Да и было от чего ему насторожиться. Какие-то тревожные сигналы стали поступать за последнее время все чаще и чаще. Наметанным взглядом – а десять лет директорства в охранном предприятии не прошли даром, он стал замечать повышенный интерес к своей персоне. То машина остановится рядом во время его прогулок, и сидящие там крепкие мужчины очень внимательно посмотрят в его сторону, то какие-то люди сопровождают его, ненавязчиво так, но особо и не скрываясь. То машину его обыскивают на охраняемой стоянке, причем, демонстративно так обыскивают, переворачивая все вверх дном. Зачем? Кому это надо? Положат мне туда что-нибудь, определенно положат! – вздыхая, говорил Евгений самому себе, но изменить ход событий пока не мог. Они и раньше поступали, эти сигналы, но не так демонстративно, что ли. Чему быть, того не миновать, — повторял он про себя. После неоднократных проблем с законом его чувство восприятия по этому поводу как-то притупилось.
Несмотря ни на какие трудности, прекращать работу он не собирался. Трудно – да! Медленно движется дело – медленно, но движется! А капля по капле камень точит! Дни незаметно текли, лето сменила осень и если бы не скудное питание да растущие долги по квартплате, то все бы выглядело еще терпимо. Привык ведь, уже. Новых жильцов найти никак не удавалось, если и звонили, так все не те. Интересовались кавказские выходцы или пожилые пары, но в качестве жильцов Евгений их не рассматривал. Подожду еще! – утешал он себя.
Тем временем положение его резко ухудшилось, и временами даже стало казаться, что выхода из тупика не будет. Тревогу вызывала и дочь, что-то застопорилось у нее с обучением, все чаще она стала пропускать занятия. Ей ведь, тоже приходилось довольствоваться малым. Если так пойдет дальше – учиться она не сможет.
В один из пасмурных осенних дней непонятная тревога овладела им. Вечером он не находил себе места. Заснул он только под утро. Снился ему странный, непонятный сон. Будто бы он заходит на кухню и видит там пасынка мальчика Ромку в одних трусах, сытого, гладкого и довольного. В руках тот держит нож с волнистым лезвием и терзает им лежащую на столе курицу. Что ты делаешь, почему ничего не подложил под нее! – восклицает Евгений и подходит ближе. Но разделочная доска лежит под курицей! Выходит зря ругался?
Постой, а что ты вообще здесь делаешь? – спохватывается Евгений. Какая еще курица! А ну, пошел отсюда! – и, схватив пасынка за плечи, он пинками выпроваживает того из кухни. Странный какой-то сон! Непонятный!
Проснувшись в семь утра от звона будильника в мобильном телефоне, Евгений не вскочил сразу, как обычно, а лежал минут пять без движения, погруженный в невеселые мысли. Было понятно, что с наступлением утра его проблемы никуда не делись, они остались и мало того, с каждым днем их становится все больше и больше. Очень весело стало жить на белом свете! – усмехнулся он про себя.
Поднявшись таки, он приступил к будничным занятиям – поставил чайник на плиту, приготовил любимую гречку…. Что-то беспокоило его больше обычного, но что – он не мог разобраться. После завтрака он подошел к окну и задумчиво посмотрел вдаль. Осень уже на исходе – как быстро летит время! Скоро середина ноября, а что сделано для облегчения участи? Ничего! Вернее по творчеству кое-что сделано, да толку с этого чуть! Результата не видно, одни затраты времени и сил! И все впустую! Как жить дальше? Да что так беспокоит меня сегодня? – снова озадачился он вопросом. Ничего нового не происходит. Погода вот, радует!
Подморозило. Было, похоже, что наступал погожий день. Дым от далеких труб клонился в северную сторону, с юга тепло поступало, значит. Вдалеке, хорошо различимые в ясную погоду, стояли высотки нового делового центра. Их стеклянные бока отсвечивали каким-то багряным цветом. Непонятно было, толи радоваться этому, то ли нет? Начинался новый день.
Этот день запомнился ему как один из самых тяжелых дней в его жизни. Дочь рыдая, объявила твердо, что учиться дальше она не собирается, и что ей нужно разобраться в себе и что она уезжает на Барбадос. Куда-куда? – не поверил своим ушам Евгений. – На Барбадос! Ее школьная подруга отдыхала там частенько, поскольку ее папа, якобы торговый представитель, шпионил в тех краях и на каникулы забирал дочь к себе. Ее красочные рассказы конечно запомнились.
У людей все устроено, а у меня? – тоска навалилась на Евгения всей своей тяжестью. И еще злость. Дочь должна чувствовать себя за моей спиной, как за каменной стеной! – повторял он себе. Где это? Неподдельная злость охватывала его все больше и больше, и в отличие от предыдущих разов не уходила, а оседала где-то в глубине души, надолго. Ему почему-то стало казаться, что если придется рубить, рука его теперь не дрогнет. Но, ни ножа, ни топора в его руках не было. Перо только.
Сколько еще можно махать кулаками впустую? – корил он себя. Что толку обличать режим своими текстами! Сейчас только ленивый не кричит на каждом углу о коррупции и продажности дельцов от власти. А воз и ныне там!
Вновь он озадачился наболевшими вопросами. Почему я до сих пор бьюсь в одиночку? Где союзники, единомышленники? Где денежные пожертвования, на которые в глубине души еще теплилась надежда? Удастся ли продержаться до лучших времен? И наступят ли когда-нибудь эти лучшие времена? Мне ведь, потом не надо – я не вечный! – тут он усмехнулся. Мне сейчас пожить хорошо хочется! Что за жизнь? Даже обратиться за помощью не к кому! Читателей ведь уже десятки тысяч по всему свету, да больше, наверное! И что – некому оказать содействие писателю? Евгений негодовал, но это был скорее всплеск эмоций. На самом деле не очень он надеялся на чью-то помощь, не очень! Жизнь давно учила его рассчитывать только на свои силы. Да он и привык уже. Впрочем, поворчать случая не упускал. Неужели все настолько заняты своими делами, что никому ни до кого нет дела? Успешно работает новая идеология, тут и сказать нечего!
Вечером того же дня, переговорив с бывшей женой по телефону, он узнал о ее решении направить дочь на собеседование к психологу. Авось, поможет! Верилось в это с трудом, непреклонный нрав дочери был ему хорошо известен, но утопающий, как известно, хватается и за соломинку.
В эти дни он больше обыкновения бродил по улицам, все искал ответа на волнующие его вопросы. Для полноты ощущений подбирал подходящие сравнения. За примером далеко ходить не надо было. Примером служил. Конечно он сам. Свое совершеннолетие я встретил на конвейере железобетонного завода, где проходил практику, будучи студентом техникума, – напоминал он себе. Ни о каком Барбадосе тогда и речи быть не могло. Что так изменилось в обществе за это время? Времена наступили другие? Времена, конечно, изменились, да люди вот, не сильно поменялись. Однако подобное сравнение служило слабым утешением. Ответа на главный вопрос – как жить дальше? – оно не давало.
Сколько можно биться головой о стенку? – спрашивал он себя. Писатель! Может быть, действительно в менеджеры податься? От этой мысли Евгению почему-то стало веселее. Планктоном офисным назваться вместо писателя! Вот уж, поработаю! Веселье только увеличилось. Тут бог весть, откуда появилась и уверенность. Как-нибудь выстою! Все образуется! Он даже удивился, насколько твердо произнес это про себя. И, то! Главное не паниковать раньше времени. Перемелется – мука будет! Все это было уже пройдено и испытано им на своей шкуре, а потому некоторые вольности в рассуждениях он действительно мог себе позволить.
Вечером того же дня ему позвонила бывшая жена и попросила подойти к психологу после визита дочери, поговорить, узнать все на месте. – Зайду! Со слабой надеждой Евгений стал собираться в дорогу. Но планы переменились. Через полчаса Лена снова позвонила и, попросила, встреть ее с дочерью. Значит, поговорили уже. Быстро собравшись, Евгений выскочил на улицу. Он увидел их через дорогу. Перебежав дорогу, он с тревогой посмотрел на Лену. – Что? Завтра она ложится в больницу, и будет оформлять академический отпуск, — ответила та. Все! Последние надежды исчезли, как с яблонь белый дым. Любимая дочь бросает учебу и вылетает из института. Академический отпуск – слабая отговорка! Да еще больница! Час от часу не легче! Он мельком взглянул на дочь. Лицо девушки ничего не выражало. Ребенок еще! – отметил он про себя.
На следующий день он подвел итог нерадостным событиям последнего времени. Рано утром заходила Лена и предупредила, чтобы он собрал дочь к одиннадцати часам. Ушла не попрощавшись. Евгений испытывал полный крах своих надежд. Сколько раз он уверял себя ранее – я такой сильный, я все могу сделать! И, что? Что-нибудь смог сделать для дочери в трудную минуту? Ничего не смог сделать! Мало еще жареный петух меня клевал, мало! – нехотя признался он самому себе. Слабоват, на поверку оказался я для серьезной борьбы, слабоват!
А каково приходятся ей, молоденькой девушке семнадцати лет? Восемнадцать ей уже скоро, через неделю. Хорошо же она встретит свое совершеннолетие – в больнице! И это в результате одиннадцати лет непрерывных занятий писательской деятельностью! Похвалиться-то нечем! Сам исхудал, в долгах как в шелках, дочь не уберег от потрясений, жену не удержал! Славы, зато хватает? Кому она нужна эта слава, на хлеб ее не намажешь! Книги висят в интернете? Да мало ли там красивых картинок! Деньги-то где? Как не было, так и нет! Перебирая в памяти неудачи, Евгений продолжал накручивать себя. Терять, казалось уже нечего.
И это в пятьдесят четыре года! Его сверстники давно остепенились, обросли недвижимостью, разъехались по белому свету! Тот же Матвей, владелец швейной фабрики, его старый приятель, купил квартиру в Болгарии, и все лето нежится там, на горячем песочке. Очень полезно для здоровья! И место-то, какое, Поморин называется!
А такие одиозные личности, как Ленин или Гитлер в пятьдесят четыре года уже завершили свой земной путь, оставив о себе ох какую долгую память! Есть на кого равняться! – тут Евгений усмехнулся но, вспомнив о своих делах, вновь стал серьезным и сосредоточенным.
А кучка проходимцев сейчас жирует у корыта, дорвались, сволочи! Временами ему казалось, что все его беды исходят от этой кучки проходимцев, и стоит разобраться с ними надлежащим образом…. Как разобраться только? Да и кто станет разбираться?
Только он подумал об экзекуции проходимцев, как в воображении тут же услужливо возникла подходящая картина. Выглядело это все так, в воображении лишь, разумеется. Огромная площадь вся заполнена народом. Посередине площади на высоком помосте стоит плаха с воткнутым в нее большим блестящим топором, рядом – виселица. Рослый палач беспечно прохаживается по помосту. На нем черный колпак, как и положено. Периметр вокруг помоста оцеплен солдатами в полной боевой выкладке с примкнутыми штыками – порядок должен быть во всем! Скинутый пинком с вершины благополучия негодяй стоит тут же, рядом с плахой на коленях. Руки у него крепко связаны за спиной пеньковой веревкой. Теперь не убежит с ворованными миллионами – попался который кусался!
