Вежливый Саша

Саша, толстенький розовощекий мальчик восьми с небольшим лет, ученик второго класса обычной средней школы номер два, открыл подъездную дверь и вышел на улицу. На улице было тихо, относительно пустынно, относительно прохладно и по-утреннему солнечно. На лавочке, справа от двери, сидел сашин знакомый по имени Володя. Володя употреблял наркотики, и сейчас его лицо выражало одновременно и душевные, и физические страдания.
─ Здравствуйте, Володя, ─ вежливо поздоровался Саша. Володя, прекратив раскачиваться и непонятно мычать, медленно поднял на него тоскливый взгляд.
─ Скока время? – спросил он хриплым голосом.
─ Девять часов, ─ ответил Саша.
─ Щас сдохну, ─ пообещал Володя и, обессилено закрыв глаза, откинулся на спинку скамейки.
─ До свидания, ─ так же вежливо попрощался Саша и пошел к песочнице, около которой сидела и сыто жмурилась всегда беременная маленькими котятками кошка Мыра. Мыра приветливо посмотрела на Сашу, перевела взгляд на опять начавшего раскачиваться и мычать Володю, сладко зевнула и потянулась всем своим толстым, с котятками, телом.
─ Здравствуй, Мыра, ─ поздоровался Саша и, присев, щекотно почесал кошку между ушами. Мыра мурлыкнула: и тебе, Сашок, не кашлять.
─ Я тебе рыбу принес. Жареную.
─ Это хорошо, ─ сказала Мыра и, прищурившись, многозначительно посмотрела на карман Сашиной куртки. Он вынул оттуда полиэтиленовый пакет и, развернув, положил перед ней.
─ Вот. Приятного аппетита.
─ И тебе того же и чтобы много раз.

От расположенной рядом с домом фруктово-овощной палатки, которую все почему-то называли «сеткой» или «обезьянником», послышались знакомые визгливые крики. Это палаточный продавец Ахмед ругался с очередной покупательницей, которая успела вовремя заметить, что Ахмед пытается ее обмануть.
─На целых десять рублей! – возмущенно размахивала толстыми руками тетка, обращаясь за неимением слушателей, к внимательно смотрящим в ее сторону Саше и Мыре.
─ Понаехали тут и безобразничают! Я в торгинспекцию позвоню, они у тебя лицензию-то моментом отберут!
─ Зачем инспекция? – делал в ответ испуганные глаза Ахмед. – Не нада инспекция! Вах, женщина, чуть- чуть виноват! Чуть-чуть гирька туда- сюда! Не нада инспекция, лучше сразу руби мне голова! Восемь братьев и сестер, все кушать хотят, дома работа нету, здесь работа! Пожалей, красавица!
─ Жулик, ─ довольно сказала тетка (Саша понял: ей понравилось, что Ахмед обозвал ее красавицей. Её, наверно, больше никто так не обзывал.). – Ладно, взвесь мне еще вон того винограду. И смотри! — и показала ему жирный кулак. Ахмед, притворно испугавшись, закрыл глаза.
─ Здравствуйте, Ахмед, ─ поздоровался Саша, когда тетка отошла от палатки.
─ Здравствуйте, Саша, ─ наклонил голову Ахмед и протянул ему небольшое румяное яблоко.
─ Спасибо, ─ поблагодарил Саша и, прижимая к груди левой рукой Мыру, правой взял предложенный фрукт.
─ И тебе рахмат, ─ еще раз поклонился Ахмед. Ему нужно было постоянно всем кланяться, потому что он жил в их городе, как сказала однажды мама, на каких-то птичьих правах. – Как вы, Саша, поживаете?
─ Культурно, ─ подумав, ответил Саша. ─ Я сейчас гуляю, а потом пойду уроки учить. Вы, наверно, тоже, когда учились, уроки учили?
─ Какой у нас в кишлак уроки? – горестно вздохнул Ахмед. – У нас – овцы. Много овец. Когда их считаешь – вот и вся арифметика.
─ Овцы – это хорошо, ─ кивнул Саша. – Это животный мир. Мы про него тоже в школе проходим. До свидания.

На площади перед гастрономом стояла толпа пожилых и не очень, но все равно очень взрослых людей. Толпа ходила из стороны в стороны, грызла семечки и кушала мороженое, а также слушала выступавших, которые по очереди подходили к микрофону, стоявшему на возвышении бывшего памятника вождю. Выступавшие кричали в микрофон «долой» и «продажный режим», и вообще выражали своё, как говорил дядя ведущий по телевизору, глубоко негативное мнение. Саша знал, что эти люди у микрофона – политические, и от них нужно держаться подальше на всякий случай. Так ему говорил дедушка, а вот почему подальше и на случай – не объяснял. Он, наверно, думал, что Саша и так поймёт, без объяснений.
Тем не менее, Саша, прижимая к груди меланхоличную Мыру, подошел ближе. У микрофона в это время появился его сосед по подъезду и вообще знакомый, товарищ Павел Герасимович Кокосов. Саша однажды слышал, как папа рассказывал маме, что товарищ Кокосов в своё время был очень ответственным сотрудником городской администрации. но в один из ответственных моментов не успел к разделу какого-то пирога, и поэтому вынужден был из администрации уйти с каким-то скандалом и стать каким-то воинствующим оппозиционером. А какой пирог был, спросил тогда Саша. Яблочный или сливочный? Папа на этот его, казалось бы, совершенно невинный вопрос почему-то горестно вздохнул и погладив Сашу по голове, ответил, что нет, не яблочный. Медовый на хрену. И вообще, чего ты здесь подслушиваешь взрослые разговоры? Иди лучше уроки делай!

Товарищ Кокосов тем временем раскрыл перед микрофоном свой решительный рот, словно собирался этот самый микрофон или откусить, или прокусить, и сразу же начал грозить непонятно кому, что «не позволим!» и «история рассудит». Так Павел Герасимович кричал минут пять, потом вытер носовым платком вспотевший лоб и увидел Сашу с Мырой. Саша на его взгляд вежливо кивнул. Мыра опять зевнула. Она, наверное, не выспалась.
─ И мы никогда не поверим продажным политиканам и ворам-олигархам! – победно пообещал товарищ Кокосов и вытянул руку в направлении Саши и Мыры. – И молодежь разделяет наши убеждения!
Толпа, оставив на время семечки и мороженое, посмотрела на Сашу и Мыру, одобрительно загудела и захлопала в ладони. Какой-то улыбающийся, сморщенный старичок в красной бейсболке с синей надписью «Газпром» протянул Саше красный бумажный флажок на бумажной палочке.
─ Спасибо, ─ сказал Саша. Мыра на всякий случай понюхала флажок (вдруг съедобный?), после чего презрительно фыркнула.
─ Я, можно сказать, потомственный шахтер! – опять закричал товарищ Кокосов и зачем-то положил сверху на свою голову непонятно откуда взявшуюся у него строительную каску. Каска товарищу Кокосову была мала в размере окружности головы, и ему пришлось придерживать ее рукой. – Я, можно сказать, всю жизнь в забое!
─ Оно и видно! – крикнул кто-то из толпы. – С такой-то мордой!
Толпа весело-ехидно засмеялась. Товарищ Кокосов покраснел, набычился и почему-то с ненавистью посмотрел на стоявшего перед постаментом молодого плешивого человека, который застенчиво улыбался непонятно чему и совершенно ничего не кричал.
─ А шахтер, он как ребенок: его всякий обидеть может! – продолжил товарищ Кокосов и почесал правый кулак. Каска, воспользовавшись моментом, свалилась с его головы и, громко стукаясь об асфальт, закатилась под какой-то здоровенный черный ящик. Товарищ Кокосов покраснел еще больше. Толпа засмеялась еще сильнее. Можно сказать – заржала, а это некультурно – ржать. Так говорила бабушка и мама с папой. Дедушка так не говорил, потому что он был хотя и культурный, но не совсем как положено. Саша пожал плечами и, не отпуская Мыру, пошел назад.

Справа и чуть в стороне от митингующих, там, где проспект имени Октябрьской революции соединялся с улицей Николая Романова, бывшей третьего Интернационала, прямо на рельсах сидели четверо мужиков и пили из темно-коричневых бутылок пиво «жигулевское», семнадцать рублей пятьдесят копеек – одна бутылка. На мужиках были надеты рабочие куртки ярко-апельсинового цвета. Саша понял, что они, наверное, ремонтируют здешние трамвайные пути, и у них, наверное, очередной рабочий перерыв, потому что именно сейчас они ничего не ремонтировали, а оживленно спорили о какой-то колбасе, которая продавалась в загадочном тринадцатом номере.
─ А я вам, дундукам, еще раз говорю: нету в ней никакой сои! – горячился молодой черноволосый мужчина в очень красивых очках в блестящей металлической оправе. Он, наверное, ученый, если такие очки, уважительно подумал Саша и вопросительно посмотрел на Мыру. Ага, усмехнулась Мыра, ученый. Ученей не бывает. Видала я таких академиков. Они только и умеют, что по учёному камнями кидаться в разных беззащитных животных.
─ Да мне Люська сама сказала, что нету! – кипятился ученый, ─ А она не какая-нибудь, а замдиректора!
─ Значит, сои там нет, мяса тоже нет. Ничего нет,– спокойно сказал толстый усатый мужик, что сидел справа от ученого. – Одна химия. От которой синяя.
Похоже, он сказал какую-то неприличность, потому что ремонтные мужики громко и некультурно заржали. Ученый шмыгнул носом и сплюнул.
─ Здравствуйте, ─ сказал Саша. Мыра прищурила глаза. Работяги посмотрели на него и Мыру и вяло кивнули.
─ Здоров! – и ближайший к ним ремонтник дружески протянул Саше руку. У ремонтника была широкая грудь, маленькая голова, усы и родинка на щеке. – Пиво будешь? ─ и кивнул на Мыру. ─ Это у тебя кто? Обезьяна?
─ Это Мыра, ─ пояснил Саша. – Кошка такая.
─ А я обрадовался! Думал – обезьяна! – расплылся в улыбке мужик и весело засмеялся, показывая железные зубы. Мыра посмотрела на него презрительно и высунула язык.
─ И сколько нам лет? – продолжал спрашивать железнозубый. Ему было скучно, и он не хотел говорить про колбасу.
─ Восемь, — ответил Саша. – С половиной. Почти.
─ В школу ходишь?
─ Хожу. Во второй класс.
─ А сейчас чего? Прогуливаешь?
─ Нет. Я во вторую.
─ А живешь где? – не унимался мужик. Может, у него тоже был такой сын, вот поэтому он и интересовался. А, может, в свободное от работы время он воровал по квартирам и сейчас спрашивал его, Сашу, на предмет своего послерабочего увлечения.
─ Пиво будешь?
─ Нет, ─ сказал Саша. Он ещё раз посмотрел на железнозубого и решил, что он вряд ли лазает по чужим квартирам. Лазают те, кого показывают в криминальной хронике по телевизору, а этот на них совершенно не похож.
─ А живу я вон в том доме, ─ и Саша кивнул на дом, выглядывающий углом из-за сквера перед площадью. ─ В третьем подъезде. Квартира номер шестьдесят четыре.
─ Ты всем-то не рассказывай! – строго предупредил мужик и поставил бутылку на землю. ─ А то нарвешься на какого-нибудь урку… в кожаной тужурке. Придет и обчистит. Как два пальца. Может, махнешь пивка-то?
─ Спасибо, ─ вежливо отказался Саша. – А вы трамвай, что ли, ремонтируете?
─ Путя, ─ поправил его мужик. – Рельса лопнула. Коррозия металла.
─ И когда отремонтируете?
─ А кто его знает, ─ и мужик равнодушно пожал плечами. – Нам, главное, чтобы счетчик щелкал и зарплата шла. А ремонтировать можно хоть до самого до заговенья. Нам лично не к спеху.
─ А если кто торопится? – спросил Саша. Сам он никуда не торопился, а спрашивал просто из чистого интереса.
─ А кому невтерпеж, пусть на такси ездиит! – ничуть не смутился мужик и поднял вверх указательный палец.
─ Спешка нужна только когда? – неожиданно спросил он Сашу.
Саша пожал плечами.
─ Когда трамвай сломается…
─ Неправильный ответ! – довольно сказал мужик. – Спешка нужна только при ловле блох! И чему вас, пионеров, только в школе учат?
─ До свидания, ─ сказал Саша. Мыра мурлыкнула.
─ Ну, бывай! – и мужик протянул ему руку. – Ты заходи! Пивка попьем, о жизни нашей скорбной покалякаем! Мы здесь, может, надолго!
Саша кивнул: ладно, зайду. И пошел ближе к дому.

На повороте, у помойки он встретил тетю Жанну. Тетя Жанна была красивой, всегда веселой и, как говорила мама, аморальной женщиной, потому что работала проституткой. Сейчас она шла по асфальтовой дорожке, легкомысленно размахивала полиэтиленовой сумкой и непонятно чему улыбалась.
─ Здравствуйте, тетя проститутка Жанна, — вежливо поздоровался Саша. Тетя Жанна остановилась, посмотрела на Сашу, открыла было рот… Потом вздохнула, сказала неизвестно кому «уже и ребенка научили, сволочи…» и протянула Саше конфетку в ярком фантике и с написанными на нем иностранными буквами. Потом потрепала его по голове и пошла дальше, красиво покачивая из стороны в сторону верхними задними частями ног. Саша это её покачивание очень нравилось. Он даже пытался дома, перед зеркалом повторить эти её волнующие его движения, но у него не хватало поворота головы, что наблюдать себя сзади. Когда же он поворачивался к зеркалу лицом, то зад в это же самое время непроизвольно поворачивался боком, что сразу же мешало наблюдать. А без полноценного наблюдения было неинтересно и вообще непонятно, получается у него или нет.

У подъезда все в той же унылой позе сидел наркоман Володя. На его бледном лбу блестели крупные капли пота, которые он даже не вытирал.
─ Здравствуйте, ─ сказал Саша и опустил на землю Мыру.
─ Козел обдолбаный, ─ презрительно фыркнула Мыра. – Вот он, настоящий пример для современной молодежи. И зачем только таких на улицу выпускают?
И на всякий случай отошла подальше к песочнице.
Володя, прекратив раскачиваться и непонятно мычать, поднял на Сашу тоскливый взгляд.
─ Скока время? – спросил он хриплым голосом.
─ Не знаю, — пожал плечами Саша. – Наверно, уже десять часов.
─ Щас сдохну, ─ пообещал Володя и, обессилено закрыв глаза, откинулся на спинку скамейки.
─ До свидания, ─ вежливо попрощался Саша и пошел домой.

Оказавшись в квартире, он первым делом вымыл руки, потом вместе с бабушкой сделал уроки по арифметике, нарисовал в альбоме для урока рисования кошку Мыру, и, высунув от усердия свой большой розовый, похожий на кусок колбасы по сто двадцать рублей за килограмм язык, красиво написал сверху красным фломастером «Эта кожка мыра». После чего подумал и дописал уже зелёным фломастером, чтобы было красиво и всем понятно, слово «жывотныя». Потом посмотрел мультяшку про Тома и Джерри, потом пообедал супом, яичницей с двумя кусками хлеба и компотом из бабушкисадовых сушёных яблок, которые — и яблоки, и сад — папа называл очень неприличным словом. Потом надел школьную форму и пошел в школу овладевать знаниями. Жизнь продолжала оставаться прекрасной и удивительной.