Это жизнь – она неповторима,
Как орнамент на твоих руках.
И паренье и руины Рима,
В лабиринтом скрученных мозгах
Отразятся, множась и играя –
Множась на ассоциаций вязь.
Шарики опять чернеют грая,
Но не разобьются, ухнув в грязь.
…в мяч играл с ацтеками когда-то,
На Тридцатилетней был убит.
Сколь воспоминания богаты,
Столь реальность скудная претит.
Лабиринты, знаки и знаменья,
Жизни разноплановы поля.
Октября познавши вдохновенье,
Зазвучат стихами тополя.
* * *
Знал то, что от себя не отвертеться —
Когда заходится от нервов сердце,
Который раз – последний раз?
Не умер, пронесло сейчас.
На небо сложно наглядеться.
* * *
Чандрагупта Маурья,
Ход – от власти отказ.
То представить могу ли я,
Или кто-то из нас
Современных представит?
Власть желанна, как сласть,
Как богатство в той яви,
Где так лакомо красть.
Чандрагупта Маурья –
Царь индийский велик.
Книги не обманули –
Верит кто ж суммам книг?
* * *
Какие свинства совершал
Блестящий интеллектуал
Красавец Штирлиц ради званий?
О, лабиринт его игры!
Рейх лют, опасен до поры.
Абсурдность алчных притязаний.
Сколь в недрах кабинетов зло
Творится – рьяно, тяжело?
Разведка ведает пределы?
Ах, просто чёрно-белый фильм.
И насладишься снова им –
Его смотреть не надоело.
Вновь с Мюллером дуэль идей,
Словес и свер-секретных дел.
Победа Штирлица известна.
Иллюзии всегда сильны.
Дни правды сколь обречены?
Алкает время, будто бездна.
ДОРТМУНД
Дортмунд замков, ратуши, соборов –
Старые, узорчаты весьма.
Дортмунд деловых переговоров,
Тут не важно – лето ли, весна.
Знаменитый клуб футбольный в силе.
Парки, где зеленоват уют.
Пруд мерцает золотисто-синий,
И чудесен бюргерский маршрут…
И – НЕ ПОЖАЛЕЛ ОБ ЭТОМ
1
Щенок бежал за ним, пушист и чёрен,
Он улыбался – миленький щенок.
И в сердце человека сумма зёрен
Всходила умиленья, одинок.
Но какова морока! И у двери
Прикрикнув, пошагал к себе домой.
Вдруг встал. Вернулся. Ждёт щеночек верный.
-Пошли, дружочек, будешь мне родной.
2
Стихотворение в прозе
Маленький и чёрный, пушистый, но лапки массивны – разрастётся в большую собаку, да и тело обещает размеры изрядные…
Щеночек увязался за человеком на улице – бежал, смешно выбрасывая лапки, развивались ушки, и, казалось — щеночек улыбается.
Человек погладил было, но щенок не отставал, и человек, вспомнив про своё одиночество, скудность житья, чувствуя себя предателем, у двери подъезда сказал, как можно суровей.
-Всё. Отстань.
И хлопнул дверью.
Лифт был занят, стал подниматься по лестнице.
Вращалось нечто в сознанье, палило, томило…
Милый, чёрный… А гулять? А кормёжка?
Но – разрешимо, вроде.
И, резко остановившись, человек пошёл вниз.
Открыл дверь, щенок сидел на верхней ступеньке, понуро повесив голову, и было в этом столько горя, что сердце человека зашлось от грусти и умиления.
-Малыш, а малыш?
Щенок поглядел на него, вскочил, и, жалко и жалобно, завилял хвостом.
-Пойдём уж… Будем вместе жить.
И – не пожалел об этом.
ОТЧЕГО ВСПОМИНАЕТСЯ?..
(стихотворение в прозе)
Участок тётушки – медсестры – включал в себя Воробьёвку – крутой спуск в Калуге, со старыми домами, чей колорит входил в сознание прошлым, в котором не пожить; и дядя, бывало, когда свободен, возил её.
Ты, племянник, летом бывавший у них, ездил порой с ними, сидел на заднем сиденье, смотрел на дома, на реку, блестевшую внизу, между ними.
Иногда тётя рассказывала забавные случаи, а раз, когда сидели вдвоём с дядей, он вдруг, будто вспомнивши что-то, сказал:
-Я вообще думаю – мы экспериментальная порода. Кто-то наблюдает за нами…
Ты хихикнул.
Их нет давно – дяди, тёти.
Отчего вспоминается взгляд из машины, дома, река, именно этот момент: слова дяди?..
ПОСВЯЩАЕТСЯ ВИННИ-ПУХУ
Крошка Ру играет с Тигрой,
Тигра мил, хоть и велик.
Замечательные игры
Старой детской книги книг.
Тигра: Крошка Ру, а выше
Можешь прыгнуть? – Вот, гляди.
И в лесу бывают крыши,
Домик Мишки впереди.
-Мы заглянем к Винни-Пуху?
Быстрый Пятачок мелькнёт.
Без стихов жить просто скука.
Пух – поэт, дар – дивный мёд:
Ах, шумелки и ворчалки
Даже ослик оценил.
Хвост потерян. Ясно, жалко.
Ослик угнетён, уныл.
И шнурок Сова в подарок
Принесла, а это – хвост.
Праздник будет очень ярок.
Пусть опилки, а не мозг,
Мишка лучше всех на свете.
-Тигра, мы к нему зайдём?
Крошка Ру смешной, как дети
Все… все вырастут при том.
-Правда, Кролик? – Мудрый кролик…
Добрый-добрый Винни-Пух.
И похожее на нолик
Вырастанье мучит дух.
ПРОТИВ ФРЕЙДА
Кокаин полезен. Так считал,
Сочинив психоанализ, Фрейд,
Якобы свершив успешный рейд,
В психологию начал.
Мысли так шаманят тяжело,
К низу всё сводя – что в перспективе?
Путаница, взявши под крыло,
Не позволит говорить о диве
Жизни… Кокаин уходит в кровь.
Мифы, искажённые догадкой –
И чреватой, и довольно шаткой.
Знаешь, Фрейд, а всё же есть любовь.
* * *
Прямоугольники, квадраты
Окошек и домов, углы
И треугольники – богата
Явь геометрией: узри.
О, математика, как свойство
Действительности осознал.
Деревья схемы, ибо сколько
Листвы сошло, не сосчитал.
Деревья – схемы… В каждой схеме
Сокрыто двигается жизнь.
…серебряное в детском смехе,
И с горок – чудо-виражи.
* * *
С чем новогодних ожиданье
Дней связано? Из детских лет
Идёт – мол, сказочно мерцанье
И снега, и надежд на свет,
Скорей, на чудо даже… Взрослым
Став, праздник очень странно ждать.
Но в мире данном – косном, плоском,
Любое чудо, будто дар.
Пусть прозаическое чудо:
Пестреет ёлка, стол накрыт.
В сознанье детство, будто чувство
Вернулось, опровергнув быт,
Контору, деньги, мелочь жизни.
…а было – ёлку мы везли
На санках, и полозьев вжики,
Как лучший звук седой земли.
Квартира старая обширна,
Хоть коммунальная она.
Фантазия весьма активна
Мальчишки – иль страной дана,
Где гномы прячутся в игрушках
На ёлке, ночью их игру
Хотелось подглядеть, подслушать.
Усталость не познал и грусть
Ребёнок…
Ну, сынку поведай
О милых гномиках своих.
И всё же Новый год победой
Объединения людских
Мечтаний и надежд предстанет.
Великолепный Новый год,
Жаль в прошлое так быстро канет
Растерзанный разгулом плод –
Прекрасный новогодний плод.
* * *
Рулончики и завитушки снега
Вчерашний нам оставил сне-
гопад осенний… Сталью небо
Мерцает, низкое вполне.
Рулончик развернёт ребёнок,
Снежок в отца летит – смешно.
Рассыпчат снег, чудесно-звонок,
Открылось в небушке окно, —
Синь заструилась, заиграла.
Когда ж покровом ляжет снег?
Он ляжет – раз идёт к финалу
Осенний мир, варьянтов нет.
ПАМЯТИ ВИТАЛИЯ ШАПОВАЛОВА
Ноздрёв отменный, пышный, яркий…
Актёр театра перешёл
На сцены неба, и под арки
Других оценок, — он глагол
И действо совмещал умело.
Был Шаповалов виртуоз,
Смерть убирает тему тела,
Дух уводя к пределам роз,
Когда играл актёр всерьёз.
* * *
Словосочетания в которых
Смыслы, будто льдины наползают
Друг на друга… Мысли в коридорах,
Верно, нам неведомых блуждают.
Так «больной здоров» — вполне нелепо,
Но – понятно. Иль сказать – он умер…
Ведь не он же разрывает скрепы,
Чтоб сойти в предел неясных сумерек.
* * *
Труп в живом – ворующем и пьющем,
Убивать готовым. Труп в живом,
К пище вновь за стол себя несущим,
И с мечтой о золотом, земном.
Психика груба, а совесть в коме.
Ест и пьёт, как раньше, человек,
Ничего не признающий, кроме
Матерьяльных тем. И гаснет свет.
ЛЕСТНИЦА И ЧОХ
(стихотворение в прозе)
Морось – фирменный знак ноября – сочится из небесных пор, наполняет собою сумерки, плавно переходящие в быструю темноту, и двор кажется таинственным, хотя знаком наизусть.
Неожиданным кажется взгляд, сфокусировавший в сознанье стержневую лестницу соседнего дома, идущие накаты ступеней, части крашеных зелёным стен…
Что неожиданного?
Замечал, вероятно, тысячи раз, но какая-то крошка, нечто сдвинутое на микрон, вдруг сейчас бередит память, прежде, чем устроится в ней.
Очень громкое апчхи заставляет вздрогнуть, глянув на дорогу: мужичок, сидящий на пассажирском сиденье автомобиля, чихает ещё раз – так, что кроме тебя оборачивается идущая чуть впереди тётка.
Красный свет, послушно стоящие ряды машин, переходящие люди.
Широкие стёкла аптеки, живущей на первом этаже высоченного, крепостью средневековой вписанного в реальность, дома, играют огнями, и, входя, достаёшь бумажку, на которой записал названия лекарств.
А в памяти ветвится лестница, точно впервые увиденная снизу…
ЭПОС ЭТНОГЕНЕЗА
Болгарин, уходя в торговлю,
Предстанет греком – на века
Творят этногенеза кровлю,
Что усложнению верна.
Религиозный комплекс часто
Идей определит её.
Традиции влияют властно,
Язык меняется ещё.
Этногенеза кровля долго
Над суммою людей растёт.
Нет без неё и в жизни толка,
А в крыши важен каждый свод.
Шотландца с мистикой союзны,
Валлийцы первыми себя
Определяют, и, как грустно,
Что — метафизики семья –
Не знает этнос: есть, иль нету
Исток из космоса для них.,
Наполнивших собой планету
Живых.
* * *
Морось ноября даёт рисунок
Дня, он получился чёрно-бел.
Множество людей, портфелей, сумок,
И вещей различных в мире тел.
Морось эта сильно не приятна.
Просто день. И он, как все, пройдёт.
Ближе к смерти всё же непонятно,
Для чего любой из нас живёт.
* * *
Хороший мальчик задремал у ёлки
Рождественской, и ангел – белокрыл –
К нему идёт по дивной сонной тропке,
Его отводит в мир чудесных сил.
Волшебную ли палочку желаешь?
Волшебные снежинки? Выбирай…
Что ты, хороший мальчик, отвечаешь?
-Пусть всё идёт, как есть. Тому я рад.
Проснулся мальчик, понимая – чудо
Жизнь по себе. Не надобно чудес
Других, пусть Рождество, и нам отсюда
Не видно той звезды в слоях небес.
* * *
Может быть
Именно эта
Публикация попадётся
Кому-нибудь на глаза
Через столетье? Лента
Праздной надежды поэта,
Если стезя
Вышла хуже,
Чем смятое ливнями лето.
Но самого себя убедить в наличие
Вечности для поэтов
Уже нельзя.
* * *
Литературный континент
Имеет пики и ландшафты.
И города, где толпы авторов
За славу – хоть один момент –
На всё готовы… Впрочем, есть
В полях – упорны – одиночки.
И одиночество до точки
Не доведёт, поскольку весь
Сосредоточен на трудах,
И в собеседниках лишь небо.
А так… Не следует туда
Поехать – быль там, будто небыль.
Таков печальный континент.
КРАЙ ОЩУЩЕНИЙ
(стихотворение в прозе)
-Современный человек, половину жизненного времени проводящий в интернете…
-Перестань! Не надо путать виртуальность с реальностью – это чревато…
Морось ноября сыплет прозрачные, никого не способные уколоть иглы.
Ауры расплываются вкруг мерцающих фонарей, и покорное стадо машин стоит на красном свете, пропуская пёстрые ленточки людей.
За чёрными жилами деревьев видны широкие стекла, горящие медовым, янтарным, зелёным цветами: магазины, антикварная лавка, аптеки…
Вот она реальность, из которой и образована виртуальность — постепенно и не средствами герметической алхимии (столь интересной человеку, разглядывающему на углу витрину).
Слои рекламы, плещущей в высоте, к какому миру принадлежат?
Край ощущений требует ответа – но есть ли он, чётко означенный край ощущений, а?
Человек, изучавший афишу, разворачивается, нос к носу сталкиваясь с двумя студентами, какие пересекли бульвар, и слышит:
-Современный человек, половину жизненного времени проводящий в интернете…
-Перестань! Не надо путать виртуальность с реальностью – это чревато…
СОН ПОД РОЖДЕСТВО
(стихотворение в прозе)
Ёлка пахнет так сладко, так дивно; мандарины и хвоя дают ощущение счастья, и мальчишка, целый год слушавшийся родителей и исправно делавший уроки, начинает дремать, спать…
Ангел с большими крыльями медленно проявляется внутри его сна, становясь реальностью.
-Пойдём со мной, милый мальчик! – говорит белый вестник, и мальчик, вдруг сделавшись лёгким-лёгким, идёт за ним, ведомый за руку.
Они проходят белыми рощами, где блистают снежные фейерверки, и ангел спрашивает, что хочет мальчик?
Может быть, волшебную палочку из снежного стекла?
Или снежинки, что способны превращаться во что угодно?
Или книжной мудрости – лёгкой, как перо и переполненной содержанием мира?
Мальчик отвечает неожиданно для себя:
-Ничего не надо. Пусть всё идёт, как идёт.
Сон отпускает маленького героя; он глядит на ёлку, вдруг понимая, что просто жизнь чудесна сама по себе, и других чудес не надо.
Даже в Рождество.
* * *
Сквозь жилы и стволы деревьев
Витрины – целый ряд – видны.
Они пестры,
Стволы черней, чем
Сознание своей вины
Метафизического свойства.
Бульвар минует человек.
Сколь от прогулки будет польза –
Расскажет ли ему четверг?
Витрины яркие красивы
Утилитарной красотой.
А улицы, как перспективы
Судьбы обыденно-земной.
* * *
Огородные работы,
Приближающие ко
Тайнам Геи… И — свободы,
Все суеты далеко.
Суетиться кто же будет,
Вскапывая огород?
Солнце бьёт в златистый бубен.
И пятидесятый год
Человеку… То есть, надо
С сорняками воевать –
Для самим с собою лада
Их с корнями вырывать.
Огородные работы,
И работа над собой.
И алхимия свободы
От сумятицы земной.
СУДЬБА ВОЗДУШНОГО ШАРИКА
1
Стихотворение в прозе
Подаренный малышу на детском утреннике синенький воздушный шарик долго висел под потолком.
Если потянуть за шнурок, и отпустить – опять поднимается, и лёгкий хлопок при соприкосновение с белой поверхностью нравится малышу.
Шарик висит.
Отец, глядя на него, вдруг находит сходство с едва проявившимся привидением – голова высоко, иного не видно. Сходство условно, конечно, ибо с привидениями встречаться не приходилось.
Сдувается шарик, теряет в объёме, недели две прошло… И вот – мотается в дверном проёме, внизу, и шнурок волочится за ним.
Бегущий малыш задевает шарик, и лопается тот, но не расстраивается веселящийся ребёнок, нет…
2
Под потолком качался шарик –
На утреннике малышу
Подарен – показалось: шарит
По потолку, я не скажу
Ассоциация откуда.
Сдувался, будто бы плошал.
В дверном проёме, точно худо
Ему совсем повис, и – мал.
И шарик вздрогнул, и — взорвался,
Не опечалился малыш.
День длился. За окном мотался
Дождь, заливая суммы крыш…
ПРЕДСТАВИЛ – И УЛЫБНУЛСЯ
(стихотворение в прозе)
Сколько маялся на службе этой!
Как резиново, невозможно долго тянулось время в читальном зале, где лампы над синими столами были белёсо-не здорового цвета!
Как ходил курить – часто-часто – искусственно удлиняя себе маршрут, поднимаясь на другой этаж, чтобы спуститься на свой…
Но с коллегами женщинами отношения были чудесными, и сохранялись они – в форме электронной, шуточной переписки, или поздравлений с праздниками, и когда вдруг одна из сотрудниц написала, что жена (знал, ходит к ним, покупают у неё косметику) привела их сынка… дальше шло бурление восторгов, — вздрогнул…
Представил – его малыш, держа маму за ручку, идёт коридором великолепно отремонтированного здания, поднимается на второй этаж, заходит в помещение, где сидел столько лет – он, пожилой
литератор, вынужденный таскаться на службу эту…
Представил – и улыбнулся.
В НОЯБРЕ
(стихотворение в прозе)
-Вниз, вниз смотрите, — говорила равнодушная врачиха, светившая в глаз лучом специального аппарата…
…меня интересуют только великаны – такой, как Триремиус, что, тряся седою бородой, пляшет отправляя в плаванье суда, рождающиеся из каждого волоска…
Врачиха обменялась с медсестрой несколькими непонятными фразами.
Глаза – по ощущениям – были, как чужие.
…или великан Барбеус – подкидывающий деток к облакам, чтобы они плескались там, точно в бассейнах со сбитыми сливками.
-Коньюктивит, — он вздрогнул, будто адресовались не к нему.
Врачиха написала на бумажки два вида капель, и сколько, какие, когда капать.
Улыбался, благодарил.
Отправился в институт Гельмгольца, ибо второй день глаза текли красно-воспалённо, слезились, и, постоянно сочиняя тексты, в том числе и про великанов, думал, что перенапрягся просто.
Плюс – простуда.
Садовая плыла моросью ноября – в общем, не плохо складывавшегося для него, не считая последних дней.
Сверкали огни, даже фасады, казалось, переливалась реклама, мчали машины, и, частью, крохотной каплей, вернее, будучи этой позднеосенней плазмы, точно тёк к метро, вспоминая кусками: первый раз в институте этом был классе в пятом… что ли? Алевтина – лучшая подруга мамы работала тут, она умерла в этом году, в девяносто лет, а тогда… смотрели на аппаратах попроще, не было таких, как сейчас.
Вот значит и великаны – Ширук, шестирукий, понятно, Гальц, ведущий род от галлов, вернее сохранивший прапамять…
А вот и метро, сияющая яркой кровью М, и там, внутри, плазма иная, хотя не менее тяжёлая…
* * *
Минусы в оценке жизни
Собственной есть плюсы, коли
Посмотреть сумеем сверху
На пространство, или поле
Яви…
Кто ведёт подсчёты?
Побоишься дать ответ.
Минусы есть плюсы роста –
Важен он. Иное нет.
* * *
Из огня – Прощаю – произнесть
Первохристиане были в силе.
А какими стали в перспективе?
Жизнями ломающими весть.
