Литература и народ
Вероятно, литература родилась из страха забыть бывшее, ибо дебри беспамятства страшны, и человек не справится с самоидентификацией, с осознанием себя в теме принадлежности к определённой культуре.
Но, полагая литературу глобальной памятью народа и считая её квантом народного самосознания, мы забываем, сколь ничтожную роль играет она в повседневности.
Действительно – литература: подлинная, конечно, а не развлекательное чтиво – ничем не помогает в выживании, а когда большая часть народа поставлена на эту грань, то о высоких ли, перламутрово-жемчужного отлива материях вести речь?
Но, утрачивая связь с оными высокими материями, относясь пренебрежительно к литературе, народ теряет себя, изменяя свой окрас на серый цвет посредственности, превращаясь в мечущееся население, стремительно мчащееся в каменный век – не смотря на обилие электроники и информации.
И тут уже должны действовать государственные механизмы пропаганды литературы, ибо, как показывает опыт, литература, выстраивая личность, нагружает, обременяет мыслью, тяготит квантом сопереживания, — чего человек не любит чрезвычайно, но без этой комбинированной нагрузки расчеловечивание становится вполне реальным.
Ибо к самоидентификации людей должны подводить мудрые учителя – а кто мудрее веками проверенных книг?
И как бы ни было разодрано литературное пространство, сколь бы ни было ничтожно влияние литературы на современных людей, она (литература) будет сиять: пусть пока в сознанье не многих, ибо не может погибнуть ни при каких обстоятельствах: как не может погаснуть память народа, никогда не способного смириться с превращением его в население, что так удобно для власти денег.
