1.
И вновь, как конницу Кучума,
как с кровью смешанную быль,
несут ветра из Каракумов
сюда проклятия и пыль.
Сюда, под жалящее солнце,
где в толще сгорбленных песков
хранятся кости вавилонцев
и бивни боевых слонов.
Сквозь эти земли, как сквозь сито,
мир обернув в пустынный ад,
степные кони чингизидов
шли в Бухару и на Багдад.
Над жидкой зеленью барханов
несутся из глубин веков
скрип колесниц персидских ханов,
звон сабель, копий и щитов.
За тыщи лет до наших танков,
порушив тишину вокруг,
здесь разворачивал фаланги
сам Искандер в пути на юг.
Хромой Тимур здесь строил башни,
из черепов, плененных им
сирийских воинов бесстрашных
в походах на Дамаск и Крым.
Здесь были биты англичане.
Здесь вне событий и времен
сам воздух полон духом брани
и алой кровью увлажнен.
Здесь, разрывая в клочья латы,
плел узелки зловещий рок
в войне народов за богатый
с морями теплыми Восток.
2.
Так шли века. И час тот пробил,
и день тот выдался, когда
настал черед и нашей пробы,
нашей экспансии сюда.
И в бронетанковых колоннах,
все на пути своем круша,
в мир, полный духов некрещеных,
вошла славянская душа.
Мгла опускалась на задворки
великих царств. И для солдат
за каждой сопкой, каждой горкой
таились тысячи засад.
Здесь, на земле Афганистана,
мы жили, поведя войну,
как в древнем кратере вулкана
размером в целую страну.
Давили танки глинобитный
пуштунский мир. Но дух песков
нам отвечал огнем из скрытых
в пещерах огненных стволов.
И вопреки любым раскладам
и логике наперекор,
он уходил от наших «градов»
в глухие лазы древних гор.
И после вновь с горячих скатов
сходил, как выведенный из
воздушных волн, из струй заката,
из горных глыб, упавших вниз.
И ветер вместе с пылью горькой
нес по ущелью с мест боев
горячий пепел гимнастерок
сожженных заживо бойцов.
3.
Как римским воинам в Магрибе
в походе на карфагенян,
эти ветра сулили гибель
и храбрым ратникам славян.
Труба-побудка душу грела.
Но не спасала и броня
от мин, от снайперских прицелов,
от желтой хвори и огня.
Мы били в них из гладкостволок,
мы жгли напалмом их посты.
Но, словно оборотень, ворог
вновь вырастал из пустоты.
Впивались в скальный грунт ракеты,
ровняя горную гряду.
Ничто живое в мире этом
не выжило бы в том аду.
Но «духи» гор в те годы были,
видать, не из живых кровей,
а из песка и знойной пыли,
из мертвых трав и миражей.
И в долгополых балахонах
их тени шли из темноты
и вырезали полусонных
солдат из Тулы и Читы.
И «цинки» шли в страну родную.
Так отвечал зловещий рок
в отместку нам за вековую,
хмельную тягу на восток.
4.
Как ни мани восточным зельем,
но на скрещениях земных
есть промежуточные земли.
Афганистан – одна из них.
Афганистан – это кочевье
в те поднебесные края,
где звезды, травы и деревья
спят зыбким сном небытия.
Здесь жизнь и смерть сплелись в единый,
из пор безвременья комок.
И тяжким воздухом чужбины
здесь дышит каждый бугорок.
Землянка – в клочьях, как сквозная
навылет рана в животе.
Здесь даже пыль, и та – чужая.
Здесь все – не так, и мы – не те.
Здесь свет и тьма однополярны.
И за порогом войн и смут
еще молоденькие парни
по влажному песку бредут.
Они бредут, как пилигримы,
закутав головы в чалму,
как духи горные, незримы
и неизвестны никому.
И вряд ли знают, что в России,
в погостах на семи ветрах,
они покоятся, босые,
в холодных цинковых гробах.
5.
Как легионы Сципиона
неугомонный Карфаген,
и мы могли, поправ законы,
все обернуть здесь в прах и тлен.
Но как ни жгли мы непокорных
панджшерских «барсов» в артогне,
бог той войны в ущельях горных
был не на нашей стороне.
Мы – не захватчики по духу.
И на лафетах, словно дар,
мир, а не смуту и разруху,
несли в Герат и Кандагар.
Но в первый день уже, оскалясь
на наш приход, война пошла
не ради славы и медалей,
а ради векового зла.
И на кровавом перепутье,
с той, да и с этой стороны,
эта война по самой сути
стала войной ради войны.
И слышен был с небесных кровель
лишь громкий смех богов войны.
Они алкали крови, крови
с той, да и с этой стороны.
Но впику черному злословью,
из этой призрачной страны
мы шли назад, покончив с кровью
и рты заткнув богам войны.
Мы уходили, сняв затворы
и жерла пушек зачехля.
А следом плыли небо, горы,
в размытых облаках просторы
и присмиревшая земля.
6.
Когда весною в дни Новруза
цветут акации в горах,
речонка Пяндж, как наша Руза,
меняет воду в берегах.
Сюда, сквозь горные породы
пробив в теснине колею,
несут ручьи живые воды
и негу вешнюю свою.
В благоухающем разливе
воды и цвета дремлет мир,
устав от свиста пуль и взрывов,
от звона сабель и секир.
И души павших здесь героев,
к единой вере сведены,
живут в смиренье и покое,
как будто не было войны.
