В торговле, граждане, главное что? Правильно, товар продать как можно выгодней и как можно быстрей. А чтобы его так продать, что надо делать? Надо его покупателю выигрышно преподнести. То есть, создать соответствующую, эффективно работающую рекламу. Следующий вопрос: а реклама какой должна быть? Оригинальной. Зрелищной. С выигрышной яркой подачей. То есть, чтобы она действительно заманивала. А это трудно. Попробуй-сообрази самое распоследнее дерьмо преподнеси предполагаемому покупателю так, чтобы он, покупатель, не просто обратил на него своё благосклонно-капризное внимание, а натурально ахнул и охнул то ли от восхищения, то ли от возмущения, то ли от остолбенения такой беспардонной наглостью! Вот это и называется «высший рекламный пилотаж»!
А теперь – к конкретному примеру. Помню¸ в сладостно-«застойные» времена Советской власти был у нас на привокзальной площади продовольственный магазин. Назывался немудрёно, по номеру – тридцатый. И работал там такой дружный и сплочённый коллектив – слов нет! Одни девки – но зато какие! Писаные красавицы! Все, как подбор мордастые, сисястые, половина – с железными зубами. Воображения, ума и взглядов у них всегда хватало, да и с трезвостью – никаких проблем. Почти все – незамужние, почти все хитрить-мухлевать на своём торговых местах – большие мастерицы. Но выручка была! И план свой торговый они всегда выполняли! Но – скучно! Без всякого оживления и стимула к повышению производительности своего нелёгкого продавщического труда. А зачем? План выполняется? Выполняется. Товарооборот ржавой селёдки и конфет нерукотворных, по крепости не уступающих Уральских горам, происходит? Обязательно! Книга жалоб и предложений имеется? А как же? Вон она, на верёвочке к доске объявлений намертво привязана на недосягаемой высоте, чтобы не украли злые люди. Чего вам, козлам, ещё надо?
Вот от всех этих грустных мыслей и прочих глубоко личностых переживаний наши торговые девки и захмелялись прямо во время работы и прямо на рабочих местах да от скуки смертной рты свои с железными зубами разевали. Думали: «Эх! Щас бы чучу какую отчебучить, чтобы у всех этих козлов ихние рога на ихние лбы вылезли!» — и вдруг в один прекрасный летний день привозят в магазин на продажу гусей. Конечно, не живых, а ихние трупные тушки с покорно поникшими головами. Нет, хорошие гуси! Можно даже сказать, шикарные! Все как один синие, худые и уже с начинающимся, кажется, запашком. Короче, ни одна, даже самая непритязательная бродячая собака их жрать не станет, даже если их ей насильно в пасть заталкивать. Их сначала с базы хотели по более благородным магазинам распихать, но тамошние заведующие как такие совершенно неэстетические гусячьи трупы видели, то и руками, и ногами, и головами от них отмахиваться начинали. В смысле, и даже не вздумайте это хавно нам выгружать! Насмерть встанем¸ но не пустим!
Ну, помыкались поставщики, затылки почесали (а назад дороги уже нет!), и решили сделать хитро-коварный ход. Перед тем как везти их в наш великолепный тридцатый магазин, по пути затарились алкогольными напитками и только тогда, многозначительно позвякивая бутылками, заявились. Девки обрадовались: женихи приехали! Щас будем водку вместе с ними, ненаглядными, трескать, тем более что из всех покупателей в торговом зале – всего три хромоногие старушки, которые коллективно покупают одну мягкую булку без сдачи! Быстренько продали этим бабкам булку, выперли их из магазина, закрылись на два часа на переучёт и комсомольско-партийное собрание, в красном уголке стол организовали, немудрёной закуски порезали-порубили — и пошло-понеслось на всех парах! Немедленно, с шутками-прибаутками, хряпнули по первой, по второй… Чего, спрашивают поставщиков, приехали-то, забулдыги несерьёзные? Опять какого-нибудь хавна привезли, которое у вас, кроме нас, никто не берёт и даже не собирается?
— Ну, что вы красавицы! – возмутились те (а машину нарочно не разгружают. Ждут, подлюки, пока девки поосновательней алкоголизируются).
– Товар – пальчики оближешь! Уйдёт влёт!
— Тогда хорошо, – отвечают девки и, не опуская стаканов, начинают поставщиков за ихние интимные места беззастенчиво щупать. – Пойдёмте, что ли, касатики, в подсобку? Истомилися мы всем нашим дружным производственным коллективом без мужских ласков за этими грёбаными прилавками! Мы же всё ж таки женщины — а на нас все смотрят как на статуй бесчувственных!
— А чего ж не пойтить? – охотно согласились те хитрованы и друг дружку под столом этак многозначительно за ляжки пощипали . Дескать, кажется, сработало! Сейчас мы этих поганых гусей всё-таки пристроим!
Мы, говорят, сейчас товар наш драгоценный быстренько вам в холодильники перетаскаем, а вы пока вот здеся подпишите, что приняли, и идите быстрее простынки расстилайте. Мы же всё ж таки люди культурные, в гигиенах половой жизни соображаем.
Ну, девки сдуру-то, товар не посмотревши, быстренько расписались и побежали лежаки готовить. А эти коварные барбосы холодильники распахнули, гусиные трупы туда скоренько перекидали и вслед за девками побежали для продолжения банкета. Вот ведь сволочи! И плоти свои поганые забесплатно потешили, и от тухлятины избавились, и пока девки от бурных любовных ласк в себя приходили, быстренько смылись. Скажите, как после такой гнусной подлянки можно продолжать с ними дальнейшие половые отношения? В следующий раз затащить их в те подсобки и передавить как котят, прямо не доходя до вожделённых любовных лежаков!
Девки оклемались, халаты свои с причёсками поправили, помаду с губищ утёрли и сидят себе по лежакам. Ножками болтают, женихов-поставщиков обсуждают.
И тут вдруг в подсобку Верочка влетает, продавщица из рыбного отдела. Морда красная, нос синий, и левый глаз у неё от перевозбуждения косить начинает.
— Где эти тра-та-та? – орёт.
— Уехали, миляги симпотные, – отвечают девки. – Так торопились, что даже трусы свои красноармейские забыли надеть. А чего?
— А ничего! – продолжает орать Верочка. – Вы, задрыги похотливые, посмотрите чего они в холодильники запихнули!
— Как, то есть, чего? – не поняли девки. – Гусей! Птиц, то есть, когда-то водоплавающих.
— Этих водоплавающих уже ни один кладбищенский пруд не примет! – продолжила Верочка и от переполнявшего её возмущения уже оба своих окончательно окосевших глаза внутрь зрачками закатила.
Тут же побежали смотреть. Мамочка моя – и правда! Такой товар даже в страшных продавщических снах присниться не может! Вот ведь действительно сволочи! И, главное, все бумажки накладные им подписали! Приняли товар! Понадеялись на ихнюю скотскую порядочность!
Дела… Сначала хотели всю эту гусятину на помойку выкинуть, а стоимость между собой раскидать и выплатить. Но как посчитали, то и вовсе приуныли: стоила вся партия этого паразитского товара как чугунный мост. Это запросто без последних порток останешься, если честно оплОчивать.
— Надо продавать! – решительно заявила Анжелка Карзубая, продавщица из молочного. — Хучь ежом наружу извернуться, а пустить в оборот! Думайте, девки, да пошустрее, пока эти гуси нам все холодильные камеры своим ароматным духом окончательно не провоняли. Какие будут предложения?
— У меня есть, — по-пионерски подняла руку всегда малозаметная, но удивительно сообразительная на всякие пакости, кондитерская Нюра Махоркина. – Но сразу предупреждаю: есть огромный рыск.
— Излагай! — решительно качнула своими пергидрольными кудряшками Анжелика. – Нам, бедолагам, теперь одна хрен!
А дальше началось буйство рекламной фантазии: выбрали самого противного гуся и водрузили его на самый видный отовсюду прилавок в сидячей позе. И не просто сидячей, а сидяче-глумливой: между его широко раздвинутых ног засунули два куриных яйца, между яиц воткнули котелку ливерной колбасы, в рот засунули бычок от «беломора», сложили на его груди руки-лапки, а сверху, прямо на темечко, присобачили неизвестно откуда взявшийся игривый бантик. И ещё раз внимательно обозрев этого произведение монументального скульптурного искусства (не упустили ли чего?), запустили в магазин покупателей.
Минуты две в магазине ничего особенного не происходило. Потом у той витрины послышалось единичное неприличное хихиканье, потом к нему присоединилось ещё одно, потом ещё и ещё… Через пять минут магазин ходил ходуном от хохота. Народ держался за животы, вытирал слёзы и, не имея приличных для выражения своих бурных чувств слов, тыкал пальцами на прилавок с гусём. Привлечённые непонятным шумом, с улицы спешили новые покупатели, и через минуту тоже начинали корчиться в самых настоящих судорогах.
— Ну, девки! – восторженно орал какой-то плешивый гражданин средней небритости. – Ну, придумали! Эт же ведь кому рассказать – и то не встанешь! Заверните мне того красавца! И обязательно с яйцами впридачу! Я его в подарок тёще подарю!
— И мне, и мне! – тут же заголосили окружающие. – И больше трёх в одни руки не давать!
Короче, за полчаса вся эта порнографическая гусятина ушла влёт, а до кучи с ней и яйца, и ливерушка, и даже «беломор». Девки же, раскрасневшиеся от такой радости, а больше от осознания собственной находчивости, весело всем улыбались и только игриво перемаргивались между собой. Дескать, вот мы какие сообразительные! За такие выдумки всем нам запросто можно премии выписывать и присваивать звания ударниц-передовиков коммунистического труда!
Но, как и бывает в подобных случаях, нашлась-таки отзывчиво-стукаческая душонка! Позвонила в совет народных депутатов! Примчались архаровцы из торговой инспекции. Зашли в магазин и видят удивительную картину: народу – битком, одна половина от хохота по полу катается, другая, которая пока ещё на своих двоих, за животы держится, заливается звонким детским хохотом. У кассы – натуральная давка. Ну, как тут сурово реагировать, да ещё при таком покупательском ажиотаже? Молодцы, выходит, девки! Нашли выход из, казалось, совершенно безвыходной ситуации!
Через неделю, на заседании совета депутатов решали, каким карам трудовой коллектив магазина предать – но опять одни вопросы: Марь Иванна, заведующая, в этот день, когда водоплавающих продавали, на бюллетене находилась, так что никакой её персональной ответственности в том нездоровом ажиотаже не было и быть не могло. Долго депутаты судили-рядили, много папиросок искурили и ничего лучше не придумали, как старшей продавщице, Люсьене Огурцовой, выговор объявить за неэтичное оформление торговой витрины. Только этих выговоров у этой Люсьены и так было уже как грязи. Одним больше, одним меньше – какая разница! А прочих продавщиц просто по-отечески пожурили. Сказали: хотя вы за этот один только день и перевыполнили месячный план на целых сто пятьдесят процентов, но всё-таки, уважаемые весёлые вы наши и находчивые, не дело это, порнографию из нашей передовой торговли устраивать. Хотя, с другой стороны, такое внушительное перевыполнение плана…
Вот как хочешь, так и суди… Вот вам и великая сила рекламы! Это не то, что какой-то сегодняшний папуас в чистом пиджаке, который, широко улыбаясь наблендамеченными зубами, кричит вам радостно: «А теперь мы идём к вам!». Ага, пришёл! Кто тебя, гуся лапчатого, пускать к себе собирается! Нашёл, понимаешь, дураков со своим стиральным порошком! Ты сначала у наших девок из тридцатого производственную рекламную практику пройди, а уж потом и про походы в гости сообщай! Молодой ты ишо для серьёзной рекламы! Не дорос пока! Гусятины больше ешь! От её мозги крепчают!
