-Я же говорю, импозантный такой мужчина с аристократическими манерами! – Механическим голосом, лишенным всяческих эмоций, отозвалась художница.
-Он как-то назвал себя, этот господин? – Уже догадываясь, кто это был, спросил я у Агни.
-Я не помню, не помню, Стэн. Отпусти меня немедленно, ты мне делаешь больно! – Раненой птицей забилась в моих руках голая богемная дива.
Разжав пальцы, я смущенно отвел глаза в сторону и снова спросил нагую художницу:
-Где отец, мадам Агни?
Мой вопрос повис в воздухе, и я почувствовал, как на моей голове зашевелились волосы, в предчувствии самого страшного.
-Где отец, Агни, отвечай, не то я за себя не отвечаю? – Взбешенный молчанием, отрешенной от отреальности, художницы, истерично заорал я.
Но на мой повторный вопрос, она повела себя еще более странно. Мадам Агни, игриво подмигнула мне и, проведя руками по изгибам стройных бедер, поманила меня за собой.
Загипнотизированный ее, вспыхнувшим безумием, взглядом, я покорно пошел вслед за французской дивой.
Мы поднялись с ней на второй этаж и, дойдя до комнаты отца, остановились у закрытых дверей.
-Он много и красиво говорил. Он так очаровал меня, что я согласилась со всем, что он мне говорил. – Преградив своим телом путь в комнату, вдруг заговорила мадам Агни. — Но твой отец, ты, же знаешь, Стэн, что твой отец великий спорщик. Так вот, твой отец, естественно не соглашался с нашим гостем.
К примеру, он сказал, что я всегда была заурядной художницей и ей и останусь. Обидевшись, я стала кричать на Дрюона, обвиняя его в зависти к моим успехам. На что твой отец стал смеяться надо мной и обозвал меня глупой дурой.
…Не знаю, зачем я послушалась нашего гостя, но тогда мне показалось, что его устами говорит сама Истина.
-Что сказал незнакомец? – Угрожающе навис я над знаменитой любовницей своего отца.
-Он сказал мне, что в силах помочь мне создать настоящий шедевр, который перевернет сознание всех, кто меня знает и кто ценит мое творчество. Стэн, ты же знаешь, я человек исскуства и для меня такие слова прозвучали как откровение свыше. Шедевр, настоящий шедевр, какой художник в своей жизни не мечтает написать единственный и неповторимый шедевр! Я из числа этих безумцев, Стэн, да, я из числа и также мечтала написать величайший шедевр всех времен и народов. – Лихорадочно облизывая пересохшие губы, шептала, словно в бреду, лишенная разума художница.
-Что за чушь ты несешь, Агни, о каком шедевре ты ведешь сейчас речь, когда я лишь хочу знать, где мой отец! – Отшвыривая в сторону, бесстыдно вихляющую бедрами, богемную диву, нетерпеливо закричал я. Освободив себе путь, я решительно толкнул дверь, ведущую в комнату отца.
Сюрреалистическая драма в жанре «horror» достигла своего пика. Там, где я желал увидеть живым и здоровым своего отца, я не увидел ничего, кроме бесформенной окровавленной кучи мяса и гирлянды скользких кишок, развешенных по всей комнате.
Пол провалился под моими ногами, и окружающее пространство внезапно превратилось в колыхающийся сгусток разрозненных бликов.
…-Что это?! – Услышал я свой ватный голос, доносившийся издалека.
Кажется, я кричал и плакал, но в то же время это происходило не со мной. Кто-то другой был на моем месте, а я всего лишь выступал здесь в роли безвольного свидетеля.
Этот кто-то другой ползал по окровавленному полу и разбирал обезображенные фрагменты человеческого тела, сваленные в общую кучу. Кто-то другой, пытался разговаривать с отрубленной мертвой головой моего отца и умолял его ответить ему. И уж точно не я, потом искал среди отрезанных пальцев рук и ног, глазные яблоки и тщетно пытался вставить их в голову мертвеца. Не я снимал с люстры и стен спальни ленты дурнопахнущих кишок и отрывал, прибитое гвоздем к стене, остывшее сердце покойного отца. Нет, это был не я и в то же время, кроме меня и Агни в кошмарной комнате никого больше не было.
Я не знаю, сколько прошло времени, пока я находился в состоянии раздвоения личности. Может минута, а может и час. Но жестокая реальность не позволила мне окончательно свихнуться и надежно спрятаться под спасительной юбкой безумия.
Пока я стенал и скорбел над расчленными останками родного отца, мадам Агни безмолвно наблюдала за мной и не делала ни единой попытки успокоить меня. Она легла спиной на пол и, уставившись в потолок бессмысленным взглядом, о чем-то усиленно думала.
Я сам вспомнил о ней, очнувшись от кратковременнего помешательства и когда я, наконец, посмотрел на нее, то мой взгляд не предвещал ничего хорошего.
-Говори, взбалмошенная французская сука, что здесь произошло на самом деле? – По — звериному рыкнув на плавающую в параллельном пространстве, художницу, вопросил я.
-Ты плачешь Стэн? Почему ты плачешь? Тебе не понравился мой последний шедевр? – Молотом ударили по моей голове непонятные вопросы сумасшедшей дивы.
-Какой на хрен шедевр! Говори тварь, кто убил моего отца Дрюона?! – Теряя голову, налетел я коршуном на распластанную по полу, глупо улыбающуюся художницу.
-Почему ты так груб со мной, Стэн? Неужели я так отвратительна, по-твоему? – Крепко обхватывая меня руками за шею, обиженно поморщилась Агни.
-Не заговаривай мне зубы, говори дура, кто убил отца?! – Не обращая внимания на неуместные приставания голой художницы, еще громче заорал я.
-Уйди от меня, противный, фу-у-у! – Выскользнув из под меня, нервно прошипела Агни. Мелькнув голым задом, она шустро запрыгнула на кровать и, схватив с простыни огромный кухонный нож, стала плотоядно облизывать его лезвие.
-Какие все-таки не постоянные и глупые существа-люди. Еще вчера они носили тебя на руках и награждали твои таланты громкими дифирамбами, а уже сегодня они не хотят ничего слышать о тебе. Правильно заметил вчера наш поздний гость, что люди заложники своего врожденного невежества и только мы-гениальные и неповторимые художники можем излечить их от этого невежества. Трудно достучаться до сердец людей и завоевать их любовь и симпатию, но как легко вырвать сердце из груди и раздавить его в отместку за черствость и равнодушие к твоему небесному таланту! Может это и есть та самая высшая Справедливость!
Не мечи понапрасну бисер перед свиньями и отдавай им то, чего они достойны.
Свой последний шедевр я назвала «Семьдесят два откровения Дрюона Стинсона». Не правда ли, немного помпезно и несколько попахивает нео-готикой, Стэн! – Очерчивая кухонным ножом круг по забрызганной кровью комнате отца, вещала зловещим голосом свихнувшаяся художница. – Я всегда проявляла живой интерес к готике. В ее сдержанной депрессивности столько скрытой тоски по потерянной страсти!
-Сука, так это ты изувечила моего родного отца. Сука, ты подлая, гадкая сука, Агни! – Ощетинившись первобытным ящером, заревел я на сумасшедшую голую садистку, возомнившую себя вторым Леонардо да Винчи.
-Не подходи, не подходи ко мне, Стэн, а то боюсь, ты наделаешь глупостей раньше времени! – Выставив нож перед собой, предупредила меня, разгоряченная кровью, богемная дива. Опасливо поглядывая на меня, она добавила:
-Сначала ты должен дослушать меня, а после ты можешь делать со мной все что захочешь.
-Я убью тебя, жуткая тварь, не смотря на то, как отец относился к тебе! – Размазывая слезы по лицу, бессильно вслипнул я. От рокового шага меня останавливало только желание услышать все до конца. Нож в руках сумасшедшей художницы меня совершенно не страшил, также как и смерть от ее руки. Я был уже далеко не простым смертным и страхи мои являлись страхами другого уровня. Я видел Ад собственными глазами и сполна вкусил его горьких плодов. Так о каком страхе перед смертью могла идти речь, в моем случае?
-После того как Дрюон ударил меня по лицу, на меня словно что-то нашло. Я побежала на кухню и принесла оттуда нож, а после, …после мы стали резать по кускам твоего отца, Стэн. … К моему удивлению, Дрюон долго не умирал. Наш поздний гость любезно согласился подержать его за руки, и пока я расчленяла твоего отца, он советовал мне, как резать лучше. Сначала я отрезала Дрюону пальцы на руках и ногах. Потом выдавила ему глаза и отрезала язык. После я вскрыла ему живот и извлекла наружу все внутренности. И только после этого Дрюон умер. Труднее всего было отсоеденить голову, руки и ноги от туловища, но как видишь, я справилась. Не суди меня, если что-то не так. Все-таки, это был мой первый опыт в таких делах! – Кокетливо потупила, горящие безумием, глаза кровожадная рассказчица.
-После того, как я разречала все тело на куски, мой любезный помощник принес мне молоток и помог мне выбить зубы изо рта Дрюона. Они крошились и ломались от моих не профессиональных ударов, и мне пришлось выломать всю челюсть Дрюона и выковыривать остатки зубов из десен лезвием ножа.
Когда я разложила на полу и сосчитала все отрезанные фрагменты тела, то у меня получилось их ровно семьдесят два штуки. – Хвастливо прищелкнула языком Агни. – Мой помощник помог мне до конца оформить мой последний шедевр, развесив ленты кишок по комнате, а я, тем временем, прибила гвоздем к стене остывшее сердце моего Дрюона. Не правда ли, оригинально, Стэн: горящее сердце на фоне консервативных блеклых обоев в английском стиле! – Продолжала восторгаться своими чудовищными «подвигами» «кровавая шалунья из Парижа».
-Это все, Агни! – Стуча зубами от ненависти, выдавил я.
-Почти все, потерпи еще немного, Стэн. Закончив работать над моим последним гениальным творением, я вдруг почувствовала такое нестерпимое жжение внутри своего лона, что не смогла удержаться и предложила свое тело моему любезному помощнику. – Похотливо водя пальцами левой руки между ног, сладострастно выдохнула Агни. Глаза ее увлажнились, а распахнутый алый рот издал призывной стон страсти.
-Замолчи гнусная блять, как ты можешь такое мне рассказывать? – Заткнув уши руками, истерично завопил я.
-Мы трахались как безумные весь остаток ночи, а утром, …утром он меня покинул. – Грустно скривилась Агни и невинными глазами маленькой девочки, посмотрела мне в глаза.
-Все, Агни, все, хватит. Я не буду вызывать полицию. Зачем? Они посадят тебя в тюрьму, и ты избежишь справедливого наказания. – Медленно наступая на Агни, говорил я. – Нет, не надо, зачем сажать тебя в тюрьму? Я сам убью тебя, и ты больше никому не причинишь зла. И когда ты умрешь, я успокою свое сердце и может быть когда-нибудь, прощу тебя. Ведь тот с кем ты тут так сладко трахалась был не человеком, он был демоном. Я понимаю, что смертный бессилен против демона, но…
-Он и вправду был похож на демона, Стэн! – Восторженно затрепетала Агни, поглаживая себя по гладкой упругой груди. – Я никогда не видела такого огромного члена как у него, это настоящий монстр!
-Агни, послушай меня Агни. Сейчас я отпилю тебе твои сиськи и запихаю их в твой похотливый рот. – Замахнулся я на убийцу своего отца сжатым кулаком. – Неужели ты не понимаешь, что ты сейчас тоже сдохнешь. Сдохнешь как мерзкая кровожадная шлюха и никто и никогда больше не вспомнит тебя добрым словом!
Агни быстро отпрянула от меня к стене и, приставив лезвие ножа к своей стройной шее, окинула меня безмятежным взором.
-Inhumer me Pere Lachaise! – Обворожительно улыбаясь мне, произнесла на французском языке мадам Агни и быстрым движением перерезала себе горло.
Я с тупым выражением на лице смотрел, как рухнула знаменитая художница с постели на пол и, хрипя, задергалась у моих ног.
-Ах ты, подлая сука, ты все-таки сбежала от меня! – Давясь от бессильных рыданий, я упал на колени около умирающей Агни.
Ее красивые изумрудно-зеленые глаза не отрываясь, смотрели на меня, и я видел, как быстро их накрывает туманом смерти. Я дотронулся рукой до ее гладкой теплой кожи и почувствовал, как по ней пробегают последние предсмертные судороги.
-Какая же ты была красивая, Агни. – Прикладываясь лбом к ее впалому мягкому животу, простонал я и обнял ее за ноги. – Ну, зачем ты это сделала, ведь отец так тебя любил?
Я горько рыдал до тех пор, пока не услышал тихие шаги, приближающиеся к спальне.
-Стэн? – Донесся до меня из коридора взволнованный голос Евы.
Услышав голос любимой, я встрепенулся, и в панике осматриваясь по сторонам, крикнул Еве:
-Стой, котенок, не заходи в комнату. Не заходи, я прошу тебя. Жди меня внизу, я скоро спущусь.
-Хорошо, милый, как скажешь. – Встревоженно откликнулась Ева и, судя по удаляющимся шагам, спустилась на первый этаж.
Я поднялся с пола и, сняв с постели окровавленную простыню, накрыл ею мертвую Агни де Бусьон.
Все, летняя сказка закончилась, и наступило тяжелое предосеннее похмелье! Прошлое было жестоко залапано красными красками смерти, а мрачное будущее обещало быть еще более страшным и безысходным. В мой романтический мир вторгся подлый убийца и безжалостно растоптал цветы моей юношеской наивности кованым сапогом жизненной прозы.
Я вышел из комнаты отца и, затворив за собой дверь, стал быстро спускаться по лестнице на первый этаж. Вдруг до меня донесся душераздирающий женский вопль. В два прыжка миновав крутую деревянную лестницу, я побежал по коридору на крик.
-Ева, что случилось, Ева?! – Обьятый тревогой, закричал я.
-Стэн, Стэн иди скорей сюда! – Услышал я, доносившийся из столовой, отчаянный крик любимой девушки.
Когда я забежал в столовую, меня ожидал еще один кровавый «сюрприз» черного Дингира. Заломив на груди руки, трясущаяся Ева стояла напротив, неподвижно сидящей лицом к ней, грузной Сары. Глаза Евы напоминали мне взгляд маленького котенка впервые увидевшего лохматого дворового пса. В ее застывших глазах не было ни капли слезинки, но в них отражалось выражение невероятного удивления и испуга. Наверное, так выглядел и я, когда в первый раз побывал около Трехцветной пропасти. Вид растрелянных «ищущих прощения» не вызвал во мне сначала животного страха, страх появился спустя несколько минут, когда я полностью осознал, что я вижу настоящую смерть, а не бутафорские сцены из фильмов ужасов.
-Сара, что с тобой? – Все еще надеясь, что черная мамбо просто отдыхает после праведных трудов, вопросил я. Но Сара не отвечала и, уронив голову на грудь, продолжала сидеть в той же позе.
Я осторожно обошел стороной черную мамбо и заглянул ей в лицо. Сара была мертва!
-Стэн, скажи мне, кто это сделал? – С подозрением глядя на меня, спросила меня Ева. Проследив за ее взглядом, я, вдруг, обнаружил, что держу в руках нож, которым был порезан на свежие стейки мой отец и совершила самоубийство «новоиспеченный кулинар» мадам Агни.
-Нет, это не я, Ева! – Словно гадюку, отбрасывая от себя окровавленный столовый нож, воскликнул я и сделал порывистый шаг к Еве. Но она, испуганно вздрогнув, стала пятиться спиной на кухню. Не сводя с меня осуждающих глаз, она произнесла дрожжащим голосом:
-Стэн скажи, что это не ты убил Сару?
-Ева это не я убил Сару, можешь мне поверить. – Тыкая себя пальцем в грудь, стал я оправдываться перед напуганной моим видом Евой. – Моего отца, мадам Агни и Сару убил Дингир. Он был вчера здесь и пробыл до самого утра.
-Тогда почему ты весь в крови, Стэн? – Остановившись на месте, неуверенным голосом, спросила меня Ева.
-Вся спальня моего отца в крови. Тебе лучше не знать подробностей, котенок. – Постарался я все обьяснить Еве спокойным голосом.
-Нужно вызвать полицию, Стэн. Боюсь, что мы будем бессильны против этого кровавого маньяка! – Указывая дрожжащей рукой на изуродованное лицо Сары, жалобно всхлипнула Ева. Изобретательный Дингир выдавил старой йоруба глаза, вырезал с корнем язык и заштопал ей грубыми нитками мясистые губы. По-видимому, Сара умерла от болевого шока или захлебнулась собственной кровью. Бедная женщина ценой своей жизни пошла на рискованный шаг, чтобы спасти меня, но не смогла спасти себя. Ее жертвенная смерть потрясла нас до глубины души и мы, не сдерживая слез, горько заплакали.
Сегодня я потерял троих дорогих мне людей и еще не знал, скольких мне предстоит потерять в будущем. Вот и свершилось то, о чем меня предупреждал кровожадный демон из Преисподней чудовищных мыслей! Я отказался от игры на его поле и, недооценив всю ненависть и коварство демона, посмел бросить ему неравный вызов. Дингир принял мой вызов, начертав на столе кровью африканской колдуньи, короткое послание: «Я жду тебя»!
-Стэн, давай же вызовем полицию! Почему ты молчишь? – Настойчиво дернув меня за рукав, перепачканной в крови, рубахи, плача, крикнула Ева.
-Нет, нет, котенок! Ты не понимаешь, он убьет всех, всех до последнего, пока я сам не убью его! – Упрямо посмотрел я в страдающие глаза любимой девушки.
-Стэн, ты погибнешь, неужели ты не понимаешь, что ты погибнешь?! – Падая в мои обьятья, еще громче зарыдала Ева.
Неожиданно остывшее тело Сары резко накренилось на бок и с глухим стуком упало со стула на пол.
-О боже, я больше не могу на это смотреть! – Перепрыгнув через труп мертвой женщины, в панике метнулась Ева из столовой.
-Стой, стой, Ева!
Я бросился следом за любимой и, нагнав ее у порога, с силой привлек к себе.
-Подожди, подожди, Ева. – Взяв ее лицо в руки, с мольбой посмотрел я в глаза Евы. – Послушай меня внимательно, возвращайся обратно в машину и заводи мотор. Я сейчас заберу из своей спальни ритуальные ножи, и мы поедем к монастырю. После того, как я закончу все дела с Дингиром, мы вызовем в дом полицию. Только после того, как все завершиться, ты или я вызовем в дом полицию. Пока этого делать нельзя, так как нас обязательно задержат до выяснения всех осбтоятельств. А после, …после может быть уже поздно. Ты меня понимаешь, любимая?!
Ева, с минуту молча, смотрела мне в глаза и наконец, сказала тихим голосом:
-Да, любимый, я понимаю тебя.
—————————————————————-
…Когда Тибетец услышал от меня подробности гибели моего отца, мадам Агни и черной мамбо Сары, то пришел в такую ярость, что впору было его успокаивать, пока он не наделал каких-нибудь глупостей.
-Ну, держишь инфернальная тварь, сейчас мы тебе устроим штурм Монте-Кассино! – Яростно заскрежетал зубами Генри и выхватил из-за пазухи пистолет марки «Люгер» Р-08, калибра 9 мм.
– Я лично всажу всю обойму в его мерзкую харю! – Потрясая раритетным табельным оружием, добавил он, глухим от гнева, голосом.
-Погоди Генри, ты, где взял это чудо-оружие?- Удивленно спросил я.
-Так, кое-что наследовал от своего покойного отца. – Небрежно пожал плечами Тибетец, пряча оружие в карман джинсовой куртки. – Ну что, рискнем с тобой вместе, Стэн. Пока ты будешь отвлекать этого ублюдка разговором, я тем временем войду следом за тобой и растреляю его в упор. Патронов у меня хватит, не беспокойся, так как?
-Послушай меня Генри, никакого штурма не будет. – Смерив Тибетца оценивающим взглядом, начал я. – Мы не союзная армия, а в монастыре окопались не десантники 1-й парашютной дивизии. Там засел противник пострашнее немецких панцергренадеров, и выкурить его оттуда старой «пукалкой», боюсь, будет невозможно, Генри. Здесь нужно будет оружие посерьезнее. К примеру, корабельная артиллерия. Она ведь уже себя оправдала однажды в сорок пятом, не так ли?
-Но у нас нет пушек, Стэн! Чем же ты намереваешься побороть черного Дингира? – Озадаченно посмотрел на меня Тибетец, прекрасно понимая, что я прав и что смелость, отнюдь, не всегда города берет.
-Магия, мне поможет магия, Генри! – Передавая Тибетцу сверток с ритуальными ножами, пояснил я.
-Прикольные тесаки! – Повертев в руках экзотические ножи ручной работы, восхищенно протянул Тибетец. – И ты веришь, что с помощью ритуальных ножей сможешь покончить с могучим демоном?
-Мне ничего не остается, как верить в это, Генри. Покойный сэр Диккинсон не зря завещал эти ножи именно мне. Он что-то знал о их скрытой магической силе и скорее всего, поэтому, не стал рассказывать мне о них во время нашей роковой встречи.
-Как я уже понял, ты собираешься в одиночку сразиться с Дингиром, а что прикажешь делать нам с Евой? – Возвращая мне ножи, осуждающе посмотрел на меня Тибетец.
-Да, Стэн, а что будем делать мы, пока Дингир будет убивать тебя?- Вдруг заговорила, молчавшая до этого, Ева. Она все еще находилась в состоянии глубокого психологического шока и поэтому, за руль ее автомобиля пришлось сесть мне. За все время пока мы ехали в порт, она ни единым словом не обмолвилась с нами, и я уже было решил, что ее пора выводить из игры.
-Милая, с чего ты решила, что Дингир убьет меня? — Посмотрел я с нежностью на заплаканную, подавленную горем, Еву.
-Я уже убедилась в этом полчаса назад, когда вошла в дом твоего отца. А ведь я не видела и половины того, что видел ты, Стэн! – Бросаясь мне на шею, горько запричитала Ева.
-Хм, Стэн, может и вправду, пока не поздно, следует позвонить в полицию? — Неуверенно взглянул на меня Тибетец.
-Генри, у тебя и Евы еще есть время. Вы еще можете уйти и забыть обо всем, но у меня этого выбора нет. Если даже я и выживу после встречи с черным Дингиром, то полиция в первую очередь станет подозревать меня. Я ведь, когда был в спальне отца, оставил там столько следов, что мне хватит на два пожизненных срока. И еще одна немаловажная деталь, я оставил отпечатки своих пальцев на рукоятке кухонного ножа. Ева это может подтвердить. Так что сейчас ребята время играет против вас. По закону вы, как допропорядочные граждане, должны были немедленно обратиться в полицию. Не сделав этого, вы и себя обрекаете на подозрение. Думайте, у вас есть одна минута на размышление. – Коротко обрисовал я печальные перспективы, грозившие поломать наши молодые судьбы.
