Всё враз, Грусть, Плету словечки и другие стихи

Анатолий Кудрявцев. "Ночь." Тушь, бумага.
Игорь Круглов

 

Всё враз

Всё как-то враз, тревога и волненье,
Когда раскрыл тетрадь и сел за стол
И тезисы наскрёб из крошек вдохновенья,
Что Элвис жив и вечен рок-н-ролл.

И тут пошло-поехало всё сразу:
Любовь и кровь зарифмовались влёт.
И сетованья на судьбу-заразу,
И мысли дерзкий и возвышенный полёт.

Прочёл. И смысла и хоризмы мало.
Вот о любви хоть сладкий, но скучняк.
Порвал листы и начал всё сначала.
Ведь всё с начала делалось не так!

И, сохранив крупицы вдохновенья,
Вернулся к тезисам, от коих и ушёл
И с чистого листа пишу, поправ сомненья,
Что Элвис жив и вечен рок-н-ролл.

Грусть

Ну, заходи, хоть не скажу что рад.
Брела поди болотами, лесами.
Последний раз была два дня назад
Грусть-девочка с седыми волосами.

Одно моё окно в многоэтажке
Неярко светит в полуночной тьме.
Со встречей выпьем из армейской фляжки.
Себе сперва налей, потом и мне.

И выпей первой, может спать захочешь.
Закроешь тёмной синевы глаза.
Тогда и ночь мне будет покороче.
«Ты спи подольше»-грусти я сказал.

Сажусь за стол. Взял ручку, сигарету.
И вот уже по ласковым волнам
Плыву под парусами на корвете
К неведомым прекрасным берегам.

Вдруг слышу всхлип, то грусть моя проснулась.
Исчез корабль, не слышен чаек крик
Лишь ворон ночи сердца рану клюнул
Да где-то волк завыл на мой ночник.

Плету словечки

Плету словечки в кружева,
Из рифм строчу узоры.
Затейлива моя канва
И замыслам просторно.

Сплетаются подчас в строках
Контрастные понятия:
Плач флейты — с бубном колдуна,
Стон страсти и проклятия.

В чернильнице одной смешав
Все краски и слова,
Прищурив глаз, перо макая
Плету словечки в кружева.

Время

Оно и доктор и безжалостный палач.
И раны на душе и теле лечит.
Неумолимо время, плачь не плачь,
Всё по его — прощания и встречи.

И жизнь и смерть — ему подвластно всё.
Всему свой час — и смерти, и рожденью,
И мерно — скучное житьё — бытьё,
И светлый миг святого вдохновенья.

Деяния Творца — вне обсужденья.
Так было, есть и будет сто веков.
Я лишь молю Его об одолжении-
Чуть приоткрыть секрет его часов.

Но тщетно. Маятник упрямо
Ведёт отсчёт векам, годам и дням.
Смиряюсь. Только жалко маму.
Одна она осталась у меня.

В сандалях на босу ногу

В сандалях на босу ногу,
В ковбойке, на молнии, старой,
Как чёрный парус по ветру
Сатиновые шаровары.

Гордо выходишь на улицу
С горбушкой, политой «растительным».
«Сорок один — ем один» —
Заклинание от покусительства.

Через бинокль из пальцев,
Большого и указательного,
Скрытно на девочек пялился,
Разглядывал всё внимательно.

Сейчас не колечки из пальцев-
-Пенсне плюс два с половиной
И жизненный опыт скитальца,
И взгляды отнюдь не невинные.

Полвека промчалось стремительно
Но тянет пройтись по дороге
С горбушкой, политой «растительным»
В сандалях на босу ногу.

Нас там не будет

Есть дивный край. Там круглый год весна.
Цветут сады и радуются люди.
Улыбками земля озарена
Но только нас с тобою там не будет.

Там радуга сверкает в небесах
И пенье птиц людей с утра разбудит.
Цветная тень на солнечных часах.
Но только нас с тобою там не будет.

Озёра чистые и берега в лесах.
Луна и солнце в них купаться любят.
И, чистые, сияют в небесах.
Но только нас с тобою там не будет.

А будет то, что было и вчера.
В казённый дом за нищенской подачкой
Пустые хлопоты да скучная игра
Как на лошадках карусельных скачки.

А если нету сил или замутит
Не сбейся с круга и в седле держись.
А бес глумливый карусель всё крутит.
Вот так с тобой и крутимся всю жизнь.

Ни дня не вспомнить, чтобы без забот,
Чтоб радовали жизнь, работа, люди.
Быть может, это время и придёт,
Но только нас с тобою там не будет.

Был четвертован я

Кем я, каким я стал?
Вот, получил что хотел.
Синицу не удержал,
За журавлём не успел.

Лезу на пьедестал,
наивный поэт — идиот
А, оказалось, попал
Прямо на эшафот.

Был четвертован я.
Валяются по сторонам
Ручка, тетрадь и свеча,
Черновиков хлам.

Палач, что слеп и глух
Палицей грудь не ломал.
Каялся я, и рухнул
Мой эшафот — пьедестал.

Приз или наказанье
Судить себя самого?
Всматриваешься в зеркало,
А там не видать никого.

Время, то, что лечит
Удачи и поражения,
Облик вернёт человечий,
Увижу своё отражение.

Синица влетит в окошко
И посидит на ладони,
Журавль совьёт гнездо
На старом моём балконе.

Больное воображение

Темы подчас рождаются
Неясно в каких полушариях
Сверху ли опускаются,
Снизу ли поднимаются.

Вдруг захлестнут ощущения
Словами не обьяснимые.
С глюковой ситуацией,
В неё угодив, сравнимые.

Словно в одеждах белых,
Держа в руках томик Гёте,
Окажешься среди байкеров
В «готическом» наркополёте.

Или средь шумного праздника,
Среди народа весёлого,
Беззвучно и горько плача,
Стоишь совершенно голый.

Средь своры собак голодных,
Оскалов, морозящих душу,
В сужающемся хороводе
Стоишь и колбаску кушаешь.

В полнейшее полнолуние,
Тринадцатого, в ночь на пятницу
Приснится пьяный Ленин,
Лезущий целоваться.

Несть числа ощущениям,
Имя фантазиям — тьма.
С таким, блин, воображением
Не сойти бы с ума!

Сколько и чтобы

Сколько в жизни должно быть обмана,
Чтоб перестать верить?
Сколько должно быть разочарований,
Чтобы начать лицемерить?
Сколько должно быть в жизни обид,
Чтобы думать о мести?
Есть ли у высокомерья лимит
В зависимости от лести?
И от скольких в жизни утрат
Должно очерстветь сердце?
И от скольких плевков подряд
Запрётся души дверца?
Сколько и чтобы, чтобы и сколько?
Карлик — вопрос, ответ — великан.
Вопросов — страница в блокноте, да только Не разберёшь без стакана.
Друг на помощь пришёл ко мне,
Изрёк: «Ты не парься и не унывай.
Истина, брат, говорят — в вине,
Так что давай, наливай!»
Я на тетрадке каждую фразу
Как резаком по дереву,
Но почему — то арабской вязью,
Снизу и справа налево.
Только, как утром пропел петух,
Был дан на всё ответ:
Всё это грусть и томление духа,
И суета сует!

Просто так

Никогда назавтра не загадываю
Что мне сделать и куда успеть
И, проснувшись утром, просто радуюсь,
Что живой — чего ещё хотеть?

По себе скажу, что строить планы —
Это вхолостую тратить нервы.
Вроде просчитал сто вариантов —
Выпадает всё равно сто первый.

Загадаешь с вечера — железно!
Рано поутру бегу трусцой!
Утро настаёт — всё бесполезно,
За окошком дождик проливной.

Сколько раз стихи писать садился,
Есть начало, мысли неплохие,
Но как не старайся и не жилься —
Рифма и строка — как неживые.

Но бывает так, что как-бы сами
Строчки из под ручки так и льются
И ложатся на листок стихами
Враз и не успеешь оглянуться.

Эти строки я писал без цели.
И по стилю видно — не мастак!
Просто мысли вслух. И захотелось
Взять и записать их. Просто так.

Пусть говорят

Пусть говорят — не может быть!
Но я — то точно знаю,
Что значит петь, любить и жить,
А иногда — летаю!

Земля и небо — всё для всех
И гладь озёр и степи
И светел путь, и друг — успех
Лишь сбрось неверья цепи!

Поймёшь тогда, что значит жить
Ступая, не тонуть
По водам — бедам бытия,
Любить — не как — нибудь.

А так, что за твоей спиной
Вдруг крылья вырастают.
Пусть говорят — не может быть,
Но я — то точно знаю!

Ностальгия

Яблочко крутну на блюдце,
Закажу сюжет нехитрый
Про лошадок, что пасутся
В поле, солнышку открытом.

Наконец-то рассмотрю
Жаворонка в небе ясном,
С травами поговорю
О возвышенном, прекрасном.

По тропинке, там, в лугах,
Дед с отцом идут. Живые.
Косы дремлют на плечах
Раскалённые, тупые.

А в венке из незабудок
И в сиреневом халате
К дому едет на попутке
Мать, беременная братом.

Ну а это, что за хлопец
На оранжевой коняшке,
На пластмассовых колёсах
С деревянной острой шашкой?

Весь чумазый и счастливый
Скачет в даль, чтоб не вернуться.
Это он грустит и молча
Крутит яблочко по блюдцу.

Не понарошку

Иволга сбросит два пёрышка
Мне и тебе в ладошки
Два оберега от горюшка
Взаправду. Не понарошку.

Нас поведёт она по лесу
Криком дорогу указывая
И станет роща берёзовая
Похожа на кущи Рая

И в шалаше под луною
Я вскрикну птицей ночной
Криком ответит иволга
В небе над головой

Утром, домой возвращаясь,
Держим в ладонях по пёрышку
В Храме любви повенчались
Взаправду. Не понарошку.

Я верю

Я верю. Наверное где — то
Есть место, где правит Любовь.
Быть может на нашей планете
И вход где — то рядом. И вновь

Ищу. И пока без успеха.
Не найден ни вход, ни пароль.
По звёздам искал ради смеха,
Да смех превращается в боль.

Пока — что все поиски сводятся
В тупик под названием Быт.
Сует суета в точке сходятся.
Сюда для Любви вход закрыт.

В канаве житейской, качаясь,
Кораблик мой боком плывёт.
А коль повезёт и причалю,
Так Аннушка масло прольёт.

Бывает, накатят в печали
Такие вот мысли, но вновь
Бреду по извечной спирали
В страну под названьем Любовь!

Воспоминания

Хлебнув портвейна, закурив «Родопи»,
Я под гитару жарил «Let it be».
Тогда я был красивый и высокий,
Девчонками бедовыми любим.

Те годы кто-то обозвал «застоем».
Какой застой? В сердцах кипела кровь!
С друзьями, что родней братьёв порою,
Той жизни радовались, пели про любовь.

Теперь другая жизнь, не те «форматы»,
Друзья по белу свету — кто куда.
Но время то счастливое, ребята,
В душе моей осталось навсегда.

Когда воспоминанья грусть навеют,
От ностальгии сердце зазнобит,
«Родопи» закурю, хлебну портвейна
И под гитару сплачу «Let it be».


опубликовано: 19 октября 2006г.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте как обрабатываются ваши данные комментариев.