Аллея принимает и атлета,
И странника с поникшей головой.
Красиво-равнодушная аллея,
И всякий ей чужой своей судьбой.
На миг она становится частицей
Той жизни неизвестной, и другой –
Так дерево не пожелает с птицей
Общаться – никогда и никакой.
* * *
Ваши дети будут жить за вас…
Сеткой снега затянуло город.
И отец, проснувшись в ранний час,
Ощущает, сколь уже не молод.
Но – сопит в кроватке малышок.
У окна отец на сетку снега
Поглядит, на белый порошок,
И на выцветающее небо.
Ваши дети будут жить за вас.
Сетка скоро мартом разорвётся.
Только длится вечное сейчас,
А зимой до боли мало солнца.
ЧЕЛОВЕК И ЕГО ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Человек и деятельность оного —
Жизни содержанье, смак и суть.
Без рекламы ныне нету звонкого
Имени. Пиар – дурная муть.
Хлеб печётся, пишутся сонеты –
Можно стих на бублик поменять?
Нет, поскольку значимы монеты.
А поэзия сожрёт меня
Зазевавшегося в лабиринте
Яви сочинителя стихов.
Гид экскурсию проводит в Риме,
Тратя сгустки очень быстрых слов.
Деятельность и разнообразна,
И движений массою гнетёт.
Густо человеческая плазма
Наполняет суммы разных сот.
Служат в церкви – это ли служенье?
Лишь в развитье личностном оно.
В цирке блещет ярко представленье.
Зреет виноград. Потом вино.
Деятельность…
Созидатель…
Лучше –
Зиждитель.
И чёрный каталог
Тех, кто затевает войны, мучит
Многих. Длинный каталог убог.
КОСМОС КУЛЬТУРЫ
Мы, в космос культуры вмещённые,
Порою не осознаем,
Сколь флаги его золочённые
Важны, равно целый объём.
Раскатами волн световыми
До нас долетают миры
Ромейцев, иль Греции – вы ли
В пределах судьбы и игры
Их суть осознаете, люди?
Что ныне таится в умах
От Рима, Египта – в сосуде
Сознанья? Суммарно у нас…
Голландские чудо-тюльпаны,
И венские особняки,
И библиотеки с томами
Бесчисленны и велики.
Всё космос культуры включает –
Изъято из оного зло,
Что вирусом нас подъедает,
А в космосе вечно светло.
ДРАМА ДВОИХ
(стихотворение в прозе)
Гладко блестевшее, точно намасленное шоссе с тянущимися по обе стороны полями, мелькающими перелесками, разливами дачных городков…
Быстрый, гудяще-ладный, постоянный ход машин, будто промельк, пролёт их сквозь массы летнего, горячего воздуха.
-Не включай, а? – говорит женщина, глядя в окно.
И парень, протянувший было руку к приёмнику, отдёргивает её, как уколовшись.
…машина мчит плавно, точно проваливаясь порой и взлетая, следуя изгибам шоссе.
Женщина смотрит в окно.
Парень на дорогу.
-Почему, а? – вдруг говорит женщина, не поворачиваясь. – Почему всё так, а?
Парень молчит.
Он молчит тяжело, мрачно, сосредоточенно.
Дорога сереет впереди, глянцево поблёскивая.
Теперь женщина смотрит на него так, будто видит впервые.
-Нет, ты можешь сказать? Почему всё так?
-Перестань.
-Перестань? Перестала бы… А!! что с тобой говорить!
Парень снижает скорость, останавливает машину на обочине.
Мимо летят другие.
-И что теперь? – спрашивает женщина.
Парень открывает дверь, выходит, хлопает ею, огибает тело автомобиля, идёт по траве.
Но идти некуда.
Он возвращается, садится на пыльную траву, закуривает.
Он глядит перед собой, и реальность на недолгое время заволакивает дымом.
Он слышит хлопок двери.
-Поедем, а?
Он отбрасывает окурок щелчком, сила которого подошла бы и для удара.
Он садится за руль.
Женщина возвращается в машину.
Шоссе, сияя серо-глянцевито, точно облитое маслом июля принимает вновь разогнавшуюся машину, уносящую драму двоих.
ГОРОД АЛХИМИКОВ
(стихотворение в прозе)
Город алхимиков с закрученными улицами, ярусами винтовых лестниц, таинственными щелями, из которых иногда идёт золотистое свечение, а порою тянет подземным ужасом; с волнами черепицы, флюгерами, коньками… и мудрые коты выходят ночами — созерцать звёзды.
Огромные пласты экспериментов наслаиваются друг на друга, и гомункулусы в колбах, вставленных в оловянные или серебряные держатели, парят над домами, поднимаются в облака, или медленно таят в воздухе.
Лаборатории — колбы, перегонные кубы, тигли; оранжевое мерцание пламени, долгие сроки опыта — медленно кристаллизуется необходимое вещество.
-В сущности, любая наша лаборатория – модель души, — говорит один алхимик другому.
-Естественно, — соглашается тот. – Внешний эксперимент ничто в сравненье с экспериментом внутренним.
Нельзя – повышать голос, браниться, давать прорасти росткам злобы, зависти и т. д.
В городе моделируется социум, где иерархичность построения оправдана всеобщей помощью друг другу, а под философским камнем подразумевается высшее цветение души.
-Но… — сомневается один из жителей, — добились ли мы хоть каких успехов?
-Малых, — с улыбкой отвечает ему алхимик помоложе.
Коты на крыше считают звёзды, и один из них говорит другому:
-Вон та похожа на философский камень.
-Мур, — отвечает другой, ещё не выучившийся разговаривать.
* * *
В этой книге вы всё найдёте:
Описание путей, ведущих к успеху и счастью,
Рецепты, которым следуя, полётности плоти
Вы достигнете – даже в ненастье.
Точные описания исчезнувших пышных империй,
Суммы алхимиков о философском камне.
Объяснения, что за сила таится в истовой вере,
И гирлянды образов, что в небытие не канут.
Жаль только книги подобной не существует,
А мечтая о ней, нищий поэт в яме оказаться рискует.
* * *
Последнее представленье
Февраль снегопадом даёт.
Белы, будто праздник, мгновенья.
Куст каждый – как снежности плод.
Смеркается. Жёлто-медово
Окошки мерцают во сне –
Сон снежный им видеть не ново,
Им нравится сумерек снег.
ОГОНЁК
(стихотворение в прозе)
Сетка снегопада в конце февраля, дающего завершающее представленье; и, выйдя пройтись, минуя колледж (некогда ПТУ), видишь мерцающий, оранжево жёлтый огонёк – сильно близорукий, сразу не понимаешь: откуда он.
Втягивающий туннель дороги вбирает тебя, приближая к огоньку: недра машины, работающие механизмы – таинственные, как в пещере гномов; открытый канализационный люк, и группа работяг в оранжевых робах вокруг…
Но ты идёшь на огонёк, в каком есть нечто новогоднее, сказочное, ты идёшь, будто указывает он тропку в детство, к старую квартиру, к молодым папе и маме, где было так хорошо…
* * *
Как это умереть? А просто
Стать каплей в общем веществе.
На звёздное глядел я просо,
О звёздной думая листве.
А утром голубя на крыше
Соседней вижу – одинок,
Как я, однако, к небу ближе,
Чем я с тяжёлой суммой строк.
* * *
Берия, искавший чёрный том
Сатаны, жесток, хитёр, огнём
Сластолюбья адского палим…
Многое включил земной режим
Жизни этой – пышной, как дворец,
Страшной, как изверившийся жрец,
Тёмной, как предателя мечты,
Гадкой, будто бездна пустоты.
* * *
Что кровь – консервативная среда
Узнать не сможет Жанна никогда,
Стремясь остановить пролитье крови.
Хранитель-ангел крылья распростёр
Над ней, создав мистический шатёр.
Другим – материальности оковы.
Воительница лить не любит кровь.
Тела летят в потусторонний ров.
Предательство вскипает адским варевом.
Костёр – врата из красной боли в рай.
Пред Жанной отступает вечный враг:
Пред световым величьем, мощно явленным.
