Чтобы в душу лебеди летели,
Чтобы пели в оной соловьи.
Чтобы никогда не постарели
Строфы своеродные мои.
Для чего я жил – известно Богу,
Также – для чего ещё живу.
Но не знаю – совершил дорогу
Я свою насколько наяву.
* * *
Когда тебе под 50,
Гораздо ближе тема мёртвых –
Дни жизни стали из прогорклых,
Раз не сумел разбить свой сад.
Когда тебе под 50,
Должно быть хоть подобье сада.
Но – пустотой отмечен взгляд,
В душе осадок, как досада.
Ты стар уже… Ещё не стар.
Как будто сумеречный морок
Реальностью твоею стал.
Когда-то 30 было, 40.
Уже не верится в сие,
К тому ж гнетут воспоминанья.
Не расшифруешь бытие,
От этого твои страданья.
* * *
В облаках просветы открываются,
Золотой оттуда льётся свет –
Светом жизни оный называется.
Лето. Пух. Жара. Её сюжет.
Медленно летает пух, как плавает.
И – сдвигает небо облака.
Солнце золотится, будто плавится,
Плавка не грозит земле пока.
Зелена листва, но дышит золотом –
Золотою, кажется, литой.
Ах, я сам бы стал пушистым облаком,
Чтоб проплыть над нежною листвой.
ТЕРЕЗА АВИЛЬСКАЯ
За Терезою Авильскою мосты
К янтарям небесным протянулись.
Свет, не допускающий понурость,
Коль идёт из бездны высоты.
Путь извилист и изветлив – прям
Внутренне, где лестница сияет,
Исключением душевных ям –
Большинство из нас какие знает.
Где-то бой корсаров больно лют,
У кого-то в сундуках дублоны.
Мир привычно тяжело гнетут
Старые и ветхие законы.
За Терезою Авильскою мосты,
Что в сады духовные уводят,
Где благоуханье красоты,
И любовь расскажет о свободе.
Где-то тюрьмы, воду пьёт палач
Перед пыткой, и огонь ярится.
И зубовный скрежет, стоны, плач –
Слишком нам знакомые страницы.
Но Тереза в мир вливает мёд
Света, чтоб он стал чуть-чуть получше,
И в грядущем измениться мог,
Избегая доли неминучей.
* * *
Как придётся – проживётся.
Редко, кто построит жизнь
Замечательно – под солнце
Золотое, безо лжи.
Из обрывочков надежды
И плевочков пустоты
Чаще лепят – безнадежно
Я леплю, и лепишь ты.
И замазочка иллюзий,
Обольщений пластилин
Не приравнены к обузе –
Понимаешь не один.
Редко кто сечёт из камня
Самородного свою,
И она сияет славно –
Вот такую воспою.
* * *
Это, дети, мальчик Петя,
Лучше мальчика на свете
Нет для мамы и для папы.
Золотистый, нежный лапа.
Это, дети, дядя Петя.
Он сидит на табурете
За столом, и хлещет водку.
Он пузат и мерзок. Вот как.
Как из милых деток, дети,
Дяди, что смердят на свете
Получаются такие?
Не ответите, родные…
КУПОЛ ВИЗАНТИИ
Святые сходили с небес,
Участие в Византии
Они принимали, коль бес
Всегда побужденья благие
Людские готов погубить.
Воруют патриции вечно.
В харчевне приятнее пить,
Чем в храме воззриться на свечи.
С иконами боремся днесь,
Изографам руки порежем.
Имперская ведома спесь,
Всегда басилевс безмятежен.
Нам тысячу лет простоять!
От войн не устанем – пусть будут.
Подсыпанный консулу яд,
Интрига опять стукнет в бубен.
Нам тысячу лет простоять!
Молиться под сводами яро,
Иль в библиотеке читать –
Что более? Скажете? Ярко…
Эмали горят пестротой,
Сады оных мастер разводит.
Базар говорливой средой
Товаров обилье низводит
До плоти – красивой, больной.
Старик клещерук, безобразен,
Башкою качает седой,
Пускает слюну…
Безогляден
Воришка, а солид горяч,
Но не прожигает ладони.
Играют ли деточки в мяч?
Надёжны ль ромейцев законы?
Стоит Византия века.
Я ангелов видел над нею.
Насколько она велика.
Всеобща – сказать не посмею…
