Алексей Курганов

Мишку Пахомова похоронили. Ему на Пасху шестьдесят три исполнилось, внук уже в четвёртом классе, уже курить начал, а он всё Мишка и Мишка… У них на улице все так. Все мишки, петьки и васьки. Ни одного Михаила Ивановича или Василия Робертовича. Потому что улица такая, незатейливая, с немудрёными нравами и понятиями. Сплошь пролетарская, одни заводские живут. Раньше, при Советской власти, даже уважением пользовались, назывались людьми труда-доблестными пролетариями. А сейчас времена откровеннее стали, поэтому и приговор суровый: если ума нету, то иди на завод. .....Читать дальше →

В дверь позвонили. Потом ещё раз.
-Кто там? – спросил Гарик, не открывая и даже не смотря в глазок. Он уже несколько дней ожидал появления знакомой изжоги, и вот сейчас она, кажется, начала сбываться.
-Дед Мороз, - послышался из-за двери гнусавый голос. – Горемыкин Игорь Петрович дома?
- Нету, - быстро соврал Гарик. – А чего надо?
- А я ему подарочек принёс, - сказал Дед Мороз и, проказник этакий, глумливо хихикнул. – Хоро-о-ошенькай! Настоящий суприз!
-Ага, - сказал Гарик. – Из военкомата. .....Читать дальше →

Я зашёл в пивную. В углу, за пристеночной стойкой – старый полковник. Может, у него совсем другое звание, может, он вообще в армии никогда не служил, но его все здесь называют именно так – «старый полковник». Такое обращение нужно расценивать, как уважение. Старого полковника принято угощать, потому что он знает жизнь.
- Здравствуйте, товарищ старый полковник!
Он поднимает на меня пока ещё совершенно трезвые глаза, и в этих глазах вместе с похмельной тоской - вопрос и армейская строгость. .....Читать дальше →

Федот Сергеевич Почечуев, мужчина непоколебимых морально-нравственных устоев, в силу внезапного усложнения жизненных обстоятельств вынужден был временно переселиться от сожительницы Елизаветы в дом к родной сестре Дусе и, таким образом, стать невольным свидетелем их внутренней семейной жизни.
- Ничего живут, - говорил он приятелям с нескрываемой бодростью. – Справно. Двух поросят держат, кур полтора десятка, кроликов... В прошлом годе крышу оцинковкой покрыли. Опять же моциклет… .....Читать дальше →

- Я пишу стихи, чтобы мне за них платили деньги, на которые я смогу купить колбасы и «перцовки» -
(Сергей Довлатов)

- Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог…
Шептал мне ласково: дебил… -
И в Летний Сад гулять водил! –
(Васька Фуфайкин. Из пережитого и переживаемого!) .....Читать дальше →

Пятого января Погремушкиным прислали счёт за коммунальные платежи. Колька Погремушкин, глава семьи, достал его из почтового ящика, тут же прочитал и легкомысленно заржал.
- Смотри! – сказал он, ехидно-кисло ухмыляясь, и сунул бумажку супруге своей, Клане. – Совсем уже ох… - и произнёс грубое матерное слово, которое у них в семье давно уже никого не оскорбляло, потому что при детях Колька старался не материться, а Кланя к такому мужниному фольклору уже давно привыкла. Хотя в первые годы их совместной супружеской жизни лупила его за этот фольклор по губам мокрой тряпкой. .....Читать дальше →

Дядя Петя – известный шутник-ехидник. Никогда не поймёшь – говорит он правду или, дипломатично говоря, говорит, но не её. За все эти постоянные шуточки-прибауточки его постоянно ругают и бабушка, и мама - его родная, стало быть, сестрёнка, а дедушка и папа тоже ругают, но шуточно, потому что всегда от его рассказиков задорно смеются. Сами Маша и Катя дядю Петю очень любят, можно даже сказать – обожают, потому что он хоть и регулярно пахнет алкоголем, но зато он постоянно добрый, щедрый на подарки и весёлый, как клоун в цирке, человек. .....Читать дальше →

У деда Притыкина странная ( а, может, никакая и не странная) особенность: он очень любил, когда его жалели. И чего ему так это жалейство нравилось – непонятно. Может, от одиночества? Может, со здоровьем чего? Или самого рождения характер был такой – из других слезу давить?
- Конечно, - начинал он разговор таким многозначительным, таким скорбно-смиренным тоном, что слушатели, особенно те, которые слышали деда в первый раз, сразу понимали: сейчас последует та ещё… сопливая песня!
– Вам-то легче, - продолжал дед. - Колбасу, небось, каждый день молотите. А тут… - и отрешённо-огорчённо махал рукой, что означало: у него с ежедневным поеданием колбасы, а равно и других вкуснопитательных продуктов – большие и неразрешимые сложности. .....Читать дальше →

Вообще-то, ковёр купили на пол. Но Нюся упёрлась: повесим на стену! Уж больно картинка красивая! Что-то там в лесу. То ли медведи, то ли лебеди…
– Вы совсем, что ли, очумели! – сказал Саня. – Там же ясно написано – «напольный»! А вы чего? Какая стенка?
– Вот только тебя не спросили! – сразу же кинулась в атаку Нюся. – Тоже мне, какой правильный выискался!
– Напольный же, дура!
– Не дурей тебя-то! «Напольный»! А как обожрёшься, блевать на такую красоту будешь? «Напольный»! Сам ты напольный! .....Читать дальше →

Когда Андрея Ивановича спрашивают, помогает ли он сыну (имеется в виду деньгами, и не просто одному Илье, а всей его семье), он сразу начинает раздражаться.
- А чего ему помогать-то? – отвечает он. – Он чего – инвалид?
- Ну, это говорят так… - смущаются спрашивающие. – Всё-таки у него семья, дети…
- Ну и чего? – вопросом на вопрос опять отвечает Андрей Иванович. – Конечно, дети! Что ж это за семья без детей?
- Вот мы и говорим: помогаешь? Все-то ведь помогают…
- «Все»! – передразнивает Андрей Иванович, уже явно нервничая. – А чего .....Читать дальше →