Полное отсутствие денег не прошло бесследно. Весь его быт давно свелся к занятиям на тренажерах по утрам, прогулкам на свежем воздухе да вялотекущей переписке с многочисленными редакторами. Думы о деньгах не давали покоя. Где достать, как перебиться, что еще продать?
В творчестве все чаще наступала пауза. Его давно уже знали в литературных кругах, догадывались, на что он способен, а чего ждать от него не следует. Так ему казалось. Да и он уже хорошо освоился на литературном поприще. Знал, где его опубликуют без задержки, где еще подумают, и где не стоит надеяться на скорые публикации. Конечно, по инерции, набранной, с годами писал понемножку, печатал, редактировал, но без всякого энтузиазма. Если сказать другими словами, то работал ни шатко, ни валко. Так, наверное, и бывает у творческих личностей. Не все коту маслице! – повторял про себя он пословицу, несколько изменив ее.
На личном фронте тоже похвастаться было нечем. Общение с бывшей женой постепенно сворачивалось, они почти не звонили друг другу. Подросшая дочь занималась своими делами, училась, бегала на танцы, встречалась с мальчиками. Все чаще Евгений ощущал себя совершенно одиноким, никому не нужным человеком. Была доля истины и в этом, была, увы!
Единственным его развлечением стало набирать в поисковых системах свое имя и фамилию английскими буквами и любоваться на результаты поиска. Выглядело все впечатляюще. Разноцветные обложки книг радовали глаз, а под книгами стояла цена – в долларах, евро и фунтах. Хорошая цена! Если все соответствовало действительности, то его книги расходились по всему миру, заполняя площадки прямых продаж в интернете. Все это было любознательно, сродни просмотру альбомов с почтовыми марками, но не более того. Этому занятию он тоже посвящал немало времени, уяснив, что быстро продать свою детскую коллекцию не получится. Марки и книги, есть чем заняться на досуге! Сидишь себе, рассматриваешь картинки, изучаешь географию. Калахари – где это? Неужели и там? Как интересно! И, хотя разглядывание красивых картинок занимало немало времени, на кармане это никак не отражалось. Приятное времяпровождение – и только! Впрочем, вечерами все равно ему заняться было нечем. К тому же веселье длилось недолго. Стоило подойти к холодильнику и открыть дверцу, как суровая действительность быстро возвращала его с небес на землю. Холодильник был пуст!
А потому все чаще Евгений задавался вопросом – как жить дальше? Писательство не кормило – это очевидно. До пенсии далеко, да и дожить еще надо! На творчество уходит много сил, а следует поддерживать себя и дочь. Но как? Влачат-то они жалкое существование. Это пора признать! И, хотя Евгений понимал все трудности, и видел их, но бросать любимое дело он не собирался. Были на то и личные причины.
Не менее своих мелких бытовых забот его беспокоили и глобальные события, происходящие в стране на его глазах. Все большую неприязнь вызывала кучка жирующих подлецов, как называл про себя Евгений верхушку камарильи. Ну и шпана рангом пониже тоже не вызывала умиления. Растащили богатства рухнувшей страны, попрятали по сусекам заграничным, а что не смогли утащить – то испортили, выбросили на свалку истории, – ворчал он как старый дед, слушая басни про очередные успехи капиталистического строительства. Стреляного воробья на мякине не проведешь! Выводы по теме он сделал уже давно. Безнаказанно вор будет красть до тех пор, пока его воровская рука не будет отсечена! – так звучал один из главных постулатов.
То, что его проблемы будут тянуться непрерывно при укоренившемся порядке, он понял давно. То есть, пока этим тварям хорошо, мне будет плохо, и напротив, мне хорошо станет тогда, когда им мало не покажется! – это был еще один из его постулатов. Незатейливые выводы он делал, незатейливые! Поспешные даже! Свои проблемы увязывал с проблемами общества. А имел ли, право? Имею, — убеждал он себя, — еще как имею! Мое добро взяли, ко мне в карман залезли! А я столько работал! Тут он немного приукрашивал действительность. Работал, это нельзя отрицать, да не всегда на общество. Но, свои недостатки Евгений предпочитал не замечать. Идеология! – вот на чем следует остановиться. Правильными текстами можно нести идеологию, ту, которая приемлема для большинства! Вот тут он, конечно, был прав. Не всем нравились порядки.
Однако писатель не мог не признать что, несмотря на слабые волнения в обществе, все находилось под надежным контролем властей. И я в том числе! – напоминал он себе, не без сарказма. А чтобы запылало, огонь должен вспыхнуть, как от сухих дров! Кто только поднесет спичку? И где она, эта поленница? Ты еще, где спички спроси! – мягко укорял он себя.
Однако эта мысль не отпускала, заставляла анализировать ситуацию. Конечно, писатель может оказывать определенное воздействие на общество. Только вот, нужен широкий фронт, один в поле не воин! – из одной крайности он бросался в другую. Осторожничал. Не дадут мне развернуться по полной программе, не дадут! – трезво оценивал Евгений свои возможности. Я итак давно под пристальным вниманием, надо полагать. Действительно, так ли обстояло дело? Бог ведает. Но уместно заметить, что для подобного заключения у него имелись причины. Как бывший директор охранного предприятия, десять лет носивший оружие, определенное чутье на опасность он выработал. А потому издалека чувствовал повышенное внимание к своей персоне. То сопровождали его так, ненавязчиво, демонстративно даже, то с компьютером творились всякие безобразия. И что, броситься на амбразуру? – спрашивал он себя. Где те оппозиционеры, имена которых еще вчера были на слуху? Исчезли из поля зрения! Давно в местах не столь отдаленных! Сидят себе по подвалам, отбывают наказание. И, кто помнит про них теперь? Узкий круг приверженцев только. А шуму то было! Оно мне надо? Нет, конечно! Вот, если бы впереди авангард дорогу прокладывал! Тогда другое дело.
Кстати, а где они, единомышленники? – задавался он еще вопросом, но не сильно. Думать на эту тему ему надоело. Других забот хватало. Мне бы отоспаться хорошенько да отъесться бы от пуза! – мысли его становились все более прозаическими. Сказывалась, наверное, накопленная годами усталость. Покоя уже хотелось ему, покоя. Мысли его еще кипели, а вот тело уже не слушалось. Ослаб в борьбе, несомненно. В тепло бы мне! Забиться бы в уголок, за печкой, сидеть там и грызть вкусный калач! – подобная перспектива хоть и вызывала улыбку, но доля правды была там, присутствовала.
Да что это я все чаще убеждаю себя, что за общество терплю душевные муки! Какие там душевные? Возьмутся всерьез, упекут в психушку, так мало не покажется. К душевным мукам быстро добавятся и физические страдания. Слаб я уже для испытаний! – вздыхал он. Слаб! Да и дочь на мне! Нет, терновый венец мученика не подходил герою. Вот лавровый венок – это как раз по мне будет, это же совсем другое дело! Лавровый венок триумфатора!
Усмехнувшись, он нарисовал воображаемую картину. Вот он сидит в глубоком кресле в белой простыне с лавровым венком на голове, с бокалом сладкого кагора в руках. У его ног скромно расположилась муза, тоже в простыне. Ее белые коленки вдохновляют великого Художника на новые ратные подвиги. Идет неспешная беседа. Они обсуждают детали предстоящей поездки в знакомую Венгрию, для отдыха. Ты только не думай! – убежденно говорит он ей. Это вовсе не для того чтобы напиться там мягкой Палинки в уютных харчевнях под хорошую музыку и закуску, да еще плескаться в термальных бассейнах дни напролет. Вовсе нет! Мне душу залечить надо! Вот, для чего! Конечно, дорогой, конечно! – во всем соглашается с ним муза. Покой твоей души для меня самое главное! Вдохновленный ответом мужчина идет дальше. — А можно я там и с венгерками немного пообщаюсь? Для языковой практики больше! – добавляет он поспешно. Ну, если немного, то можно! – не возражает все понимающая подруга. Только возвращайся ко мне обратно быстрее! Ну, куда же мы друг без друга! – мягко укоряет музу писатель. Мы с тобой теперь навек связаны!
А, что же дочь? А дочь в это время во Франции проходит стажировку. По кафе ходить она и в Москве умеет, и там надо понимать научится. Эх! На покой мне пора, на покой! – не без труда мужчина отогнал приятные видения. Ты думай не о том, что будешь делать с деньгами – это ты уже умеешь! Ты думай о том, что будешь делать без денег – вот для тебя сейчас главная задача! Надежды на помощь поклонников творчества давно растаяли, как мартовский снег под ярким солнцем! На себя надейся, на себя только! – твердо напомнил он себе. А помечтать, конечно, не вредно!
Все так. Но рассуждать-то было легко, да все труднее становилось ему заставлять себя работать. Писательство подразумевало спокойную размеренную жизнь, а об этом приходилось только мечтать. А вот неудачи напротив, преследовали его постоянно.
Сколько неожиданностей подстерегает на каждом шагу! – вздыхал он. Не сосчитать! И, то! Вот, пару дней назад произошло легкое недоразумение. У нас в общем коридоре стоит незнакомый мужчина! – сказала ему дочь, переступив порог поздно вечером. Взяв в руки нож, Евгений вышел из квартиры. Вы к кому? – обратился он к незнакомцу. Не к Вам, не к Вам, — ответил тот поспешно, судорожно нажимая кнопку звонка у соседей. Та дверь приоткрылась, и незнакомец юркнул в квартиру соседей. Да что это я! – тряхнул головой Евгений. Совсем уже с ума сошел! А, достань он пистолет или нож в ответ? Оружия сейчас на руках полно! Сидел бы сейчас в камере! Или…. Аккуратнее надо быть, аккуратнее! – укорил он себя. На мне теперь дочь, нельзя мне допускать оплошности! Да, в камере сейчас мог бы сидеть! – подытожил он свои размышления перед сном. Нельзя мне рисковать больше! Это заключение относилось ко всем сторонам его деятельности, и к творчеству тоже.
После того случая он стал осторожнее. Потянулись суровые будни. Борьба за выживание продолжалась без особого успеха. Судорожные поиски денег почти не приносили результата. Ему удалось продать кое-что из старых книг и сервизов, но не более того. Во время неспешных прогулок все чаще его мысли крутились не вокруг новых произведений, а озадачивался он своим положением в обществе, да и самим обществом в целом. Он стал серьезным писателем, и потому и проблемы старался охватить на полном серьезе.
Я постепенно превращаюсь в маргинала, которого все сторонятся! – признавался Евгений самому себе. Все больше сгибаюсь под ударами судьбы! И то – сколько еще можно продержаться на подножном корму? И ладно бы только мне доставалось. А дочь! Ей каково приходится! Удары судьбы следуют один за другим! Власти повышают цены на продукты, на любимую гречку – это удар по мне, повысилась стоимость проезда – очередное испытание! А идеология! На идеологическом фронте атака вообще не прекращается ни на минуту. Грязная проститутка и фигляр, корчащий рожи внушают с экрана правоту своего мировоззрения. Если их послушать, то образцом для подражания служат воры, мошенники и те же проститутки. Оказывается, что жизнь прохиндея такая интересная. Ведь, он скупает теперь яхты и самолеты, отдыхает на островах в океане! Вот, не знал! – усмехнулся Евгений. Да, неплохо живется прохиндеем сейчас, это их время! – вынужден был констатировать он. Но это только в сумерках их жизнь кажется прекрасной. При дневном свете сразу видны их трухлявые останки, все как в детской сказке. Потому и боятся они как огня дневного освещения, все наводят тень на плетень. Отсюда и простая задача для писателя….
Я, правда, тоже в долгу не остаюсь, — по обыкновению, не забывал он похвалить себя. Каждый новый мой текст – это удар по враждебной идеологии. Огрызаюсь, значит, не сижу, сложа руки. Только вот надолго ли сил хватит? Если всерьез за меня возьмутся – полетят клочки по закоулочкам. По этому поводу он не питал никаких иллюзий.
