Я на днях с одной красоткой познакомился. Не красотка, а просто ух! В «Васильке» дело было, в нашей привокзальной пивнушке. Я туда освежиться зашёл после ночной рабочей смены, а она уже там сидела. Уже освежалась. Взял я, как всегда, сто пятьдесят, кружку пива, разогретый беляш и стою, озираюсь, куда бы пристроится. Смотрю: у окна место свободное. Подхожу ближе, смотрю: не то, чтобы совершенно свободное. Какая-то фемина стоит рядом, пиво из кружки жадно досасывает. Видать, после вчерашнего успокаивается… Ну, я со всей галантностью (обхождение имеем!) интересуюсь: дескать, не разрешите ли к вам присоседится? А чего ж отвечает. Давай, присуседивайся. И, не отрываясь от кружки, чуть сдвинула в сторону своё роскошное тело.
Ну, встал рядом, махнул свои сто пятьдесят, тоже пивка пососал. Погоды, говорю, нынче чУдные стоят. Дождь как из ведра. Ага, отвечает фемина. Поэтому и покупателей нету ни одного. Этих собак надоедливых. А вы, стало быть, по торговой части трудитесь, догадался я (что ты! Я ж такой догадливый! Мне бы шипиёном каким работать, вторым Штирлицем, а не на заводе дырки в железках сверлить и с мастером ругаться!). Ага, отвечает. По торговой. Я в палатке у вокзала лифчиками торгую. И порнографическими журналами. И после этих слов вдруг так потянулась всем своим, повторяю, роскошным телом, что меня аж пот прошиб и в коленках слабость появилась. Ничего себе, думаю, бабёнка! Какой шикарной наружности! Как бы мне к ней клинья подбить, чтобы поближе познакомиться?
И как торговля, спрашиваю. Да по-разному, отвечает. Когда сухо – покупают, когда дождь – по домам сидят. Или по пивнушкам. Или дерутся от скуки. А чего?
Ничего, отвечаю. Лично я не дерусь. Не имею такого пагубного пристрастия. Нет, если кто-то уж очень попросит, то могу по морде съездить. Но по собственной инициативе – миль пардон. Не так агрессивно воспитан своими достопочтенными папом и мамом. Правда, удивилась она. А с виду и не скажешь. С виду даже совсем наоборот! И смотрю: у ей в глазках какой-то заинтересованность промелькнула! Во как, думаю, всё удачно складывается. Это я на верном м пути! Надо продолжать – а как?
И тут она сама мне подсказала как. Эх, говорит, ма тру ля-ля! Ещё, что ли, кружечку махнуть под такое дело? И что интересно: спрашивает как будто бы меня, а как будто бы и нет. Как будто просто так, дыша в пространство. Типа размышляет вслух за неимением достойных слушателей.
Ну, тут уж я не растерялся. А давайте, говорю, я тоже возьму. На пару-то хлебать веселее. А?
Давай, говорит. На пару – это точно. Я могу вам даже от своего пока ещё окончательного не доеденного бутерброда с селёдкой дать кусок откусить. Потому что сразу видно, что вы – мужчина культурный, и сразу лапать не полезете. Как некоторые. Которые собаки похотливые. Которым только и дай, чтобы подержаться за части тела.
Вот так всё у нас и сладилось. Принёс я ещё две кружки пива ( а к этим двум – два по сто), от ейного бутера галантно откусил, она в свою очередь – от моего разогретого беляша… Потом с ней вместе из пивнушки вышли, в магазин зашли, бутылку взяли, селёдку, буханку, хрена банку – и ко мне на квартиру пошли. Вот так и началась наша волшебная любовь. Не знаю, как будет дальше, а пока мне всё нравится. Одно слегка напрягает: очень уж она во сне храпит. Прямо как лошадь. Даже не лошадь – как конь! Но я приспособился: подушку ей на морду кладу, и храпа почти что не слышно. Так что вполне удаётся выспаться. Так что хорошо всё. Чего и вам, собакам, желаю.
