Лялька

Чтобы доказать свою безопасность, поймал сына и предложил пободаться.
Снова жена:
— А тебя сегодня на вахте три мужика очень долго ждали.
— Кто такие?
— Не сказали.
— Что им надо?
— Промолчали.
— Да как хоть выглядели-то?
— Натурально – двое с носилками, один с топором.
Старый прикол! А Ляльке смешно.
— Тебе не надоело?
— Что?
— Быть замужем.
— Есть предложения?
— Нет, но в твоих глазах появился поиск.
— Считаешь — хороший левак укрепляет брак? Я вот недавно решила, что с идеализмом пора кончать.
— Во что это выльется?
— Скоро увидишь. Не все же мне в иждивенках ходить.
— Ты хочешь уйти от меня?
— Нет, милый! Если уйдешь, то ты от меня. А я решила найти работу, чтобы не сидеть у тебя на шее. Чтобы совсем ни от кого не зависеть. Это для женщины в наше время самое главное.
— Так ты же учишься на инженера!
— Ты тоже учишься и работаешь электриком.
— Меня этому когда-то учили.
— И я научусь. Главное – голова на плечах и желание.
— А как же сын?
— А ты на что?
Решила стать самостоятельной – к черту заботы мужа и мамы с папой…
И не переубедишь — как говорится, хоть кол теши!
Однажды спросил жену:
— Ты видишь причину наших размолвок? Что-то во мне тебя не устраивает?
— Просто мы рано с тобой поженились и надоели уже друг другу, — был ответ.
— Любопытно. Всегда считал, что навязчивость не моя фишка.
— А что твоя фишка? – засмеялась жена.
— Разве ты еще не поняла? Терпение и еще раз терпение – всегда и во всем.
Как спасти семью от развала?
«Главное, — зудит подсознание, — твердо знать, чего делать не надо ни при каких обстоятельствах, а остальное жизнь подскажет».
А я взял, и письмо жене написал — напечатал на пишущей машинке в комнате общественных организаций, в конверт с маркой положил и почтой отправил. Теперь наблюдаю – дошло оно до адресата или нет?
Что там? Вам расскажу по секрету. Вот его текст:
«Любимая, нет больше сил, жить без тебя! Я знаю, время работает против меня, но ничего не могу поделать. Я пытаюсь приучить себя к мысли, что мы не одно целое, что у нас все отдельно, но это больно, это так больно! Жизнь без тебя настоящий ад.
То время, что мы были вместе, я никогда-никогда не забуду. Господи, как я люблю тебя! Позволь мне увидеть тебе еще раз – обнять, прижать к груди, поцеловать. Я буду тебя ждать каждый вечер в 20-00 у памятника Орленку на Алом поле.
PS. Одно твое слово, и я брошу все! Брошу к твоим ногам. Тысячу раз целую тебя, моя любимая О.
Твой М.»
Что это, спросите?
Версии три.
1. Спокойная жизнь мне надоела.
2. Проверка жены на способность к изменам.
3. Капелька адреналина в виде шутки.
И все верны, значит – триедино.
Не судите строго – с ума сошел от любви. А влюбленный, значит, ревнивый.
Так что же почта? Странно, что приглашение на свидание еще не пришло. Я ведь его давно (три дня прошло точно) послал. Наверное, шутит почта….
— Мы с Витей пойдем погуляем.
— Без аппетита не возвращайтесь.
Огромный парк в ста шагах – густой запах сосновой смолы и мха. Погода грибная — сентябрь начался теплом и дождями. Поискали-поискали — не нашли. Потом бегали и орали, визжали и ржали, как мустанги – просто с ума сошли от свободы и счастья. Ну, почему наша мама такая строгая?
Возвращаясь домой, увидели афишу летнего кинотеатра – в 21-00 «Золото Маккены». Мой любимый фильм!
Лялька идею в штыки:
— Сеанс под открытым небом? С ребенком — ни-ни! Там комары, а вдруг — дождь? Девчонкам его оставим в общаге, если так хошь.
Потомок наш в рев – глазки несчастней самого несчастья. Да что же такое!
— Оля, в тебе совесть есть?
— А ты замолчи и садись есть!
Это не мне.
Мы готовили Витю в ясли. Обязательный тест – ребенок должен самостоятельно есть. Купили ему складной столик – научили в него забираться, ложкой работать, наедаться.
— В яслях уговаривать не будут: не съел – убрали, ходи голодный.
Это мама стращала.
— Пока не съешь, сиди за столом.
— Как раб на галере, — мои комментарии.
— Знаешь что, умник, — это мне, — сам покорми, и чтобы все съел….
Да проще простого!
Тарелку с супом у сына забрал, на две трети опорожнил обратно в кастрюлю, остатки поставил перед ним.
— Тут, старик, понимаешь – дело такое…. Бедно мы живем – студенты. Едим каждый день, а в магазине все дорого. Вобщем давай экономить. Ты не против? Чуточку похлебаешь, немножко кашки, шкурку от яблочка – и свободен. Давай, налегай!
Витя моментом сметал суп, кашки чуток, дольку яблочка, сок со дна стакана…
— Чего сидишь? Мало? Мама, можно сын твою порцию слопает?
Думаете, жена закатила в экстазе глаза:
— Конгениально!
Да где там! Шипит из-за шторы:
— Ну, чему ты ребенка учишь? Зависти и жадности. А еще – вранью и воровству.
На «Золото Маккены» мы пошли втроем. Лялька зонтик взяла, а Витя коляску, которую я катил. Дождя не случилось, комары прогуляли, а сын уснул до конца сеанса. Домой возвращались дружной семьей. Я даже пожалел, что письмо отправил.
Назавтра Лялька мне заявляет:
— Вечером я уеду – это по поводу моей работы. Без меня не шалить – Мымыгренка накормить и спать уложить.
Что-то в голосе ее подсказало – получила письмо и теперь…. дела ей до нас нет.
Мне стало тоскливо и одиноко. Сам же затеял и… страдаю.
Сынуля спал, когда мама вернулась – я его рано укатал. Глаза ее были на мокром месте.
— Что случилось? Не взяли? А куда?
— Да, ерунда – не взяли здесь, возьмут в другом месте.
— А где ты была?
— Хотела на почту устроиться сортировщицей писем – как Оля Гладышева.
— Да кто бы там был в такую-то пору?
— Когда назначили, тогда и поехала, — пожала плечами жена. – Кончай пытать, я устала. И вообще, пора спать….
И как чеховская дама ушла от меня…. Увы, нет у нас другой комнаты.
Оставила думы после себя.
Врет или сочиняет? Что теперь голову-то ломать? Надо было съездить и проверить – торчит она у Орленка или нет? Если суждено нам судьбою расстаться, придется прощаться – куда же деваться? Знать или не знать, что нас ждет – вот в чем вопрос. А может, перебесится, и сварится каша нашей жизни? Пока что она пытается доказать, что сама чего-то в ней стоит — утрет мне нос и успокоится. Ведь еще есть надежда, что она меня таки любит…
«Или терпит без отвращения, — подсказывает подсознание вариацию на тему. – Ты сам-то понял, что за игру сейчас затеял. Тоже мне, король Дроздобород».
Мне не до дискуссий!
Похоже, жизнь наша складывается как в самых банальных романах – знакомство, любовь, свадьба, ребенок, прозрение и разочарование. Теперь лежим в одной постели – холодные и чужие. И вопрос стоит так – кто смотается из семьи первым?
Что делать? Где Чернышевский? Сам-то хоть знал?
Не прошло и недели, как выяснилось, что новый зав на кафедре меня не забыл. Явился в дипломную аудиторию долговязый малый:
— Агапов кто? Вадим Иванов, аспирант.
— Что-то мы с вами не пересекались.
Он усмехнулся:
— Сейчас все исправим. Меня назначали руководителем вашей дипломной работы. Будут отводы? Нет? Тогда, может, выйдем — поговорим?
Блин! Как на танцах. И я как засватанный поплелся следом.
Вот что он мне поведал тет-а-тет у себя в лаборатории.
Так, ЦРУ – вы свободны. Вы – жилы: ни цента мне не заплатили за информацию о РТВ. Я понимаю – мировой экономический кризис; а у вас, по слухам, вообще в стране жопа (прости, Господи!), ну так.… Вобщем, гуляйте!
Кому же продать секреты Родины? Может, вам, китаезы? Хоть вы и попортили мне жизнь на границе, но за успехи экономические могу кое-что простить. Да за горку юаней.… Вобщем, записывайте, так и быть…
Некоторые азы устройства ракет. Компоненты топлива (горючее и окислитель) подаются к форсункам камеры сгорания за счет вытеснения их из баков инертным газом. В самом конце процесса происходит перемешивание газа и жидкости — что недопустимо, потому что чревато. Камера сгорания, в которой ужасно высокая температура, охлаждается в зарубашечном пространстве одним из компонентов. И не дай Бог, пузырек воздуха проскочит – все: амба, крах, сливай воду – насквозь прожжет, а дальше взрыв.
Конструкторы головы сломали, как избежать такого риска, и чтобы экономия с недозабором компонента топлива была приемлема, конечно.
Кандидат технических наук Герлига (это фамилия нашего заведующего кафедрой) изобрел принципиально новый отсечной клапан. В ПКБ «Прибор» его изготовили и послали, куда нужно, для решения о применении. Авторских прав показалось мало – Герлига замахнулся на докторскую диссертацию.
Теперь о «Дебюте трех коней».
Аспирант Иванов, увлекаясь шахматами, придумал название операции, в которой:
— я делаю установку, имитирующую на земле условия полета ракеты с ЖРД; снимаю параметры работы клапана; это мой диплом.
— Вадим готовит программу математических расчетов на ЭВМ ЕС1020, доказывающую теоретически не только пригодность, но и высокую рентабельность нового клапана: это его кандидатская диссертация.
— ну и, докторская у Герлиги – сам клапан, расчеты Иванова, и моя установка их подтверждающая; триедино.
— До поры, до времени, – прокомментировал речь свою Иванов, — языком можно не трепать. Ты меня понял? Чтоб ни одна бл…дь!
Мне стало весело.
— Чему улыбаемся? Поди, кислО?
— Да, так…. И совсем не кИсло!
— Тогда все на сегодня — завтра будем искать площадку для установки. И не забудь – язык за зубами держать.
Ночью приснился ужасный сон. Будто меня засекретили вместе с долбанной установкой и никуда не пускают. Сижу за стеклом и снимаю-снимаю-снимаю, без конца снимаю показания. Сын вдруг приходит – необихоженный какой-то.
— Мама другого папу нашла.
Я рванулся к нему, но стекло на пути….
Лялька наутро усмехалась:
— Всю-то ты ноченьку обнимался. Баба приснилась?
Она опять вчера вечером ездила «по делам» и вернулась в плохом настроении.
На улице было душно – видимо, дело к дождю. До встречи с Вадимом еще час. Сдав наследника в ясли, присел на скамейку у фонтана. Дышать было нечем – стопроцентная влажность. И в мыслях напряг – не дай мне Бог видеть вещие сны! То, что любовь у жены закончилась, ясно и парнокопытному ослу. Нам бы семью сохранить ради сына. Может быть, стоит завершить этот неудачный эксперимент? Я о письме. Все, что хотел, я узнал – жена не любит меня и ищет замену. Но как сказать? Будет вселенский скандал! Лучше молчать – ждать и терпеть. Может, само собой образуется.
С Вадимом обошли весь цокольный этаж режимного крыла второго корпуса. Потом еще раз, и не нашли свободного места.
— На сегодня все, – подвел итог поисков аспирант Иванов. – Завтра в это же время.
Преферанс не манил, в ясли рано – вернулся на лавочку к фонтану и представил сцену возможного объяснения с женой.
«Давай поговорим, как культурные люди. Я все знаю – ты меня не любишь, но у нас сын, мы семья… Я люблю тебя, из конца-то в конец! Что ты мечешься туда-сюда? Кого ищешь?»
«Ты культурный?! Ты любишь меня?! Да ты просто залетел тогда и не можешь простить мне своей жертвы. Я так и знала, что это случится!»
«Оля, возьми себя в руки! И спокойнее будь, а то, черт знает, что из тебя прет».
«Да как ты смеешь так говорить? «Любовь!» Ты просто испугался за свою карьеру»
«Испугался чего?»
«Даже того, что я умней и перспективней тебя. Я тебя ненавижу – давай разводиться. Забирай свои шмотки и проваливай ко всем чертям! Видеть тебя не хочу; ты — дурак и козел!»
Как с такой жить? Хорошо бы попасть в небольшую аварию, стукнуться башкой и заработать легкую амнезию, как в кино — чтобы все помнить, а Ляльку забыть…
Но пока оставалось, только молча собрать свои личные вещи. Лялька между тем в непритворной ярости швыряла их на пол. А я наоборот застыл душой – мне тошно от мерзости и банальности происходящего. Развод, так развод!
«Давай, забирай свое барахло и катись к Гончаровой! Ублажай ее старое тело! Дурак, идиот! Верно говорили – ты не стоишь меня! Да я тебя элементарно переросла, вот ты и психуешь. Подумаешь, фефел! К тому же заразный!»
Во мне разом вскипело бешенство.
«Заткнись, сука! Убью!» — прохрипел. Еще одно слово, и я это сделаю. Но она промолчала, а я уже собрал все свои вещи. Хлопнул дверью, спустился по лестнице и ушел, куда глядели глаза. Печальный финал недолгой семейной жизни….
Да уж, картина!
Повод поплакать, а на меня вдруг напал такой хохот, что я чуть с лавочки не упал. Люди вокруг с недоумением на меня поглядывали. Сидит парень на скамейке, Капку Джерома не читает, а ржет как ненормальный. И вроде бы не над чем, а он, дурак, заливается. Кто мог бы подумать, что веселье мое от мыслей, что разом рухнуло все – вера, надежда, любовь…. Рухнуло, а у меня не истерика – нормальный здоровый хохот. Чем дольше я смеялся, тем легче становилось на душе. Все правильно! Развод – это гадко,… но и смешно.
Нахохотавшись, посмотрел на часы – половина одиннадцатого. Пора в общагу, варить обед – скоро Лялька придет с занятий из института.
На следующий день Вадим подвел меня к фрезерному станку, пригорюнившемуся в углу цокольного этажа со времен парижской коммуны.
— Разрешили убрать. Задача ясна?
Если вести дневник Робинзона, то…. Несколько дней я отболчивал крепление станка. Потом долбил бетонное основание. Потом с Вадимом и его другом ломами двигали фрезер на выход….
Вобщем без лома и какой-то матери советской науке хода нет.
Теперь появился свой уголок. Двигаем дальше!
Дальше я клеил емкость из оргстекла – гнул, заделывал швы, врезал краны подвода-отвода воды и воздуха в плоские торцы. Резал уголки и сооружал качели – все без сварки, одними болтами. Подключал электродвигатели и компрессор.
Первая проблема – набор кривошипов. Вадим ломал голову и мне мозги пудрил, а ларчик-то просто открывался. Когда я понял, что ему нужно, предложил на тяге насверлить дырок, меняющих ее длину и, стало быть, амплитуду колебаний.
С удовольствием рассказывал жене о своих новаторских решениях.
Ее заинтересовало. Она щекотала пальчиками мне ключицу, а потом целовала.
— Мыгра, ты меня любишь?
Подумать только – она еще спрашивает!
— Я думаю, что мы с тобой битые жизнью люди и сумеем избежать массы ошибок. У меня перспективная тема диплома – я могу остаться на кафедре или работать на «Приборе». Ты подтянешься потихоньку. Дадут нам квартиру, и заживем в славном городе Челябинске дружной семьей. Все, что требуется от нас для счастья, это любовь.
— Нет, Мыгра, мне мало быть только женой, надо становиться человеком.
— А жена не человек?
— Порой выясняется, что нет. Муж часто сделает карьеру и потом — au revoir, cher!
В школе Лялька учила язык Людовика 14-го.
— Как обидно, что ты во мне сомневаешься. Разве не знаешь – суженного конем не объедешь? А я твой суженный на веки вечные.
— К сожалению, ты — «Лебединое озеро», а мне по душе «Половецкие пляски».
Знаковая фраза – жаль, что тогда не придал ей значения.
Она смотрела на меня так страстно, в ее чуть раскосых глазах было столько чувства, что постепенно во мне начала звучать какая-то мелодия – если не пляски половцев, то танец с саблями. Словом, что-то стремительное, с гиканьем, посвистом и лязгом.
Мы целовались, и все плыло перед глазами.
— Теперь не вырвешься от меня, — шептала Лялька.
А мне совершенно не хотелось.
Утром жена закатила глаза:
— Ах, если б так было всегда!
К нам вернулась вторая любовь?
Весь день, работая на кафедре, я думал, где бы купить саблю кривую и повесить на стену. А вечером….
Лялька явилась после девяти и закатила скандал – не так сидишь, не так свистишь… и вообще:
— Мужикам верить нельзя!
Злополучная фраза. Ой, как о многом она говорит!
Я не участвовал, наблюдая ее наезды как бы со стороны, но в душе очень явно ощущал их давящую банальность. Мне хотелось убраться куда-нибудь поскорей.
Витя заплакал, Лялька отвлеклась, и я смылся курить.
«Всего одна лишь ночь, твое подарит время,
И, лишь одна звезда, заставит замолчать.
Ласканье рук и губ — все это только бремя,
Всего одна лишь ночь, остыть, но не устать»….
И наконец, последний штрих монтажа. У меня в руках отсечной клапан, изобретенный Герлигой – второй опытный экземпляр (первый на испытаниях у конструкторов ЖРД). Наверное, страшно дорогая вещь. Уж точно – секретная. Не зря ж меня Иванов предупреждал – чтоб ни одна бл…дь. Подписка о неразглашении по-русски. Но разве ж я мог? Я любил тогда свою рабоче-крестьянскую Родину и ненавидел ее капиталистических врагов. Меняется мир – меняемся мы, увы.
Как-то остановила Гончарова.
— Постой, Палундра, поговорим.
— С удовольствием.
— Хочу тебя давно спросить…
— Спрашивайте.
— Как живешь-то? Девки поговаривают – не очень.
— Девкам не угодишь.
— Ведь золотой у тебя характер – чего ж ей надо?
— Ваши бы слова да в ее уста.
— Сам выбирал! Да я че, я ни че – жена у тебя хорошенькая, только шалопутная.
— Что-что? – ахнул я. – Так ведь куряки наши говорят. Вы где подслушали?
— От ваших и услышала – от Завалишиной.
Завалишина была моей землячкой и училась с Лялькой в одной группе.
Где-то в середине октября монтаж установки был завершен. Запустили всухую для пробы – емкость качается и трясется, и даже вращается немного. Выражаясь кинематическим языком – налицо четыре степени свободы.
— Кайф! — оценил ее возможности Иванов.
Мне не хотелось расслабляться, а хотелось тут же приняться за снятие параметров для изучения возможностей клапана. Все очень просто – заливаешь в емкость точно измеренный объем воды, включаешь качель, включаешь давление вытеснения и, как только в потоке через клапан появляется микроскопический пузырек воздуха, он срабатывает и запирается. Я измеряю вес оставшегося и записываю в журнал. И так раз за разом в разных режимах.
Как-то Вадим пришел невеселый. Я только взглянул на него и сразу спросил:
— Тебе кислО?
Кстати, мы с ним перешли на «ты».
У него не складывалась в систему математическая модель установки при переходе на режимы.