетоном смерти; он их расспрашивает о смерти, о том, как умерли; они – его.
Цветы, принесенные друзьями, завяли, превратившись в капсулы прошлого смысла.
Лица прикрыв восточными масками, уходят родители…
Как выглядит небытие? Есть ли от него спасенье?
Никто не ответит…Разве что музыка.
Щемяще-грустный фильм о знаменитом поэте-победителе, который и победителем-то никаким не был; щемяще-грустная жизнь, уходящая в смерть, чтобы играть оттуда цветовыми лучами стихов.
