Глава 34.
Вениамина Андреевича Бартемьева, председателя Европейского банкирского дома, имеющего свои офисы во всех столицах старушки Европы, тактично пригласили на встречу с Майклом Иденом. Предложение о встрече было хоть и тактичным, но к исполнению обязательным. Той организации, в которой трудился Иден, как-то не принято было отказывать.
Беседа состоялась в отдельном кабинете одного из фешенебельных ресторанов Лондона и носила сугубо приватный характер.
— Итак, господин Бартемьев, — отхлебывая свой любимый виски начал Майкл. – Вы, надеюсь, понимаете, что большая война не за горами.
— Да, я об этом слышал, — не понимая, к чему клонит разведчик, ответил банкир.
— Ну, тогда я не буду говорить лишнее, а перейду сразу к делу, — продолжал Иден. — Вы уверены, что в случае начала военных действий, господин Давоян сможет ввернуть вам выданные кредиты и погасить векселя? Кому нужны будут его бриллианты и изумруды? Или я в чем-то ошибаюсь?
— Бриллианты нужны людям всегда — возразил банкир. — Их легче перевозить, так как это международная валюта.
— Хорошо, не будем спорить. Конечно же, в финансовых делах, как в прочем и в марках, вы разбираетесь лучше меня. Я не ошибся, вы же заядлый филателист, это так? — несколько повышая голос, произнес Майкл.
— При чем тут моя страсть? Я что-то никак не пойму цели нашей встречи, — так же повышая тот возмутился Бартеньев. — Даваян — российский подданный, я, между прочим, тоже, — продолжил он, но Иден остановил банкира жестом руки.
— Короче так, — продолжил разведчик. – Вы, как можно быстрее, требуете погашения всех кредитов и займов, предоставленных вашим домом Ювелирному дому Давоянов, а он этого сделать не сможет и будет вынужден заложить свою знаменитую коллекцию марок. Наше министерство финансов погасит долг Давояна перед вами. Кроме того, вы получите весь залог, за исключением нескольких марок. Я думаю, это предложение более чем выгодное. Вы, по сути, ничем не рискуете и весьма обогащаете свою коллекцию. Вам все ясно?
Вениамин Андреевич молча слушал. Он понимал, что англичане затевают очередную подлость, но не понимал всех аспектов этой игры и при этом осознавал, что не сможет им отказать. Даже Европейскому банкирскому дому было не по зубам тягаться с «Инджелес Сервис».
Глава 35.
В Петербург неожиданно примчался Рубен. Он буквально вытащил Медею из постели:
— Поехали скорее, поехали в контору, — прокричал он.
— Да что за беда такая? — возмутилась женщина. — У меня, между прочим, семья, дочка, отец. Они еще не встали. Давай лучше позавтракай с нами.
— Некогда, компаньон, некогда. Все потом.
Он схватил ее за руку и почти силой поднял из кровати, а затем, наспех одевшуюся женщину, повлек в карету.
— Понимаешь, дорогая, — начал он без предисловия. — Нас с тобой хотят разорить.
— Не поняла…- произнесла женщина, пропустив мимо ушей, ласковое слово, дорогая.
— С меня требуют срочного погашения кредитов. Что тут непонятного, а деньги все в товаре.
— На каком основании? — спокойно спросила Медея. — Есть же договора.
— Да договора есть, но там есть пункт – «в случае приготовления к войне и начала военных действий…».
— Но ведь военных действий, слава Богу, нет.
— Но подготовка, то идет. Ты что, это не чувствуешь?
— Рубен, мои чувства юридической силы не имеют.
Карета остановилась возле головной конторы.
— Значит так, не спорь. Садись и переводи все имеющиеся на счетах средства в счет погашения кредитов.
— Позволь! — возмутилась Медея. — Я ведь тоже компаньон и я категорически против. Давай встретимся с ними еще раз, поговорим. Ну, так ведь нельзя. Весь наш многолетний труд коту под хвост.
— Хватит спорить, — резко отпарировал Рубен. — Ты переводишь деньги, я закладываю свои финские имения, коллекцию марок и мы гасим этот чертов кредит. А там продадим цацки-бирюльки и выкрутимся…
28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии ровно через месяц после убийства в Сараево Гаврилой Принципом, студентом из Боснии австро-венгерского престолонаследника принца Франца Фердинанда и его жены Софии Хотек. Как таковое убийство не было причиной, а явилось лишь поводом к развязыванию Первой Мировой войны.
Глава 36.
С началом войны город изменился. Во-первых, его переименовали, назвав на русский манер Петроградом. И без того не яркий, сейчас он выглядел совершенно серым из-за большого количества военных шинелей, встречающихся повсюду.
Торговые дела резко пошли на спад. Медея гоняла своих приказчиков в хвост и в гриву, но покупателей на ювелирные изделия становилось все меньше и меньше. Наоборот, в ломбард и скупку стали приносить фамильные драгоценности, но покупать их было не на что, практически перестали выдавать кредиты.
Медея собралась в Гельсинфорс к Рубену, надо было срочно обсудить дела, так долго продолжаться не могло. Хотела взять с собой Аннушку, но та категорически не хотела оставлять деда одного. Любовь у них была обоюдная и беззаветная.
Дед был готов за внучку отдать жизнь, не задумываясь, а девочка была готова идти за ним и в огонь, и в воду. Мать смотрела на них с умилением, завидовала про себя, что у нее с дочерью нет таких теплых отношений, но была безмерно рада, что в старости её отец обрел, наконец, семейное счастье.
После отъезда матери, Аня без труда уговорила деда поехать в Летний сад.
Дед и внучка гуляли по аллеям, рассматривая многочисленные скульптуры. Старый Казимир много знал из античной истории и с удовольствием рассказывал внучке о греческих и римских богах и богинях. Девочка от восторга, разве что, не визжала.
Тихо и незаметно к ним подошел хорошо одетый гражданин.
— Рад видеть тебя в добром здравии, Казимир Крулевский, — произнёс он и приподнял модную шляпу.
— И тебе не хворать, Меркурий. Все так же носишься по белу свету, делаешь свою революцию, — с какой-то иронией ответил старик.
— Пойдем, отойдем ненадолго. Пусть девочка сама немного на скульптуры полюбуется, — предложил Меркурий.
Мужчины ушли куда-то вглубь парка, а Аннушка медленно побрела по алее, считая мысленно богов и богинь и вспоминая их имена на русском и польском языках, как учил ее дед.
— Казимир, библию помнишь? Время разбрасывать камни, время собирать их, — загадочно начал разговор Меркурий, когда они отошли достаточно далеко от аллеи.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил старик.
— Нужно отдавать долги. Всегда нужно отдавать свои долги, — глядя куда-то в сторону, продолжил Меркурий.
— Что от меня требуется на этот раз?
— Не пугайся, больше бомбы делать не придется. Сейчас идет война и этого добра, слава Богу, хватает. Мы хотим, что бы ты вступил в Польскую социалистическую партию (ППС).
— Это что еще за партия такая? — поинтересовался Казимир. — Раньше я такое название, что-то не встречал.
— Понимаешь, пан Крулевкий, мы рассматриваем поражение России в этой войне, как важнейшее условие достижения независимости Польши. Я и мои друзья полагают, что поляки должны создать собственные вооруженные силы и воевать на стороне Германии. Немцы победив обязательно дадут нам свободу.
— Merkury nie pijany, czy ty? (Меркурий, уж не пьян ли ты?). Co ja bym oto te ręce, walczył przeciwko rosjanom? (Что бы я вот этими руками воевал против русских?). To jest nie do pomyślenia nigdy, pamiętaj. (Не бывать этому никогда, запомни). Dobro pamiętam, ale wydawać rosyjskich nie będę nigdy. (Добро я помню, но предавать русских не буду никогда).
— А ты не боишься, Казимир, что если откажешься от нашего предложения, то с твоей доверью или, не дай Бог, с внучкой что-то плохое случится? — на чистейшем русском спросил Меркурий.
— А вот такие методы я совсем не приемлю, — тихо ответил Казимир и ткнул Меркурия, куда-то в шею.
Меркурий был на много моложе и сильнее старика, он успел, нанести ответный удар в висок. После чего упал навзничь, как подкошенный. Казимир схватился за голову, но не упал, а просто прислонился к дереву. Сахалинская каторга многому научила старого поляка, в том числе и некоторым приемам Джиу-джицы.
Тут же подбежала Аннушка.
— Деда, что случилось? Этому дяде плохо. Может, сбегать и кого-то позвать?
— Не надо, внучка, никого звать, — еле слышно произнес старик. — Просто дядя очень долго не спал, вот и прилег отдохнуть. Пожалуйста, помоги мне встать на ноги, нам уже давно пора домой.
